Тибетская магия и мистицизм. Древняя мудрость с вершины мира

УДК 141.3+292/299

ББК 87

Б87

James H. Brennan

Tibetian Magic and Mysticism

Interior illustrations by Llewellyn Art Department

Перевод с английского В. А. Тишковой

Художественное оформление обложки Н. Н. Ивановой

Бреннан Дж. Х.

Тибетская магия и мистицизм. Древняя мудрость с вершины мира. — СПб.: ИГ «Весь», 2019. — 192 с.: ил. — (География эзотерики).

ISBN 978-5-9573-2035-7

На протяжении многих поколений тибетские монахи, живущие в изоляции от внешнего мира, занимались исследованием человеческого разума и души. Развитие великой эзотерической традиции происходило здесь на фоне слияния буддизма с бон, шаманской религией Тибета. Прочитав данную книгу, вы удивитесь, как же все-таки мало известно людям о Тибете, откроете тайны, которые на протяжении многих веков хранила история этой удивительной и самобытной страны.

Ирландский писатель Джеймс Х. Бреннан приводит обзор богатейшего духовного наследия, рожденного в тени Гималаев. Вместе с автором вы исследуете мир смерти и перерождений, узнаете о том, что такое карма, состояния транса, йога сна, а также откроете для себя мир мистического манипулирования энергиями и объектами при помощи звуков. Вы вернетесь в прошлое и увидите Тибет глазами таких известных людей, как Хаксли, Кроули, Геше Келсанг Гьятцо и других.

Книга «Тибетская магия и мистицизм» дает уникальную возможность взглянуть на восхитительный, захватывающий мир тибетской культуры и духовности, раскрывает древние магические техники Тибета.

Тематика: Эзотерика/Магия

Published by Llewellyn Publications, Woodbury, MN 55125 USA, www.llewellyn.com

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

ISBN 978-5-9573-2035-7

ISBN-13: 978-0-7387-0713-6 (англ.)

ISBN-10: 0-7387-0713-9 (англ.)

© 2006 by J. H. Brennan

© Перевод на русский язык, издание на русском языке. ОАО «Издательская группа «Весь», 2011

Введение

Мистическое наследие планеты Земля

Сотни тысяч мужчин готовы взять в руки оружие... Чтобы предупредить других о нападении врага, они используют огонь и дым. Через каждую сотню ли[1] стоят наблюдательные посты. У мужчин отличные шлемы и доспехи, которые закрывают все тело, оставляя только отверстия для глаз. Они никогда не расстаются со своими мечами и луками. Они высоко ценят физическую силу и презирают старость...

Военная дисциплина отличается необычайной строгостью. Новые отряды не вступают в бой до тех пор, пока те, кто бьется впереди них, не будут сметены с лица земли. Они превозносят смерть в бою... Наивысших почестей удостоены те семьи, в которых мужчины в течение нескольких поколений отдавали жизнь на поле брани. Но если кто-то был побежден или бежал... соберется толпа, и ему не миновать смерти... они не терпят поражений и проявлений трусости и считают, что лучше умереть, чем жить с таким позором.

В качестве наказания за малейшую провинность они выкалывают глаза и отрезают ноги или нос. Что уж говорить о порке кожаной плетью, которая используется при всяком удобном случае и в неограниченном количестве. У них есть тюрьмы, для этого они роют ямы глубиной несколько десятков футов и держат в них пленников по два, а то и три года.

Когда король умирает, пятеро или шестеро его последователей приносят себя в жертву...

В этом описании, взятом из официальной хроники Древнего Китая, речь идет о неком воинственном, жестоком, варварском и кровожадном народе. Но вот о каком именно? Об ордах монголов, державших в страхе половину мира? О свирепых гуннах, вторгшихся на юго-восток Европы?

Вы испытаете настоящий шок, узнав, что речь идет о людях, которых мы сейчас считаем едва ли не самыми миролюбивыми на земле, о жизнерадостных, улыбающихся, глубоко религиозных тибетцах.

Вопреки современному образу Тибет некогда был мощной военной державой, в сравнении с которой нацистская Германия покажется расшалившимся ребенком. Вся политическая история этой страны с VII по IX век нашей эры сводилась к постоянной войне. И не Тибет находился в осаде, не он был невинной жертвой могущественного соседа, как можно было бы подумать сегодня. Именно Тибет вел агрессивную наступательную политику. Его войска продвигались все дальше и дальше в глубь китайской территории, захватывая и удерживая земли, до тех пор пока они, наконец, не захватили столицу Китая. Но и на этом они не остановились. Тибетская армия оккупировала стратегические участки маршрутов на пути в Центральную Азию и тем самым полностью изолировала Китай.

Когда в один из редких периодов мира Тибет попросил Китай дать ему копии классических китайских произведений, представитель высшего суда подал петицию своему Императору с требованием отказать Тибету в этой просьбе. Его призыв содержал скрытую панику, которая сегодня кажется очевидной:

Как можем мы дать... свои классические книги этим врагам, этим варварам? Я слышал, что эти тибетцы жестоки и воинственны от природы... Если они хорошо изучат «Книгу Истории»[2] («Book of history»), они получат представление о военной стратегии. Если они познакомятся с «Одами» («Odes»), они узнают, как следует тренировать воинов, чтобы они смогли защитить своего принца. Если они прочтут «Книгу Ритуалов»[3] («Book of Rites»), они освоят программы военных действий для каждого сезона. Если они изучат «Хроники Зуо»[4] («Tso Chuan»), они узнают, какие есть военные хитрости, зачастую обманные... Дать им все эти книги — все равно что дать оружие в руки разбойнику...

Следовательно, Тибет был некогда довольно воинственной страной. Но к 1950 году, когда в него вторглись китайцы, он обладал посредственной, можно сказать символической армией, вооружение которой подходило больше для средневековья, нежели для XX столетия. Кроме того, он уже в течение нескольких сотен лет твердо придерживался доктрины ненасилия. Что же привело к таким изменениям? Каким образом эта кровожадная культура трансформировалась в милосердную, миролюбивую нацию, которой за несколько веков удалось стать путеводной звездой для всех тех, кто стремится познать глубины духовного мира?

Тхубтен Джигме Норбу считает, что он знает ответ. Норбу раньше был настоятелем монастыря Кумбум (Kumbum Monastery), и он же является 24-й инкарнацией тибетского монаха по имени Тагтсер, жившего в XV веке. Норбу выразил свое мнение по этому вопросу всего в одном предложении: «Ченрезиг был послан на Тибет, чтобы помочь тибетцам».

Ченрезиг — один из Просвещенных, то есть один из существ, единственной целью которых является спасение всего живого. Некоторые из них имеют физическое тело, другие — нет. Сущность, именуемая Ченрезигом, находится на таком высоком этапе развития, что нам, как и большинству тибетцев, он мог бы показаться богом. В последний раз Ченрезигу суждено было воплотиться в физическом мире в год Деревянной Свиньи (1935) в теле младшего брата Норбу. Мальчик вырос и стал нынешним Далай-ламой.

Но Тхубтен Джигме Норбу имел в виду первую инкарнацию Ченрезига, когда сказал:

«Тибет был избран не потому, что здесь жили хорошие люди, а потому, что в те дни мы много дрались, убивали и крали. Мы бились друг с другом и с соседями. Даже китайцы боялись нас, потому что мы были сильны и воинственны. Потом, примерно 2500 лет назад, Будда возвестил пророчество о том, что на Тибет придет Ченрезиг. И все изменилось. Мы стали настолько миролюбивыми, что избегали отнимать жизнь даже у животных. Наши враги решили, что теперь они поработят нас и захватят нашу страну. Несколько раз они были близки к этому, но Ченрезиг всегда помогал нам, и теперь мы обладаем еще большей силой, невероятной силой религии»[5]

Западные историки склонны полагать, что именно эта «невероятная сила религии», а не какое-то конкретное божество, сделала возможным духовное спасение Тибета. Буддизм пришел в Гималаи в VII веке н. э., и влияние его оказалось настолько значительным, что в конце концов каждый четвертый житель Тибета стал вести монашеский образ жизни.

Нет никакого сомнения в том, что доктрина Будды помогла изменить историю Тибета. В то же время буддизм сам по себе не гарантирует развитие мирной культуры. К примеру, в Индии, которая является родиной Гаутамы Будды, только за мою жизнь было уже две войны. В Камбодже поля военных действий были буквально усыпаны телами буддистов. Многовековая история буддизма в Японии, пусть и не на уровне государственной религии, не предотвратила трагедии в Перл-Харборе.

Несправедливо говорить о буддизме как о некой догме, которая в неизменном виде переносится из страны в страну. Учение Будды в гораздо большей степени, чем религии иудо-христианской традиции (иудаизм, ислам и христианство), подвержено изменениям в рамках различных культур. Японский дзен, например, имеет очень мало общего с буддизмом, который вы можете найти в Бирме.

Значительное влияние на практику буддизма в Тибете оказала религия, которой придерживался тибетский народ до прихода буддизма. Она называлась бон, в честь ее основателя[6].

История происхождения и ранние практики религии бон довольно туманны ввиду отсутствия достаточного числа источников. Если бы ученые располагали бо«льшим количеством информации, они, возможно, смогли бы объяснить существующие ритуалы. Тем не менее, известно, что первые короли считались божественными существами, которые после своей смерти вернутся (физически) на небеса, минуя, таким образом, необходимость пребывания в могиле. Для обычного же человека смерть была просто смертью, то есть считалось, что после смерти человек присоединяется к другим таким же мертвым, которые продолжают существовать на неком неопределенном плане, не играя никакой роли в делах живых.

Таким образом, можно сказать, что в рамках религии бон первостепенное место занимала текущая, настоящая жизнь, а не загробная. Верующие определяли причины болезней или несчастий обычно при помощи гаданий или предсказаний астрологов, и, в зависимости от причин, духовные лица принимали решение о том, как исправить ситуацию.

В культурном контексте бон наиболее вероятной причиной человеческих несчастий были злонамеренные и иногда явно зловредные действия местных духов, демонов или богов[7]. Следовательно, и лекарства от таких влияний имели вид неких магических ритуалов. Одним из самых популярных был ритуал обмена.

Первый этап церемонии заключался в том, чтобы определить бога или демона, причиняющего неприятности. Это делал священник бон, для чего он входил в состояние транса или изучал сны. Затем готовились предметы, необходимые для проведения ритуала. К ним относились фигурка, олицетворяющая тело больного, символ дерева, стрела, прялка, фигурки мужчины и женщины, растение эфедра[8], несколько горчичных зерен, модель жилища больного, несколько вещей, которые больной очень хотел получить, и самая важная вещь из всех — любопытное церемониальное устройство, известное как нам-мкха (nam-mkha), или «небо»[9].

Существовало несколько видов нам-мкха. Самая простая конструкция представляла собой крест из двух изогнутых палочек, переплетенных цветными нитями так, что получалось нечто, похожее по форме на бриллиант. Были и другие, более сложные варианты в виде коробочки или колеса. Нам-мкха использовалась для того, чтобы поймать в нее, как в клетку, доставляющую беспокойство сущность.

Когда сущность с помощью заклинаний оказывалась в нам-мкха, все приготовленные ритуальные предметы представлялись божеству в качестве платы за его благосклонность. Если священник делал все правильно, божественная сущность признавала эти безделушки в качестве эквивалентов настоящих вещей, имеющихся у больного (отсюда и название «ритуал обмена»), принимала их в качестве выкупа и отступалась от человека. После этого священник выпускал сущность.

В рамках бон выделялись категории многочисленных недоброжелательных сущностей, всячески досаждающих человечеству. Среди них были сабдаги (sa-bdag), или боги земли, гжидбаги (gzhi-dbag), боги, населявшие горные хребты, и клу (klu), змееподобные боги, живущие в ручьях и водоемах. Тибет в то время был страной земледелия. И не было ничего необычного в том, что люди постоянно вторгались на территории этих многочисленных существ, которые немедленно обижались, если на их земле строили дорогу или возводили здание без соответствующей компенсации. Важно было избегать столкновений. В плохом настроении любое местное божество было способно наслать на человека болезнь или смерть.

Последователи бон считали также, что некоторые горы священны, и что их населяют боги-герои, которые, если верить преданиям, были предками первых тибетских правителей.

Даже самое поверхностное изучение практик тибетского буддизма, в том виде, в котором они существовали в XX веке, позволяет увидеть, что в них в большом количестве присутствуют элементы старого пантеона бон, многие духи даже не изменили своего имени, и все их разнообразие имеет довольно отдаленное отношение к церебральным медитациям Гаутамы Будды. Таким образом, буддизм, который пришел на Тибет в VII веке н. э., подвергся глубинным изменениям и стал значительно отличаться от исходной доктрины.

Буддизм возник в Индии, неподалеку от непальской границы, в V веке до н. э. Молодой принц по имени Сиддхаттха[10] (которому тогда исполнилось 29 лет и который всю свою жизнь провел за стенами своего роскошного дворца) увидел старого человека в первый раз в своей жизни.

«Что с ним?» — спросил Сиддхаттха у своего возничего.

«Это старость, — ответил возничий, — когда-нибудь мы все станем такими».

Потом Сиддхаттха увидел очень больного человека и задал тот же вопрос. Возничий ответил, что болезнь тоже может случиться с каждым.

А после принц увидел тело умершего человека и узнал от своего возничего, что смерть — это единственный, несомненный факт в жизни.

Этот опыт убедил принца, что, несмотря на кратковременные светлые участки, жизнь есть постоянное страдание, и единственный разумный выход заключается в том, чтобы найти способ и вырваться из цикла перерождений, который заставляет человека возвращаться и снова страдать. Однажды он увидел святых людей, облаченных в оранжевые одежды, и ему показалось, что они находятся в полной гармонии с миром. Он оставил свой роскошный дворец, свою молодую жену и малолетнего сына и стал странствующим аскетом, ищущим путь в нирвану[11].

Он голодал до тех пор, пока едва не умер от истощения. После этого он решил отказаться от традиционного сурового образа жизни святых людей (к большому неудовольствию своих последователей), начал снова есть, соблюдая умеренность, потом нашел место под фиговым деревом, сел под ним и поклялся не вставать до тех пор, пока не найдет способ вырваться из круговорота рождения и смерти.

Сиддхаттха использовал технику глубокой медитации, и озарение снизошло на него уже следующим утром[12]. Он стал просвещенным (термин «Будда» означает «Просвещенный») и начал проповедовать Четыре Благородные Истины: жизнь любого человека, от нищего до короля, полна страданий; причина страданий состоит исключительно в жажде[13]; чтобы избавить себя от страданий, нужно устранить жажду; а чтобы сделать это, надо следовать определенному (срединному) пути. Он умер в возрасте 80 лет в 483 году до н. э., призывая своих последователей «заниматься своим собственным спасением, прилагая всяческое усердие».

Буддийская доктрина распространилась сначала среди городов верхнего Ганга, а в III веке до н. э. при поддержке императора — по всей территории Индии. Однако в самом начале христианской эры буддизм претерпел массовые изменения. Появилась новая школа, последователи которой считали, что оригинальная буддийская практика, конечно, была хороша, но она являет собой «малый путь», ведущий к спасению одного отдельного человека, что само по себе довольно эгоистично.

Это, говорили ученики новой школы, едва ли в духе самого Будды, который ратовал не только за свое собственное спасение, но за спасение всех разумных существ на земле. Будда мог проповедовать «малый путь» для слабых духом учеников, не способных ни на что большее. Но очевидно, что единственный разумный путь для совершенного ученика заключался в том, чтобы самому попытаться стать Буддой, просвещенным, и, как Гаутама, встать на путь просвещения и спасения всех других. Те, кто вставал на этот амбициозный и непростой путь, называли себя последователями махаяны (Mahayana) или «большого пути».

Именно идея «большого пути», претерпевшая значительные изменения за два века тантрических практик[14], и была привнесена на Тибет примерно в то время, когда в своей родной Индии буддизм находился в состоянии упадка[15]. Идея о том, что, работая над собой, человек способен уподобиться самому Будде, нашла живой отклик у тибетцев, поскольку она как нельзя лучше отвечала их темпераменту.

Проанализировав возникновение исконной религии бон в своей стране, настоятель Норбу сказал по этому поводу следующее:

«Каждый человек, которому хотя бы раз довелось оказаться на Тибете, отмечал, что здесь безраздельно властвует дикая природа... Эта страна может быть настолько тихой, спокойной и прекрасной, что даже мы, ее жители, которые родились в ней... мы не можем скрыть порой своего восхищения. (Но), насколько спокойной она может быть, настолько и неудержимой, когда кажется, будто наступает конец света... Сила, которой дышит страна в своем спокойном состоянии, впечатляет, но, когда она гневается, ее наполняет нечто гораздо большее, чем просто сила... Когда живешь в таком мире, трудно ему не подчиниться»[16].

Нет практически никаких сомнений в том, что возникновение и развитие религии бон было обусловлено окружающей средой, ведь гораздо легче принять факт существования духов земли и змееподобных божеств в таком диком краю, как горы Тибета, чем в нью-йоркской квартире. Но буддизму, который появился в этих краях уже в сформированном виде, пришлось разделить ту же судьбу. В действительности, между этими двумя религиями сейчас столько общего, что зачастую трудно отделить их друг от друга. Тхубтен Джигме Норбу писал:

«Когда видишь человека, трудно сказать, является ли он приверженцем буддизма или бон. Одежда, манера говорить, поведение у них совершенно одинаковы»[17].

Как и у представителей буддизма, у представителей бон были свои монастыри. Оба типа монастырей были организованы одинаково. Буддийские монахи и монахи бон давали 253 обета. Очевидно, что современная версия религии бон (которая уже начала подвергаться изменени…