Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Благодарности

АВТОР ОСОБО БЛАГОДАРИТ ЗА ФИНАНСОВУЮ ПОДДЕРЖКУ: Арье Ольмана, Алексея Назарова, Максима Плаксина, Сергея Гнеденко, Сержа Савостьянова, Дегтярева Валерия, Мамедали Мамедова, Евгению Безрукину, Андрея Иванова, Андрея Фролова, Олега Пелещака и «Компанию Луис+»

КНИГА ПОСВЯЩАЕТСЯ:

Никите Кузьменко,

Илье Дворкину, живой душе неформального образования по иудаике на постсоветском пространстве в течение более тридцати лет

Учителям школы № 239 г. Ленинграда 1960–1980-х гг., дававшим подросткам возможность свободно развиваться в годы советского зазеркалья

Ирине Александровне Борисовой, директору Юношеского клуба космонавтики им. Г. С. Титова при Ленинградском дворце пионеров в течение двадцати лет, истинно «крапивинскому» вожатому и одновременно Прекрасной Даме клуба, видевшей в каждом школьнике личность

Постоянное оспаривание наших ценностей и достижений — это вызов, без которого ни наука, ни общество не могут оставаться здоровыми.

Оге Нильс Бор

О чём эта книга?

У американского писателя Чака Паланика, автора книги «Бойцовский клуб», была интересная мысль: «Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки, которые совершили. Может быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили. За дела, которые не довели до конца».

Тогда одно из самых страшных преступлений, совершаемых сегодня человечеством, состоит в том, что мы растим из своих детей таких же посредственностей, какими являемся сами. Хотя сегодня почти каждого ребёнка можно вырастить умным и талантливым человеком. Весь мир можно сделать лучше всего за одно поколение не восстаниями и революциями — всего лишь изменив систему образования.

Это книга не о том, что плохо в обычной отечественной школе, — любой человек, учившийся в ней, хорошо всё помнит (хотя, возможно, и не задумывался об этом, считая школьные пороки неизбежными) — все ученики были одинаковыми: они сидели в одинаковых позах за одинаковыми партами, читали одинаковые учебники, слушали одни и те же объяснения учителя для всех, выполняли одинаковые задачи, должны были прочесть одни и те же книги и так далее. Эта книга о том, как и что можно поменять в старой системе образования.

У книги есть и сверхзадача — заразить читателей необходимостью изменений. Всех читателей:

• родителей, чтобы они сказали: «Мы хотим, чтобы наши дети учились так»;
• учителей, чтобы они решили: «А здесь есть несколько интересных идей, давайте попробуем и посмотрим, что получится»;
• детей, чтобы они потребовали: «Мы не хотим учиться по-старому, нам интереснее по-новому»;
• чиновников, чтобы они подумали: «А из этого может получиться большой национальный проект».

Собственно, так и происходят изменения в обществе — накапливается критическая масса людей, которые требуют перемен. И тогда мир становится другим.

В детстве я рос в атмосфере культа книги. Книгу надо было беречь, и никаких пометок в ней делать не разрешалось. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что это неправильно. Книга — рабочий инструмент, надо подчёркивать в ней важные места и интересные мысли. Так легче запоминать, и перечитывать такую книгу будет гораздо интереснее. Мне хотелось бы, чтобы эту книгу вы читали с карандашом, отмечая то, что вам понравилось, или то, с чем вы решительно не согласны.

Про какие-то идеи и технологии я прочитал в книгах, что-то придумал сам и опробовал на своих студентах, что-то заимствовал из опыта стран, которые уже приступили к реформе образования и добились в ней больших успехов. Нам будет легче — за нас другие сделают неизбежные ошибки, и мы сможем учесть их опыт.

 

Хотите строить планы на год вперёд? Сажайте рис. На десять лет вперёд? Сажайте деревья. На сто лет вперёд? Воспитывайте детей.

Конфуций

Люди рождаются невежественными, а не глупыми.

Глупыми их делает образование.

Бертран Рассел

Советская система образования, которую отечественная пропаганда совершенно безосновательно называла лучшей в мире, была скопирована с прусской системы, введённой в XIX веке.

После сокрушительного разгрома Наполеоном антифранцузской коалиции в составе Пруссии, России, Великобритании, Швеции и Саксонии Пруссия оказалась на грани исчезновения. Страна потеряла половину территории и более половины населения. На неё была наложена огромная контрибуция — 120 млн франков. Пруссии пришлось за свой счёт кормить огромную французскую оккупационную армию численностью в 150 000 солдат.

Как писал Карл фон Клаузевиц, Пруссия «погибла из-за своих форм государственного устройства». Феодально-полицейское королевство Фридриха Вильгельма III нуждалось в коренной реформе. В ходе войны с Наполеоном Пруссия потеряла и свой главный университет в городе Халле. Разбитое, утратившее половину земель, финансово обескровленное государство, которому надо было хотя бы просто выжить, не только начало реорганизовывать финансы, армию и госаппарат, сельскую и городскую жизнь, но и основало новый университет. Король объявил: «Государство должно заместить духовной силой то, что оно потеряло в физической». И в 1810 году в Берлине был открыт новый университет.

Пруссия начала смелые либеральные реформы, изменившие страну до неузнаваемости. Их частью стала и гумбольдтовская реформа образования.

До этого в Германии существовала сеть сельских (народных) и латинских школ, обучение в которых велось на латинском языке. В них из «семи свободных искусств» (грамматика, диалектика, риторика, арифметика, геометрия, музыка и астрономия) преподавались первые три (тривиум). Изучение немецкого языка было редкостью, и часто выпускники говорили на латыни лучше, чем на немецком.

Эти школы находились в плачевном состоянии: старые и тесные строения, нездоровый воздух, нищие учителя, к тому же надзор за школами осуществляла Церковь. Ещё при Фридрихе Вильгельме II предпринималась попытка сделать все школы государственными учреждениями, а содержание учителей переложили на плечи жителей.

Вот как описывал прусские школы начала XVIII века один из современников: «Везде царили беспорядок и произвол, рабский дух и противоречие, бездуховность, незнание и тупость, горечь и вражда среди учителей, родителей и детей. Чтобы дети научились читать и выучили катехизис наизусть и некоторые из них научились срисовывать буквы — для этого дети должны были семь-восемь часов быть запихнутыми в тесные, тёмные и нездоровые пещеры и часто переносить жестокое обращение. И всё же подавляющее большинство даже не могло научиться читать, не говоря уж о том, чтобы думать или разумно поступать».

Гумбольдтовская реформа образования изменила всё. Старые латинские школы, в которых господствовали зубрёжка и палка, либо упразднялись, либо реорганизовывались. Образование, которым ранее распоряжалась Церковь, начало переходить под контроль государства и финансировалось им. Стала обязательна централизованная подготовка и сертификация школьных учителей — до этого в сельских школах иногда преподавали люди, даже не умевшие как следует читать.

В 1810 году был введён госэкзамен для учителей гимназий. Теперь государство решало, кто может стать учителем. Школьное образование десакрализировалось, становилось всеобщим и более приближенным к нуждам общества. Изучение мёртвых языков, античной литературы и Закона Божьего отныне занимало меньше учебных часов. Предпочтение отдавалось точным наукам. Школа стала стандартизированной — появился учебный план, были введены выпускные экзамены.

Если ранее в латинских школах совместно учились дети, равные по уровню подготовки, но разные по возрасту, то в прусской образовательной системе было введено классно-урочное обучение: детей делили по возрасту вне зависимости от их уровня.

Попытки реформаторов воспитывать новое поколение в духе гуманизма и просвещения были сорваны. Прусские помещики начали возмущаться, что теперь их крестьяне стали слишком умными и предъявляют им нежелательные претензии. В 1848 году в Германии случилась революция, одной из причиной которой король Пруссии Фридрих Вильгельм IV назвал слишком либеральных учителей. Было решено исправить «сверхобразованных» (übergebildet) учителей. В 1854 году появились специальные «Регулятивы», которые значительно ограничивали образование учителей. Ценностью стало не общегуманистическое образование школьников, а традиционный, верноподданнический, ограниченный образ мыслей и верность установленным авторитетам.

Школа превратилась в конвейер по производству унифицированных «винтиков»: солдат, чиновников, фермеров, ремесленников, рабочих и домохозяек. Главными принципами в новой школе стали контроль, отчётность и дисциплина.

Прусская школа строилась по образцу прусской армии: все парты стоят по линейке, на уроке царит полная тишина, ученик может сказать что-либо только с разрешения учителя, урок начинался и заканчивался по звонку, все занятия проходили строго по расписанию. Была выстроена жёсткая «вертикаль образования», в которой приказы министра образования быстро доводились до последнего ученика. Послушание и выполнение команд без рассуждений признавались главными добродетелями. Вводилось жёсткое понятие «нормы», которой необходимо следовать.

Мальчики должны были стать образцовыми членами общества, настоящими немцами и патриотами, а девочки — их верными жёнами, ведущими домашнее хозяйство. Цель реформы образования последний король Пруссии Вильгельм II обозначил так: «Долг — воспитать молодых людей так, чтобы они стали молодыми немцами, а не молодыми греками или римлянами».

Школа функционировала как хорошо отлаженный и строго бюрократизированный механизм. Новое допускалось туда лишь в той степени, в какой оно представлялось государству безопасным. Прусская система образования, отказавшаяся от сословного принципа, принесла свои результаты: к концу ХIХ века в Пруссии около 90% населения было грамотным. Это дало шанс пробиться людям из низших сословий. Уже не только рождение, но ещё и талант и способности начали определять социальное положение человека.

Уже в 1866 году Пруссия разгромила Австрию, а через пять лет выиграла Франко-прусскую войну. В результате Пруссия преобразовала Северогерманский союз в единую Германскую империю. После победы в битве при Садове профессор географии Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»: «Народное образование играет решающую роль в войне. Когда пруссаки побили австрийцев, это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем». Эту фразу в более коротком виде потом стали приписывать Бисмарку: «Войну выиграл прусский учитель».

Прусская система хорошо подходила для индустриального мира и массовых призывных армий. И наибольшей популярностью она пользовалась в самых милитаризованных странах ХХ века: в Германии, Советском Союзе и Японии.

Но, обладая множеством преимуществ перед предшествующей ей системой народных и латинских школ, прусская система образования несла в себе и большое количество недостатков, о которых мы и поговорим в этой книге. При этом мы вовсе не будем считать, что старое — это обязательно плохо, а новое — хорошо. А самое главное — мы обсудим, что может прийти на смену устаревшей системе образования.

Всё, что должно быть сказано, уже было сказано. Но, так как никто не слушал, всё должно быть повторено снова.

Андре Жид

Минусы старой школы таковы.

1. Радикально меняется само общество, а старая школа продолжает выпускать посредственностей. Мы находимся в разгаре Четвертой промышленной революции, которая изменит мир сильнее, чем все три предыдущие, вместе взятые. Перемены становятся нормой, а унифицированным выпускникам старой школы будет крайне сложно конкурировать в новом мире.
2. Когда дети идут в школу, они могут различаться на порядок по уровню подготовки. Сегодняшнее образование рассчитано на некоего «среднего» ученика, которого в действительности не существует. При этом оно ограничивает скорость развития детей. Это приводит к тому, что у самых ярких и способных школьников быстро гаснут глаза. А в образовании отстающих учеников остаются зияющие пробелы.
3. Основная задача сегодня — это не набить ребёнка знаниями, а научить его получать их самостоятельно. В течение своей жизни он, скорее всего, будет учиться и переучиваться постоянно.
4. Контроль и дисциплина — это идея фикс старой школы. Школа постоянно унижает чувство собственного достоинства ребёнка, образование становится мучением.
5. Существующая система поощрений и наказаний работает очень плохо. Уровень школы определяется по оценкам её учеников. Это приводит к инфляции оценок и снижению требований, предъявляемых к учащимся. Детей оценивают, сравнивая их друг с другом. В школе принято наказывать за ошибки, хотя ошибки — это один из основных способов познания мира, доступный человеку.
6. Учителя перегружены ненужной работой и отчётностью. Количество учителей в классе слишком мало для успешного обучения.
7. Так называемое патриотическое воспитание в школе соответствует скорее феодальному строю, а не современному государству.
8. Школа практически не использует самый эффективный способ обучения — игру. Старая школа панически боится мобильных телефонов, гаджетов и компьютеров.
9. Школа подавляет в детях качества, которые пригодятся им сильнее всего, — знаменитые «4К»: креативность, коммуникацию, кооперацию и критическое мышление. Слова учителя…