Nicolas Jaquet

ET LOUIS XIV RÊVA... VERSAILLES

Copyright © Еditions Michel Lafon — Paris 2015

Published by arrangement with Lester Literary Agency.

Перевод с французского Галины Соловьевой и Елены Морозовой

Оформление обложки Валерия Гореликова

Жаке Н.

Версаль : Золотой век / Николя Жаке ; пер. с фр. Г. Соловьевой, Е. Морозовой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2018

ISBN 978-5-389-14180-3

16+

Людовик XIV — блистательный Король-Солнце, воплощенное величие безграничной власти монарха, человек-государство... Созданному под его руководством архитектурно-парковому ансамблю Версаля суждено было на века стать памятником абсолютизма, предметом восхищения и зависти правителей других европейских держав, безупречным эталоном идеальной королевской резиденции. Тем увлекательнее за сверкающим великолепием Зеркальной галереи попытаться разглядеть другой Версаль, более интимный, несущий отпечаток истинной личности блистательного Короля-Солнце.

До наших дней сохранилось немало изображений и письменных свидетельств современников, которые дарят нам уникальную возможность увидеть Людовика XIV по-иному. Подобно небесному светилу, неуклонно движущемуся от восхода к зениту, а затем к закату, история его жизни, столь причудливо переплетенной с историей Версаля, разворачивалась как античная трагедия в трех актах вплоть до печального эпилога — смерти, лишенной покрова интимности, среди помпезной роскоши сияющего золота. В многочисленных репродукциях перед нами предстает непривычный, давно ушедший Версаль, изменявшийся в угоду новым увлечениям его августейшего патрона и постепенно сложившийся в тот грандиозный дворцово-парковый ансамбль, который Король-Солнце завещал потомкам.

© Г. Соловьева, перевод, 2017

© Е. Морозова, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа
„Азбука-Аттикус“», 2017
Издательство Азбука®

Посвящается Франсуазе

Мраморный двор Версальского дворца и конная статуя Короля-Солнца в лучах рассвета

Застывшая история
трехсотлетней давности...

Стук красных каблуков, некогда модных у представителей аристократического сословия, еще отдается эхом на плитах Мраморного двора. Плиты эти первоначально находились в замке Во-ле-Виконт и были среди предназначенного к распродаже с аукциона имущества несчастного Фуке, суперинтенданта Франции, обвиненного в финансовых хищениях и измене королю и раздавленного сапогом абсолютизма. Так Людовик XIV продемонстрировал внутренним врагам свою решимость править самостоятельно — править, меняя облик мира: в геометрической планировке мощения Мраморного двора видна рука короля, подчиняющего себе всех и управляющего разгулом человеческих страстей. Будучи наследником династии Бурбонов, Людовик XIV в камне начертал свою политическую программу, навеки запечатлев в гигантском разлете своего дворца тот первый маленький, выстроенный из кирпича замок, что достался ему от отца. Версаль стал воплощением истории в ее становлении. Пропагандистское творение, книга, созданная в золоте и камне, на страницах которой огромными буквами высечена легенда.

Это послание несут фасады, окружающие преображенный Мраморный двор. Изначально заложенный драматичный контраст между кроваво-красным кирпичом стен и золоченым свинцом кровли полностью соответствует духу барокко. На консолях в простенках между окнами размещены бюсты античных богов и героев, свидетельствующие о правдивости судьбоносной легенды. Центральный ризалит в глубине двора превращен в триумфальную арку, а балюстраду аттика увенчали аллегорические статуи, вещающие о славе.

Четыре стороны света, на которые король намерен распространить свою власть. На балюстраде фасада Мраморного двора, обращенного к северу, помещены аллегорические статуи, символизирующие Америку (индианка) и Африку (мавританка в причудливом головном уборе).

На балюстраде фасада Мраморного двора, выходящего на юг, — аллегорическая группа, изображающая Азию (женщина
в восточных одеждах) и Европу (представлена изображением Минервы, богини войны и покровительницы искусств)

Часы над портиком центрального фасада Мраморного двора со скульптурными изображениями Марса и Геракла (фрагмент)

Скульптурные группы — аллегории Войны и Власти — воплощение воинской доблести Людовика XIV;
лица Геракла и Марса обращены к циферблату, где стрелки, ведомые символическим изображением солнца, смещаются от античного героя к богу войны и обратно

Часы, размещенные над окнами королевской спальни, расположенной в центре замка, задают ритм. Слева от них Геракл, восседающий на спине укрощенного быка и придавивший своей палицей гидру, а справа бог Марс, покоривший царей животного мира — орла и льва. Не столь важно, что ныне орел уступил место барану, — подтекст явно носит политический характер. Античный герой и античный бог символизируют триумфальную победу, одержанную Людовиком XIV над могущественными противниками — Священной Римской империей и Испанией — после блистательной переправы короля через Рейн во время голландской войны (историю с переправой здесь олицетворяет речной бог Ахелой в образе быка). Военная победа мифологизируется, ведь это первая победа в начале долгого правления. В центре циферблата эмблема солнца направляет стрелки часов, неуклонно приближая их к часу триумфа. Образ могущественного короля вновь явлен в чертах Марса, бога войны: Версаль — его земля обетованная, сулящая воину долгожданный отдых. Опираясь на силу, абсолютная власть будет вечно изливать на мир процветание. Пример его — волшебный мир, где царит изобилие, открывающийся взгляду в застекленных пролетах «триумфальной арки» портика в панораме садов. Солнце, представленное в центре циферблата часов, управляет этим миром c благословения богов. Оно и обжигает, и дает пищу. Оно освещает все четыре стороны света — Америку и Африку, Азию и Европу, которые представлены статуями на балюстрадах фасадов Мраморного двора. Божественной власти здесь сопутствует вереница королевских добродетелей, представленных парными статуями, — это Слава и Победа, Величие и Мир, Власть и Трудолюбие, Богатство и Благоразумие, Сила и Справедливость, Изобилие и Великолепие.

Жан-Батист Мартен. Панорамный вид замка с садами и Лестницей ста шагов,
где прогуливаются придворные. Ок. 1695

Партер Оранжереи

В этих декорациях грандиозного представления абсолютной власти лишь таинственные силуэты в окнах напоминают нам о том, что здесь также существует и земной мир — мир людей, а под сенью дворца Солнца властвуют интриги и заговоры. Большая история соседствует с малой; это дополнительное измерение королевской власти отсылает к Людовику XIV в его реальном воплощении: королю-мужчине, который управляет страстями. Франсуаза Шадернагор в романе «Королевская аллея» приводит прекраснейшую метафору придворной жизни: придворный беспрекословно подчиняется воле того, кто волен даровать свои милости или лишать их. Так, в знаменитой сцене романа мадам де Монтеспан и мадам де Ментенон встретились на ступеньках лестницы Оранжереи, их взгляды скрестились, и мадам де Монтеспан, которой предстояло уступить свое место, со вздохом произнесла: «Мадам, вы поднимаетесь, я же направляюсь вниз...»

Опочивальня короля была размещена в центре замка в 1701 г. Здесь каждый день придворные приносили монарху дань почтения даже тогда, когда ложе пустовало

Антуан Бенуа. Король-Солнце.
Ок. 1705. Портрет короля в возрасте шестидесяти семи лет, изображенного без всякой идеализации: черты его лица с большой точностью переданы в тонированном рельефе из пчелиного воска. Глаз выполнен в технике эмали, завитки парика закреплены несколькими медными булавками

Этот огромный дворец есть всеобъемлющее завершенное произведение искусства, он поистине создан по велению страстей. Это не один Версаль, но многочисленные Версали, каждый из которых запечатлел образ определенного момента королевского правления. И это было непомерно долгое правление, эпилог которого — трехсотлетие со дня кончины Короля-Солнца — отмечался в 2015 году (в 1715-м Людовик XIV скончался в почтенном возрасте — в семьдесят шесть лет). Тот Версаль, которым мы восхищаемся ныне, не является ни Версалем первых влюбленностей короля, ни — совершенно очевидно — символом любви его торжествующей зрелости; это Версаль лучей закатного солнца. «Отчего вы плачете? Разве вы думали, что я бессмертен?» — именно эти слова король на смертном одре (столь банальный и столь человеческий финал!) адресовал своим придворным.

Пройдет лишь немного времени, и этот завещанный потомкам Версаль станет могилой монархии. Возможно, потому, что для дворянства, покорно позволившего себя приручить пьянящим наслаждением и мелкими радостями дворцового протокола, он являлся позлащенной тюрьмой. Придворный этикет, излюбленный инструмент поддержания королевского реноме, также значительно способствовал отдалению монархии от реального мира. В своих записках герцог Сен-Симон (знаменитый мемуарист к 1702 году удостоился чести получить апартаменты в Версале, благодаря чему стал привилегированным свидетелем агонии правления) намеком выразил сожаление по этому поводу. Описанное им придворное окружение, пропитанное ханжеством, сомкнулось, как гарем, вокруг стареющего короля. И тогда, в начале XVIII века, когда юношеские порывы отошли в область легенд, пожилого монарха стали обожествлять как воплощение самого механизма монархии — как «короля-машину». Вся жизнь французского королевского двора была соотнесена с течением дней и ночей его жизни. Так великий правитель завещал потомкам театрализацию политики, к чему явно питал склонность.

Рашель Рюйш. Vanitas. XVII в.
Это философский образ, напоминающий об эфемерности бытия и людских жизней перед неумолимым течением времени

Образ «короля-машины» по большому счету был созданием точной механики. На самом деле после переезда двора в Версаль в мае 1682 года Людовик начал понемногу смещаться с авансцены. В конце жизни он проводил во дворце не больше четы…