Очень женские дела

16+

Jack Parker

LE GRAND MYSTÈRE DES RÈGLES:

POUR EN FINIR AVEC UN TABOU VIEUX COMME LE MONDE

Published in the Russian language by arrangement with Flammarion Editions

Перевод с французского Елены Головиной

Паркер Д.

Очень женские дела / Джек Паркер ; [пер. с фр. Е. Головиной]. — М.: Синдбад, 2019.

ISBN 978-5-00131-092-1

Книга о менструации? Зачем?

Затем, что на протяжении веков люди привыкли брезгливо морщиться при малейшем упоминании об этой естественной функции женского организма — а это неправильно.

Затем, что мы еще слишком мало знаем о том, что такое менструация, даже с чисто биологической точки зрения.

Затем, что наше невежество в этой области часто приводит к серьезным заболеваниям, а женщины упорно молчат о своих проблемах, убежденные, что говорить об «этом» стыдно.

Затем, что большинство девочек-подростков, которым никогда не объясняли, что это такое, растут со страхом и отвращением к собственному телу.

Затем, что реклама, кино и массмедиа приучают нас как угодно изворачиваться, но не произносить слово «менструация».

Это табу пора отправить на свалку истории. Пора перестать комплексовать, прятаться и мучиться чувством вины.

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

Моей матери — за все.

Моему отцу — за все остальное

Предисловие

Мои первые месячные случились 15 августа 2002 года, на пляже Прадо, в Марселе. Это было за несколько дней до того, как мне исполнилось 15 лет. Иначе говоря, я довольно долго ждала этого события и даже немного нервничала, зная, что все мои подружки пережили его в возрасте 10–12 лет. Мне не терпелось к ним присоединиться, хотя от старших я слышала, что мне повезло и я должна наслаждаться этим прекрасным временем, потому что, когда оно закончится, я горько пожалею.

Но мне надоело быть не такой, как все. Я мечтала наконец почувствовать себя женщиной. С тех пор как я узнала, что такое месячные, они представлялись мне символом женственности, ключевым событием, знаменующим переход из детства во взрослую жизнь. Оставаться девчонкой в 15 лет — мне казалось, что это уж слишком. Мало того что у меня не росла грудь и отсутствовали бедра, так еще и моя матка отказывалась функционировать! Это было нестерпимо.

Я думала, что созрела для сексуальных отношений (на самом деле не созрела, но сейчас не об этом), и хотела, чтобы мое тело соответствовало моему образу мыслей, позволив мне приобщиться к женскому сообществу, которое, как я полагала, распахнет мне свои объятия с первой каплей моей менструальной крови. Мысль о том, что я стану своей в этом клубе и смогу наравне с остальными обсуждать животрепещущие проблемы, занимающие читательниц женских журналов, наполняла мое сердце радостью.

Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, почему подружки завидовали моей «отсталости», а взрослые уверяли, что у меня нет никаких причин спешить ее преодолеть.

Как это часто бывает, в первые годы мне пришлось свести теснейшее знакомство со «святой троицей», благословившей мои месячные.

Они были жутко болезненными, лишая меня способности двигаться (пару-тройку раз я чуть не потеряла сознание).

Они длились семь-восемь дней.

Они не ведали никакой регулярности, то давая мне передышку в сорок дней, то приходя по два раза в месяц, каждый раз абсолютно неожиданно.

Количество испорченной из-за их непредсказуемости одежды и других вещей не поддается подсчету, но пальму первенства в моем личном зачете делят между собой два случая: первый, когда я ночевала у подруги и устроила в постели наводнение, и второй, когда в школе на уроке итальянского я чуть не прилипла к стулу. Если бы речь шла только о безвременно погибших джинсах, я бы это как-нибудь перетерпела, но дело усугублялось стыдом и страхом, особенно перед мальчиками. Простое упоминание о месячных вызывало у окружающих мгновенную реакцию холодного отвращения, что уж говорить о зримых доказательствах своего уродства: всеобщее презрение было мне обеспечено как минимум до конца учебного года.

Признаюсь, я и сама принимала посильное участие в травле подруг по несчастью. Как-то раз, заметив, что у одноклассницы сквозь облегающие джинсы проступают очертания прокладки, я ткнула в нее пальцем, призывая в свидетели всех присутствующих, и захохотала смехом гиены. Я была уверена, что не делаю ничего дурного — в конце концов, она сама виновата, могла бы повязать вокруг талии свитер…

Как следствие, я постоянно ставила свою жизнь «на паузу»: отвергала приглашение в гости или на вечеринку, прогуливала уроки, не ходила на пляж (пользоваться тампоном я не умела). Меня бросил парень, который мне нравился: я два вечера подряд отказывалась сесть к нему на колени, и он решил, что я к нему равнодушна. Откуда ему было знать, что я просто боялась запачкать его своей кровью (одна мысль об этом приводила меня в священный ужас). Я существовала, разрываясь между двумя взаимноисключающими желаниями: с одной стороны, не обращать на месячные никакого внимания и продолжать жить нормальной жизнью, а с другой — забиться поглубже в свою нору, чтобы меня никто не разоблачил. Я понимала, что от меня потребуют объяснений — почему я не пришла на день рождения, почему в последний момент меняю свои планы, — но признаться, что все дело в том, что у меня кровоточит матка, было выше моих сил.

Затрагивать при мальчиках тему менструации считалось абсолютным табу. Зато с девчонками она служила универсальным средством дать отпор по любому поводу. Стоило одной из них сказать тебе что-нибудь неприятное, или сделать замечание, или просто с тобой не согласиться — и в ответ она слышала издевательское: «У тебя что, “критические дни”?»

Мы не имели права быть в плохом настроении, злиться, возмущаться и отвечать на оскорбления, потому что все наши реакции немедленно получали одно и то же толкование, связанное с месячным циклом. Как будто мы были не властны над своими эмоциями, как будто менструация превращала нас в создания, не способные контролировать собственное поведение, как будто этот естественный физиологический процесс управлял нашим мозгом и подчинял себе нашу личность.

Поэтому мы учились молчать, не высовываться и держать свои негативные чувства при себе. Мы учились нравиться, никого не шокируя, и старательно культивировали образ идеально чистой женщины, чуждой низменной реальности кровавых выделений. Оскорбительные выпады мы встречали сладенькой улыбочкой, намертво приклеенной к лицу. Но главное, мы учились стыдиться — себя, своего тела, своих месячных. Мы сгорали от стыда за то, что мы здоровы — физически и функционально, что наш организм работает в нормальном режиме. Кто из нас не покрывался холодным потом, когда из сумки, в которую лезешь за носовым платком, вдруг вываливалась прокладка или тампон? Кто не накупал в супермаркете кучу ненужного, лишь бы не подходить к кассе с одной-единственной упаковкой прокладок? (То же самое, кстати, относится к презервативам, хотя что стыдного в нормальной половой жизни?) Кто не обменивался с подружкой тайными знаками, сигнализируя, что тебе нужно срочно сменить тампон, но об этом никто из окружающих не должен догадаться?

Мы выросли с привычкой маскировать естественные функции своего организма, в том числе ежемесячный женский цикл. Люди готовы говорить о чем угодно, со смехом обсуждать любые сексуальные извращения, но одно слово — «менструация» — заставляет их скрежетать зубами. Неудивительно, что некоторым из нас это настолько надоело, что на свет стали появляться книги, посвященные снятию застарелого табу.

Весной 2015 года я сообщила своим знакомым, что собираюсь вести блог на тему менструации. На меня смотрели как на марсианку. Впрочем, с тех пор как я всерьез заинтересовалась проблемами феминизма, подобные взгляды перестали быть для меня в диковину. Год спустя я рассказала, что пишу книгу на эту тему. Мои собеседники таращили глаза и хмурили брови. Сама идея казалась им отвратительной, а моя решимость вызывала недоумение: «Зачем тебе это нужно?» Они искренне не понимали моего интереса к сюжету. Ну ладно, статья в журнале — еще куда ни шло, но целая книга? О чем я собираюсь писать на десятках, а то и сотнях страниц? Что нового я могу рассказать читателям о менструации? А главное, на черта мне это сдалось?

Во Франции — и это чистая правда — до сих пор мало кто отдает себе отчет в том, насколько живуче это табу и насколько оно мешает нам жить. Бытует мнение, что на эту тему все уже сказано. Вон, даже по телевидению показывают рекламу прокладок (правда, кровь там почему-то голубого цвета, а тональность настолько сюсюкающая, что вообще непонятно, о чем идет речь). В школах есть уроки полового просвещения (и, в отличие от США, программы для них пишут отнюдь не религиозные организации). Существует свободный доступ к контрацептивам — в каждом супермаркете от них ломятся полки. Ну да, люди по-прежнему смущаются, вслух заговаривая на эту тему, но это же нормально: месячные — вещь интимная, это не тот сюжет, который обсуждают за обеденным столом.

На самом деле не все так просто. Проблема менструации по-прежнему окружена ореолом негатива, состоящего из смеси отвращения и страха, и эти чувства владеют не только мужчинами, но и женщинами. Мы слишком мало знаем о том, что такое менструация, в том числе в биологическом плане. Разговор о связанных с этим физиологическим процессом болезнях, например с эндометриозом, только начинается. Многие женщины десятилетиями молча страдают, полагая, что так и должно быть.

Девочки и подростки растут в страхе перед собственным телом и отвращении к нему, потому что никто не объяснил им, что с ними происходит и что в происходящем нет ничего постыдного. Реклама и вся общественная атмосфера внушают нам, что месячные следует скрывать, что о них должно знать как можно меньше народу и что в любом случае о них нельзя говорить вслух.

С чисто женской точки зрения (ниже мы поговорим о том, что месячные — это далеко не только женская проблема), менструация — это что-то ненормальное и ужасное, поскольку она символизирует нечто абсолютно противоположное тому, что должна представлять собой женщина. Чтобы соответствовать нормам нашего общества, женщина должна быть скромной и тактичной, она обязана подчиняться диктату моды (красить волосы, пользоваться декоративной косметикой, причесываться и пахнуть «как положено») и сдерживать свои чувства и эмоции. Но во время месячных все происходит с точностью до наоборот. Месячные — это грязь, пятна, дурной запах, кровь и внезапные смены настроения… Нет ничего удивительного в том, что девочка, которой телевидение, глянцевые журналы, а порой и старшие родственники с детства внушают, какой она должна быть, воспринимает наступление месячных как травму (даже если ей хочется повзрослеть как можно скорее — чтобы потом испытать горькое разочарование).

Ты надеялась стать красоткой с журнальной страницы, а превратилась в монстра. Ты чувствуешь себя вонючей уродиной, которой не место в приличном обществе. Поскольку менструация — это не норма, а нарушение нормы, то она не может ассоциироваться с образом «идеальной женщины», уверенной в себе и своем безоблачном будущем. Мы и так ощущаем себя не вполне соответствующими строгой норме (из-за своего веса, или цвета кожи, или социального положения, или сексуальной ориентации), и наступление месячных забивает очередной гвоздь в крышку гроба нашей мечты о женственности.

Если это событие сопровождается назидательными комментариями в духе: «Ну вот, теперь ты стала женщиной!» — то хаос в душе девочки-подростка разрастается и становится неуправляемым. Не будем забывать, что в этом возрасте любая мелочь приобретает колоссальный масштаб, зачастую превращаясь в вопрос жизненной важности, а малейшая неприятность воспринимается как проявление злого рока.

И это мы пока говорим о таких странах, как Франция. Если же взглянуть шире, то мы обнаружим, что на земле есть места, в которых проблема женского полового созревания приобретает еще более пугающий размах, становясь уже не в переносном, а в прямом смысле вопросом жизни и смерти.

Во многих странах мира, таких как Уганда, Индия или Непал (и этот список далеко не полон), женщин на время месячных заставляют сидеть взаперти. Они считаются «нечистыми» и способными навредить окружающим, «запачкать» мужчину, или пищу, или домашний скот. В этих же странах женщинам практически недоступны современные средства гигиены, и они вынуждены пользоваться старыми тряпками или листьями растений, что вызывает кучу инфекций со всеми дальнейшими последствиями, как краткосрочными, так и долгосрочными. Иногда женщинам вообще запрещают пользоваться защитными средствами: все время месячных они проводят, сидя на глинобитном полу запертой хижины. Девочки пропускают уроки в школе (примерно неделю каждый месяц), а потом их просто отчисляют как отстающих. В результате женщины так и не могут вырваться из порочного круга, обрекающего их занимать в обществе подчиненное положение, и никакие усилия гуманитарных организаций, направленные на повышение образовательного уровня женского населения, ни к чему не приводят.

Рассматривая проблему менструации в нашем обществе и в других странах, мы приходим к выводу, что она универсальна. Чем лучше мы ее изучим, тем больше будет пользы как для нашего личного развития, так и для возможности благотворно повлиять на тех наших близких, кого она напрямую касается. Это позволит нам понемногу выбраться за пределы порочного круга, расширить свои представления и взглянуть на вопросы, которые ставит перед нами общество, хотя бы под чуть-чуть другим углом. Я предлагаю читателю посмотреть на эту книгу как на отправную точку, повод задуматься, инструмент для мозгового штурма. Если угодно, как на провокацию, нарушающую всеобщее спокойствие и заставляющее опровергнуть сложившиеся стереотипы.

Давно пора отправить это табу на свалку истории. Давно пора перестать комплексовать, испытывать чувство вины и прятаться, и не важно, есть у тебя матка или ее нет.

Несколько замечаний по поводу языка этой книги

Как вы, очевидно, скоро заметите, я старалась максимально избегать привязки к женскому или мужскому роду. Во-первых, мне казалось важным написать не книгу «для женщин» или «о женщинах», как можно было бы подумать, а обратиться ко всем читателям; во-вторых, хотелось подчеркнуть, что ее сюжет касается не одних только женщин.

Чтобы быть женщиной, недостаточно иметь функционирующую матку. Многие люди рождаются на свет с маткой, но так и н…