Стефану,
за последние шестнадцать лет и за все годы,
которые нам еще предстоят

Пролог

Улица длинная. Узкая. Темная и мокрая.

Мне не очень-то тепло в моем пальто. Скорее холодно. Особенно спине.

Прибавляю шаг, торопясь оказаться в своей машине. А чуть позже в своей постели.

Не следовало парковаться так далеко. И столько пить. И так засиживаться.

На самом деле, мне вообще не следовало ходить на эту вечеринку. Сидишь и киснешь, прикидывая, как бездарно уходит минута за минутой. Сколько времени тратится впустую. Лучше бы устроила себе вечер с хорошей книгой или классным парнем. Своим собственным.

Половина фонарей не горит. Темно и поздно. И одиноко.

Звук моих шагов отдается от грязных стен. Я начинаю всерьез мерзнуть. А еще, не знаю почему, мне становится страшно. Легкое, смутное чувство; оно медленно меня душит. Две ледяные руки незаметно сомкнулись на моем горле.

Чего, собственно, я боюсь? Улица пуста, не кинется же на меня мусорный бак!

Ладно, осталось не больше сотни метров. Ну, пары сотен максимум. Пустяки, чего там...

Внезапно я слышу, что кто-то идет за мной. Инстинктивно замираю, потом оборачиваюсь.

Тень, метрах в двадцати позади. Мужчина, кажется. Не успеваю разглядеть, высокий он или низкорослый, толстый или худой. Всего лишь тень, возникшая из ниоткуда. Которая идет за мной по пустой улице, в два часа ночи.

Всего лишь тень...

Я слышу свое сердце. Чувствую его. Странно, как иногда ощущаешь свое сердце. А ведь большую часть времени не обращаешь на него внимания.

Наддаю. Он тоже. Мое сердце тоже.

Мне больше не холодно, и я трезва как стеклышко. Я больше не одна.

Со мной страх. Во мне. Теперь уже от него не отмахнешься.

Еще один быстрый поворот головы: силуэт приблизился. Теперь нас разделяют пять-шесть метров. Можно сказать, всего ничего.

Стараюсь не поддаваться панике.

Просто какой-то тип возвращается домой, как и я сама.

Сворачиваю направо, пускаюсь бегом. На середине улицы оглядываюсь: он исчез. Это не успокаивает меня, а окончательно запугивает. Где он?

Наверняка пошел себе дальше по прямой; ох и посмеялся же он надо мной, увидев, как я запаниковала! Немного замедляю шаг, снова сворачиваю направо. Ну вот, почти пришла!

Наконец выхожу на улицу Поклен, ищу ключ в сумочке. Нащупав его пальцами, чувствую облегчение. Поднимаю глаза, отыскиваю свою машину, послушно стоящую среди прочих. Нажимаю на кнопку, автоматически открывающую дверцы, мне в ответ подмигивают огоньки.

Не больше десяти метров. Не больше пяти. Не больше...

Из подворотни выныривает тень. Мое сердце обрывается и падает в пустоту.

Шок. Сотрясение мозга.

Он огромен. Весь в черном, на голове капюшон.

Я отступаю на шаг — чистый рефлекс. Рот раскрывается в крике, который застревает у меня внутри.

Этой ночью на пустой, грязной улице я умру! Он бросится на меня, пырнет ножом или ударит, задушит, вспорет живот. Изнасилует, убьет.

Я не вижу его лица, такое ощущение, что его у него нет.

Я больше не слышу своего сердца, такое ощущение, что его тоже больше нет.

Передо мной больше нет никакого будущего, такое ощущение, что...

Еще шаг назад. И его шаг вперед.

Господи, я умру. Только не сейчас, только не сегодня. Не здесь, не так!..

Если я побегу, он догонит. Если не буду двигаться, он бросится на меня. Если закричу, он заставит замолчать. Навсегда.

Оцепенев, я просто смотрю на эту тень без лица. Я больше ни о чем не думаю, я больше не я.

Я добыча.

Мне кажется, я вижу, как блестят его глаза в полутьме, словно у хищника в ночи.

Бесконечные секунды мы стоим лицом к лицу. Невыносимое противостояние.

Он у моей машины. Я у стены. Лицом к лицу с собственной смертью.

И вдруг он разворачивается и уходит, медленно растворяясь в сумерках. И, слившись с ними, исчезает.

У меня начинают дрожать ноги, ключ от машины выскальзывает из пальцев. Колени подгибаются, я оседаю на тротуар. Между двух мусорных баков.

Кажется, я описалась.

Вот вроде ты ведешь нормальную жизнь, обычную, даже завидную.

У тебя все как будто бы хорошо складывается, по крайней мере в профессиональном плане, да и в личном, пожалуй, тоже. Зависит от точки зрения.

Тебе удалось устроиться в этом мире, найти в нем свое место.

И вдруг однажды...

Однажды ты оборачиваешься и видишь за собой тень.

Всего лишь тень.

И с того дня она преследует тебя. Неустанно.

И днем и ночью она здесь. Упорная. Решительная. Безжалостная.

Ты не видишь ее по-настоящему. Ты догадываешься о ней, ты ее чувствуешь. Вон там, прямо за спиной.

Иногда ее дыхание касается твоего затылка. Теплое, зловонное.

За тобой идут по улице, за тобой гасят свет.

Твои книги перелистывают, твои простыни сминают, в твои секретные альбомы заглядывают.

За тобой наблюдают даже в самые интимные моменты.

Ты решаешь обратиться в полицию, которая ничего не понимает. И советует проконсультироваться у психиатра.

Ты доверяешься друзьям; сначала они странно на тебя поглядывают. А в конце концов отдаляются от тебя.

Ты их пугаешь.

Ты и сама напугана.

Она все время рядом. Всего лишь тень. Без лица, без имени. Без явной цели.

Может, она сам дьявол? Это невидимое неотступное присутствие, которое отравляет тебе жизнь, пока не делает ее совершенно невыносимой — вплоть до желания покончить со всем разом, бросившись под поезд или с высоты, в надежде, что она не последует за тобой в ад.

Никто тебя не понимает. Никто не может помочь.

Ты одна.

Скорее, ты очень хотела бы остаться одна.

Но тень по-прежнему здесь, всегда здесь. Дышит в спину, в твою жизнь.

Или она только у тебя в голове?..

Ты глотаешь все больше и больше таблеток. Снотворные, чтобы заснуть, когда чувствуешь, как она склоняется над тобой. Наркоту, чтобы вынести дни, когда думаешь только о ней.

Только о ней и ни о чем другом.

Твоя такая отлаженная жизнь разлетается в клочья. Разваливается, медленно, но верно.

Неумолимо.

А тень усмехается у тебя за спиной. По-прежнему и всегда.

Или в твоей голове?..

Когда ты поймешь, станет слишком поздно.

Глава 1

Три часа сна — это мало. Слишком мало.

Подчиниться, несмотря ни на что, варварскому приказу будильника. В душ, подкраситься, причесаться, одеться.

Делать все, как обычно, хотя Хлоя предчувствует, что отныне все навсегда переменится.

А ведь причин вроде нет. Неожиданная встряска среди многих прочих, главное — без последствий.

Откуда же это странное непривычное чувство? Откуда тихий голосок, нашептывающий, что ее жизнь только что переменилась? Навсегда.

Несколько километров на машине по утренним пробкам, и вот наконец нужное здание, колосс среди колоссов. Строгое, внушительное и унылое.

Новый день, который, конечно же, заставит Хлою забыть о ночном страхе. Тень, которая следовала за ней, преследовала. Она сама, прижатая к стене.

Страх, оглушительный. Он еще живет в ее сердце, голове, животе.

Лифт, коридоры, привет, привет. Улыбки, искренние или фальшивые. Улей уже работает, и она вскоре станет его непререкаемой королевой.

Кивнуть Натали, ее верной и преданной секретарше; поприветствовать Пардье, президента, восседающего в просторном кабинете недалеко от ее собственного. Заверить, что все хорошо, все готово для бесконечного плодотворного дня на службе у питающей их компании-спрута.

Сделать вид, что она вовсе не забыла про встречу в четыре часа, судьбоносную для подписания крупного контракта.

Разве я могла забыть? Вот уже несколько недель, как я только об этом и думаю, господин президент!

Скрыть, что ночь была бессонной или почти. Что она так близко видела смерть — и встреча в четыре не имеет ни малейшего значения.

Я описалась всего несколько часов назад. Никто никогда об этом не узнает.

Кроме тени.

* * *

Хлоя толкнула дверь итальянского ресторанчика и поискала глазами Кароль. Здесь их убежище, место, где они разбирают мир по косточкам и складывают заново. Где они плетут заговоры, открывают друг другу душу, иногда не говоря ни слова. Вволю злословят о стольких людях. Просто потехи ради.

— Прости, меня задержали. Пардье рассказывал, что он купил загородный дом где-то в Алье... Мне-то какое дело? Пусть катится в свою хибару, а главное, пусть там и остается! И освободит наконец место!

Кароль от души рассмеялась:

— Немного терпения, дорогая. Ты прекрасно знаешь, что Старик рано или поздно уйдет на покой. И ты усядешься в его кресло.

— Не будь так уверена, — возразила Хлоя, внезапно помрачнев. — В гонке нас двое.

— Ты его любимица, это же очевидно. Так что ты идешь с отрывом.

— У Мартена есть шансы. И он сил не жалеет. Такой жополиз! Если он возьмет верх, я окажусь его подчиненной и не думаю, что сумею это выдержать.

— Значит, уйдешь куда-нибудь, — заключила Кароль. — С твоим-то послужным списком проблем не будет.

Официант принял заказ и исчез со скоростью света, поразительно ловко лавируя между столиками. Хлоя выцедила стакан воды и набралась духу.

— Я должна тебе кое-что рассказать... Этой ночью я такого страха натерпелась, как никогда в жизни! Пошла я на вечеринку, которую устраивала одна клиентка.

— Бертран с тобой?

— Нет, у него были свои дела.

— Ты уверена, что он не ведет двойную жизнь? — не смогла удержаться Кароль. — Частенько у него случаются свои дела, на мой взгляд.

— Мы не живем вместе. И не обязаны всюду ходить как шерочка с машерочкой.

— Конечно, но вы ведь знакомы всего несколько месяцев, вот я и интересуюсь, что это за таинственный прекрасный принц!

Понимая, что ввязывается в тупиковый спор, Кароль дала задний ход.

— Ладно, пошла ты на вечеринку и... как там было?

— Да никак. И тянулось до бесконечности. Я воспользовалась тем, что одна пара собралась домой, и смылась, но было уже два ночи или около того.

Появился официант с салатом, пиццей и бутылкой минеральной воды.

— Приятного аппетита, мадемуазель!

— Он милый, — улыбнулась Кароль. — Мадемуазель... такое теперь нечасто услышишь! Итак, ушла ты в два ночи, а потом?

— На улице за мной увязался какой-то тип...

— Ох ты...

Хлоя замолкла, страх вернулся к ней, как бумеранг.

Помолчав с минуту, она начала подробно рассказывать, что же произошло. У нее было такое чувство, будто она избавляется от груза.

Кароль некоторое время недоуменно подождала продолжения.

— И все? — сказала она наконец. — Он развернулся и исчез?

— Именно. Испарился.

— А ты уверена, что это один и тот же человек? Который шел за тобой и который выскочил из подворотни?

— Да. Весь в черном, на голове капюшон.

— Странно, что он так ничего и не сделал. Мог ведь сумку у тебя вырвать или...

— Убить меня.

— Точно, — мягко кивнула Кароль. — Но все хорошо, что хорошо кончается. Просто скверная встреча, ничего серьезного. А теперь все позади.

— Не знаю. Может, он по-прежнему рядом. И опять следит за мной.

— Ты его сегодня снова видела? — встревоженно спросила Кароль.

— Нет, но... Говорю же, не знаю. Просто ощущение.

— Это у тебя последствие шока, — объяснила Кароль.

И твои проснувшиеся параноидальные наклонности, добавила она, не шевельнув губами.

— С глубоким испугом всегда так: нужно время, чтобы оправиться. Он прилипчивый. Теперь все будет нормально, — пообещала она с улыбкой.

А раз Хлоя продолжала молчать, подруга подбавила убедительности:

— Ты ведь мне веришь, правда? Это же моя профессия... Бороться со страхами — моя профессия!

Хлоя улыбнулась. Забавное определение профессии медсестры.

— Завтра ты и думать про это забудешь. А в следующий раз бери с собой своего телохранителя!

— Ты права.

— Главное, что тот тип не пытался тебя ранить... Ну же, твоя пицца совсем остынет! Не знаю, как у тебя получается все время есть пиццу и не набирать ни грамма!

Какая разница, пицца или что другое... Впечатление, что жуешь кактус.

Завтра ты и думать про это забудешь.

А почему тогда у меня такое чувство, будто это только начало?

* * *

Девять вечера. Наконец-то Хлоя припарковала машину на улице Мулен.

Она хотела пригласить Бертрана на ужин, но сейчас уже слишком поздно, чтобы становиться к плите. Говорят, в жизни нужно знать, чего ты хочешь. А может, главное — знать, что ты можешь...

Принести жизнь в жертву на алтарь успеха. Особенно когда ты женщина. Убедить в своей компетентности, способностях, целеустремленности или же умении держать язык за зубами.

Доказывать все это постоянно, каждый день начиная заново. Ни разу не ослабив бдительность.

Прежде чем подняться по нескольким ступенькам на крыльцо с ощущением, будто она карабкается на гору Ванту1 в особенно ветреный день, Хлоя забрала из ящика почту.

Наконец-то дома... Кокетливое здание пятидесятых годов, окруженное заросшим высокими деревьями садом. Богатое владение, и она единственный арендатор.

Именно для этого и нужны сверхурочные; не ходить кругами по жалкой квартирке в каком-нибудь вонючем пригороде. Вот только Хлоя проводит больше времени в офисе, чем в своем красивом доме. Но она давно уже изгнала эти крамольные мысли из головы.

В прихожей она бросила почту на мраморную скамеечку, стоящую в тени великолепного японского бонсая. Пошла прямиком в спальню, чтобы оставить там одежду.

В одном белье она растянулась на диване в гостиной и набрала номер Бертрана. Когда он снял трубку, лицо Хлои расслабилось и оживилось. Ничто так не действует на нее, как его голос. Мягкий, но низкий, чувственный, как чуть настойчивая ласка.

— Привет, милый.

— А я уж думал, Старик тебя похитил!

— У нас была важная встреча в четыре и, как всегда, затянулась до бесконечности. Дедуля решил, что это надо отпраздновать! Всем шампанского!

— Ты, наверно, вымоталась?

— Да. А главное, я и ночью мало спала.

— Ну да, пресловутая вечеринка! И как, хорошо прошло?

Тень просочилась в гостиную, бесцеремонно расположившись в центре иранского ковра. Хлоя содрогнулась от головы до пяток, инстинктивно поджала ноги, словно защищаясь.

— Без тебя мне было скучно. Мне тебя не хватало.

— Очень надеюсь! Хочешь, я заеду?

— У меня ничего нет на ужин.

— А я уже поужинал. Но очень хочу десерта...

Хлоя засмеялась, ноги опять распрямились. Тень исчезла. Испарилась, как накануне ночью.

— Дашь мне время принять ванну?

— Полчаса, — прошептал Бертран. — И ни минутой больше.

— Договорились. Тогда вешаю трубку, потому что не могу терять ни минуты!

С плотоядной улыбкой на губах она нажала отбой.

Счастье, что в доме чисто и убрано; Фабьена отлично поработала. Сверхурочные нужны еще и для этого. Чтобы не заморачиваться с уборкой.

Она решила заняться собой, прихорошиться для мужчины, который так изумительно заполнил собой все пустоты ее существования. Или почти все.

Всегда нужно оставлять немного свободного пространства вокруг себя, чтобы дышать и развиваться.

Хлоя не могла бы утверждать, что влюблена в него, но знала, что обрела то равновесие, о котором так давно мечтала. Всегда мечтала, хотя уже побывала замужем.

За монстром.

В гардеробной Хлоя надолго задумалась, глядя на вешалки. Черное короткое платье на тонких бретельках вылетает из шкафа и приземляется на кремовую перину, покрывающую большую кровать.

Хлоя на секунду задерживается у окна, и ее взгляд падает в сад, залитый бледным светом фонаря с соседней улочки. Поднимается легкий ветер, на светлом небе загораются звезды.

И вдруг у нее перехватывает дыхание. Перед самым домом мелькнула тень.

Нет, не просто тень.

Та самая Тень.

Огромный мужчина, весь в черном, с капюшоном на голове, остановился у каменной ограды. Сливаясь с темнотой, пристально смотрит на окно.

Смотрит на Хлою.

Она закричала, невидимая сила оттащила ее назад. Прижавшись спиной к стене, зажимая руками рот, с выпученными глазами, она слушает, как агонизирует ее сердце.

Он там. Он отследил меня досюда. Ему нужна я.

Убить меня, вот чего он хочет.

И тут она вспомнила, что входная дверь не заперта, и кинулась в узкий коридор.

Лишь бы успеть вовремя.

На бегу она наткнулась на мебель, не почувствовав боли от удара. Кинулась на дверь, дважды повернула защелку замка и схватила телефон.

Восемнадцать... Нет, семнадцать! Она больше ничего не помнит, пальцы дрожат.

Пронзительная трель звонка заставила ее выпустить трубку из рук. Застыв, она не может шевельнуться.

Опять звонок.

Семнадцать, да. Этот человек хочет убить меня!

Ее мобильник завибрировал, она схватила его со стола и увидела на экране лицо Бертрана. Спаситель, он лучше, чем целая армия копов!

— Бертран! Где ты? — возопила она.

— Перед твоей дверью. Ты не слышала звонок? Что происходит?

Она снова кинулась ко входу, различила силуэт, искаженный фигурным стеклом. Открыла замок и оказалась нос к носу с мужчиной. Ее мужчиной.

— Добрый вечер, милая.

Он притянул ее к себе, но она съежилась, уклоняясь от объятий и поцелуя.

— Ты никого не видел? Там, в саду... когда зашел.

Голос Бертрана стал чуть холоднее.

— Нет, никого.

Она отстранилась от него, прежде чем запереть дверь на два оборота.

— Перед окном спальни, с другой стороны, прошел какой-то тип!

— Уверяю тебя, я никого не видел, — повторил Бертран.

Он снял куртку, вгляделся в испуганное лицо молодой женщины.

— Уже совсем темно, сама подумай... Тебе наверняка показалось.

— Нет! — резко возразила она.

Взгляд Бертрана помрачнел. Он не ожидал такого тона.

— Найди мне фонарик, я пройдусь вокруг дома, чтобы ты была спокойна.

— Это опасно! Если он там, он может...

— Успокойся. Дай мне фонарик, я все сделаю. Идет?

Она порылась в ящике и нашла карманный фонарь.

— Будь осторожен.

— Не волнуйся, моя красавица. Вернусь через пару минут.

Уходя в темноту, он услышал, как за спиной щелкает замок.

Хлоя подошла к окну в гостиной. Вцепившись в штору и затаив дыхание, посмотрела, как проходит Бертран, следуя за мощным лучом фонаря.

— Я уверена, что видела его... он был там. Я не сумасшедшая, черт побери!

Горло словно петлей перехватило.

Это последствие шока. С глубоким испугом всегда так: нужно время, чтобы оправиться...

Но у меня ведь не бывает галлюцинаций, верно?

Звонок у входа заставил ее вздрогнуть. Она торопливо вышла в прихожую, прижалась ухом к двери.

— Это я. Давай быстрее, я замерз!

Наконец она открыла; Бертран бросился в тепло квартиры.

— Все чисто. Если там кто-то и был, могу тебя уверить, он ушел.

— Спасибо, — сказала она. — Понимаешь, я действительно испугалась.

— Чтобы тебе было спокойнее, полагаю, мне придется провести ночь здесь!

— Честное слово, я его там видела.

— Я тебе верю. Но сейчас он ушел. А потому забудем о нем, ладно?

Забыть о нем... Как бы Хлое хотелось, чтобы у нее получилось. Изгнать из сознания зловещую тень.

Забыть про мишень, вытатуированную у нее на лбу.

---

Глава 2

Еще не рассвело, но ночь уже посветлела. Да и глаза привыкли.

Он разглядывает ее. Глубоко спящую. Она лежит на животе, одна рука под подушкой, нога подогнута.

Красивая. И еще красивее, когда спит.

Беззащитная. Такой она нравится ему больше всего, такой он ее хочет.

Она отказалась от арсенала воительницы нашего времени. Никаких ракетных батарей в глубине глаз, ни ствола на поясе, ни когтей на кончиках пальцев.

Просто женщина, хрупкая и безоружная. Такой она и вызывает в нем желание.

Он познакомился с ней не так давно. Всего несколько месяцев назад.

А вот внимание на нее обратил гораздо раньше.

Одинокая, потому что не оправилась от травмы предыдущего брака.

Одинокая, потому что слишком занята карьерой, чтобы найти родную душу.

Восхитительная, но такая пугающая для большинства мужчин.

Только не для него. Стать укротителем хищников он мечтал, еще когда был малышом. А потому он любит львиц, тигриц... Хлоя одна из них. Прячет свои слабости под практически идеальной броней.

Непроницаемой, неразрушимой? Ничто и никто таковым не является.

Брешь не разглядеть невооруженным взглядом. Но с хорошим объективом, да под правильным углом все можно различить. Вот он и увидел. Сразу же. И как к ней подобраться, и как подсечь. Как затащить к себе в постель.

Он продолжает смотреть на нее; ее молочно-белая кожа светится в темноте. Длинные светло-каштановые волосы с рыжеватым отливом скрывают повернутое к нему лицо.

Бертран решает разбудить ее. Мягко. Она открывает глаза, вырванная из сна нежным прикосновением к плечу, спине.

— Прости, — шепчет Бертран. — Мне показалось, тебе снится кошмар.

Кошмар, да. Один и тот же, уже давным-давно.

Жуткий крик, тело, которое срывается в пустоту и разбивается у ее ног.

Хлоя прячется в объятиях Бертрана, таких успокоительных.

— Я кричала? — пытается угадать она. — Это я тебя разбудила?

— Нет, я уже не спал.

— Но ведь еще рано, да?

— Да, но... мне показалось, я слышал шум.

Она сжимается, он улыбается в ночи. Ее дыхание учащается, он даже чувствует кожей, как бьется ее сердце. Какое наслаждение.

— Послышалось что-то за домом. Наверняка мне приснилось!

Хлоя садится в кровати, натягивая простыню на похолодевшее от ужаса тело.

— Он там, — бормочет она.

Голос у нее заледеневший, лоб пылает.

— Успокойся. Никого там нет, говорю же. Мне приснилось, вот и все. А может, ветер.

— Нет никакого ветра. Он там!

— Но о ком ты говоришь?

— О том типе, которого я видела вечером в саду! Он шел за мной по улице... вызывай копов!

Бертран зажигает свет, Хлоя зажмуривается.

— Успокойся, прошу тебя... Я осмотрю дом, только чтобы ты так не волновалась.

Она приподнимает веки, спальня пуста. Смотрит, как Бертран влезает в джинсы, невольно отмечает, что выглядит он не только красавцем, но и героем. Какое счастье, что он здесь и позаботится о ней.

— Только не иди с пустыми руками, — умоляет она. — Возьми какое-нибудь оружие!

Он улыбается, чуть насмешливо.

— У тебя пистолет под подушкой, крошка?

Она кидается к шкафу, что-то достает оттуда и протягивает ему. Он таращит глаза.

— Это еще что такое?

— Это... Это зонтик.

Он разражается хохотом и мягко ее отстраняет.

— Я и так вижу, что зонтик! Лучше дай мне самому разобраться.

Сначала он поднимает шторы и оглядывает сад позади дома. Потом идет в коридор, ведущий в гостиную. Хлое не хочется оставаться одной в спальне, и она решает пойти за ним.

Переходя из комнаты в комнату, Бертран повсюду зажигает свет. Проверяет шкафы, обследует каждый уголок, бросает взгляд на другую часть сада.

— Видишь, — говорит он наконец, — никого, кроме нас, здесь нет.

Хлою это вроде бы не убеждает.

— Мне очень жаль, — говорит он, обнимая ее, — это я виноват. Лучше бы я промолчал... А что за история с типом, который шел за тобой на улице?

— Когда я возвращалась с той вечеринки... Я припарковалась далеко и... Какой-то мужчина меня преследовал, я побежала и думала, что оторвалась. Но он ждал меня у машины.

— Он тебя?..

— Нет. Он ничего не сказал и ничего не сделал. В какой-то момент он просто ушел.

— Интересно, — подчеркнуто тянет Бертран. — Но тебе не следовало идти к машине одной, это и впрямь неосторожно!

Кажется, он злится, Хлоя утыкается лбом ему в плечо.

— Что, на той вечеринке не нашлось ни одного мужика, способного проводить тебя до машины? Ты хоть понимаешь? Счастье, что он тебя не тронул!

— Да... Вчера вечером мне показалось, что это он здесь бродит.

— Я думаю, из-за страха, которого ты натерпелась накануне, тебе и мерещится всякое.

— Вот и Кароль так сказала.

— Если я правильно понял, Кароль ты все рассказала, а мне нет?

— Я не хотела тебя беспокоить, — жалко оправдывается Хлоя.

— Беспокоить меня? Ну ты даешь!

Он берет ее лицо в ладони, смотрит прямо в глаза:

— Ты доверяешь мне или нет?.. Тогда ты должна рассказывать мне такие вещи, хорошо?

— Хорошо.

Наконец он улыбается. Такая чудесная улыбка. Она врачует раны, отгоняет кошмары.

Он целует ее, медленно притискивает к стене.

— Спать мне больше не хочется, — шепчет он. — А тебе?

— И мне тоже! Как же мне повезло, что я тебя встретила, — добавляет она, пока его рука скользит под пеньюар.

— Нет, это я чертов везунчик!

Они тихонько хихикают, пеньюар падает на пол.

Чертов везунчик, да.

Глава 3

Она опаздывает. Ну и что?

В скором времени она возглавит эту контору. Кто тут такой безголовый, чтобы сделать ей замечание?

Пока Хлоя движется к своему кабинету, служащие, которых принято называть сотрудниками, уважительно ее приветствуют. Падают ниц перед ликом императрицы, раболепные и безропотные. Фальшивые улыбки, покорные взгляды.

Хлоя это обожает. С каждым днем наслаждается чуть больше. Невероятно, как же быстро приобретаешь вкус к власти.

Когда Хлоя станет хозяйкой, она наведет тут порядок. По ее подсчетам, это будет где-то весной, идеальное время для генеральной уборки. Многие соберут свои манатки и отправятся за пособием по безработице.

Потерял работу? Вперед, на биржу труда, на другой край социальной географии, на ее Северный полюс. И готовься к долгому и изнурительному переходу по ледяной пустыне без собак и саней. Зато с кучей пингвинов.

Открывая дверь своего кабинета, она улыбается при мысли о коротком, но упоительном списке лиц обоего пола, которым предстоит собирать вещички, отправляясь в те безрадостные земли.

Едва она успевает снять пальто, как, даже не постучав у входа в ее просторную обитель, появляется Натали:

— Добрый день, Хлоя!

Не так давно секретарша решила, что может называть ее по имени. Еще немного, и она перейдет на «ты» и начнет звучно хлопать Хлою по спине. Самое время поставить ее на место.

То есть в самый низ лестницы.

— Добрый день, — отвечает Хлоя.

— Будильник сломался?

Хлоя наконец удостаивает ее взглядом. И даже смотрит прямо в глаза.

— Простите? — говорит она ледяным тоном.

Помощница судорожно пытается найти правильные слова. Главное — не допустить два ляпа подряд.

— Я подумала, что... Обычно вы приходите раньше, вот я и сказала себе...

Хлоя подходит ближе с хищной улыбкой на великолепно очерченных губах.

— Вы укоряете меня за опоздание, я правильно расслышала?

— Нет, конечно же нет! — лепечет секретарша. — Я просто подумала, не случилось ли чего, я беспокоилась!

— Вы принимаете себя за мою мать?

Натали решает просто молчать. Что бы она ни сказала, ее так и так распнут у позорного столба.

— Я не мелкий служащий нижнего звена, — спокойно добавляет Хлоя. — Я прихожу тогда, когда считаю нужным. Не так ли?

Еще немного, и Натали уронит папку, которую жалко прижимает к себе.

— Разумеется, — бормочет она. — Вам не нужно оправдываться.

— Именно. Вы собирались сказать мне что-то интересное?

— Месье Пардье хотел бы вас видеть.

— Отлично. Большое спасибо, Натали.

Секретарша спасается бегством, на губах Хлои снова появляется улыбка. На этот раз насмешливая. Возможно, эта клуша тоже уйдет с караваном на полюс. Она еще не решила. Натали не семи пядей во лбу, но Хлоя признает за ней определенную полезность.

Она вешает пальто и направляется в кабинет Пардье. Старик на телефоне, но делает ей знак зайти и сесть.

Хлоя садится нога на ногу, юбка слегка приподнимается. Ничего неподобающего, но Дедуля не упускает и толики этого зрелища. Хотя Хлоя подозревает, что с некоторого времени ему только и осталось, что радовать глаз. Некоторые стареют быстрее и хуже других, природа несправедлива...

Наконец Пардье вешает трубку и улыбается. Улыбка ласковая, отеческая.

— Как дела, Хлоя?

— Спасибо, хорошо. Я опоздала, простите.

— Не имеет значения, малышка. Вы отлично поработали вчера. И были великолепны.

Она в свою очередь улыбается, обволакивая его сладким взором. Он вылезает из кресла и идет закрыть дверь кабинета, которая обычно остается открытой. Значит, наступил важный момент. Возможно, решающий.

— Я решил уйти с поста, — заявляет он. — На этот раз я даже назначил дату.

Хлоя старательно напускает на лицо озабоченную мину. Не зря же она девчонкой ходила в театральный кружок.

— Вы и вправду хотите нас покинуть?

— Я хочу отдохнуть и воспользоваться временем, которое мне осталось! Вы же знаете, мне уже шестьдесят восемь. Время летит так быстро...

Выглядит он намного старше. Даже ее собственный дед, которому за восемьдесят, кажется по сравнению с ним молодым человеком. Но сейчас неподходящий момент, чтобы говорить ему, как недолго он будет наслаждаться своей позолоченной отставкой.

— Вам никогда не дашь столько, — заверяет Хлоя. — Я вам это уже говорила. Кстати, вы должны перед уходом поделиться со мной секретом вашей вечной молодости.

— Работа, девочка... Работа.

Если в этом причина твоего раннего одряхления, мне лучше бросить работу как можно скорее!

— Я понимаю, что вам хочется заняться чем-то другим, — продолжает молодая женщина, — но что с нами будет без вас?

— Вы прекрасно справитесь! Тем более что меня заменит кое-кто вполне достойный.

Сердце Хлои сжимается. Долгожданный момент наконец-то настал. Но окажется ли именно она тем самым вполне достойным?

Пардье смотрит на нее с загадочной улыбкой, безжалостно продлевая тревожное ожидание.

— Конечно, я должен обсудить это с правлением, но свой выбор я уже сделал и полагаю, они ко мне прислушаются... Что вы скажете о том, чтобы занять мое место, Хлоя?

Жаркая волна окатывает молодую женщину; ей хочется закричать, завопить, сорваться со стула и подпрыгнуть до потолка. Может, даже поцеловать Старика.

И все же она ограничивается сдержанной улыбкой попавшей в затруднительное положение девочки.

— Ну... Я глубоко тронута и польщена. И немного удивлена тоже. А еще, не буду от вас ничего скрывать, слегка встревожена!

— Бросьте, малышка, я же не случайно вас выбрал...

— Надеюсь, я окажусь достойна. И для меня будет предметом великой гордости унаследовать ваше место.

— Я очень рад.

— А они не подумают, что я еще слишком молода?

— Они ценят вас по достоинству, и я объясню им, что, на мой взгляд, вы более всех способны принять эстафету. Я практически уверен, что они одобрят мое решение.

Это «практически» на слух Хлои звучит фальшиво.

— Спасибо вам. Большое спасибо.

— Вы это заслужили, Хлоя. У вас на руках все козыри. Харизма, ум, работоспособность, командный дух, знания, культура... И не будем забывать про несгибаемую волю и редкое мужество.

Она позволяет себе смущенную улыбочку, даже пытается покраснеть. Он берет ее руку в свою.

Годы труда наконец-то вознаграждены. Годы угодничества, но в рамках. Годы лести, но без перебора. Вечера и дни, оторванные от собственного отдыха и занятий.

Но все это ради того, чтобы совершить подвиг. Стать калифом на месте калифа всего в тридцать семь лет.

Да, подвиг.

Она думает о Филиппе Мартене, втором заместителе генерального. Он лопнет с досады. И никогда не оклемается, это точно! Чтобы у него из-под носа увели место, и кто — женщина, моложе его и с меньшим опытом... Верх унижения.

— Разумеется, все это пока что должно остаться между нами, — добавляет Пардье. — Если правление согласится со мной, я оглашу хорошую новость месяца через два. А до того времени прошу не показывать, что вы в курсе.

— Я буду тщательно за этим следить. Но как, по-вашему, отреагирует Филипп? Он дольше меня здесь работает и...

— Филипп подчинится моему решению, — довольно жестко прерывает ее Старик. — В любом случае у него не будет выхода. Если он не сумеет принять это, найдем ему замену.

— Надеюсь, компании не придется с ним расставаться. Он очень ценен для всех нас.

— Я также на это надеюсь, — кивает Пардье. — Должен признаться, я довольно долго колебался, выбирая между вами двумя. Но мне кажется, ему кое-чего не хватает. Чего-то, что помогает при многих обстоятельствах... Между прочим, грозного оружия!

— Чего же? — нетерпеливо спрашивает Хлоя.

— Обаяния, конечно.

Глава 4

У него сумасшедший взгляд.

Гипнотический. Такой пугающий.

Глаза у него темно-карие. Просто темно-карие. Чистый цвет, без всяких оттенков.

Взгляд такой глубокий, что стоит в него погрузиться, и возникает ощущение, будто падаешь в неизвестность или в бесконечность.

Бездонный — вот верное слово.

То, что этот взгляд скрывает, выражает, вызывает дурноту. То, что он внушает, прячет, раскрывает. Обещает и провоцирует.

Он молчит; вот уже много минут, как он не произнес ни единого слова.

Сидит на этой допотопной кухне. Лицом к женщине, ей не больше тридцати. Коротенькая тесная маечка чудовищного розового цвета обтягивает силиконовую грудь и открывает пупок, не удавшийся еще при рождении; белые узкие брюки чуть просвечивают. Дешевые побрякушки и лак на ногтях под цвет майки. Пирсинг в правой ноздре, в левой брови, в языке. Обесцвеченные льняные волосы. Кричащий макияж.

Вульгарная — вот верное слово.

Он смотрит на нее, она с трудом терпит его взгляд. Его пресловутый взгляд.

Непереносимый.

На губах у него легкая улыбка, почти незаметная. Похоже, он над ней насмехается. Или задумал что-то недоброе. Она проводит рукой по затекшему затылку, заодно хоть на несколько мгновений отворачивает голову.

Ощущение, что этот намек на улыбку судит ее, а взгляд выносит приговор.

Он не двигается, и вроде у него даже ничего не затекло. Каменная глыба, совершенно невозмутимая.

Он ворвался к ней силой, не оставив ей выбора. Заставил сесть туда, где она и сидит, задал вопрос. Один-единственный.

Он ждет ответа и, похоже, готов целую вечность торчать напротив нее.

— Хватит на меня так пялиться! — внезапно кричит она.

— А что? Тебе не нравится, когда на тебя смотрят? Я-то думал, ты это любишь.

— Мне не нравится, когда ты на меня смотришь! Ты псих, что за дела!

— Потому что я смотрю в глаза?

— Приперся, не говоришь, не шевелишься, почти не дышишь! Ты какой-то сраный робот или что? Кто знает, может, ты вообще не коп!.. Ну да, твоя карточка чистая липа! Убирайся, или я позову настоящих копов!

Она в истерике, он неподвижен, как статуя. Он не отвечает, как если бы и так сказал слишком много. Как если бы не хотел тратить слова. Ограничивается тем, что достает из кармана свою полицейскую карточку и подталкивает ее к ней. Она разглядывает фотографию и машинально читает:

— Майор Александр Гомес... Видала я в заднице таких майоров!

По-прежнему неподвижный, он продолжает ее разглядывать, может, хочет залезть ей в череп, чтобы прочитать, что у нее в мозгах. Вот только найдется ли там хоть несколько любопытных страниц, которые стоит пробежать, или только поразительная череда пустых ячеек?

Она начинает ерзать на стуле, словно ей в стринги подсыпали чесоточного порошка. Н…