Ирина Дегтярёва
ЛОКАЦИЯ «БЕРЕГ»

РОМАН

«Есть у нас паутинка шотландского старого пледа, –

Ты меня им укроешь, как флагом военным, когда я умру.

Выпьем, дружок, за наше ячменное горе, –

Выпьем до дна!»

О. Мандельштам

ПРОЛОГ

2001 год

Жора Топильский многое бы сейчас отдал, чтобы его увидели бывшие сокурсники по МГИМО, ведь он едет по Лондону за рулем ситроена, рядом сидит и улыбается молодая жена Сашка в шелковом лиловом платьице, ее пушистые русые волосы треплет ветерок, проникающий через приоткрытый люк в потолке машины. И не столь важно, что ситроен здорово потрепан долгой автожизнью (да и тот Жора получил потому, что папа работает в МИДе), не существенно, что должность Топильского в посольстве самая младшая – атташе. Главное – он в Соединенном Королевстве, он – обладатель заветного дипломатического паспорта, и началась настоящая взрослая и независимая жизнь…

Новоиспеченному атташе мерещилась карьера, как у графа Александра Бенкендорфа, который четырнадцать лет возглавлял российскую миссию в Лондоне в начале XX века. Георгий воображал себя во фраке на приеме у королевы или на худой конец у премьер-министра Великобритании, но каждый раз со снисходительной улыбкой отмахивался от вожделенных мечтаний, понимая, что всему свое время и успех, и слава неизбежно накроют его с головой рано или поздно.

Топильский не догадывался – слава уже на пороге, но совсем другого рода. Он не подозревал, что в ближайшие дни попадет в сводки СВР и ФСБ одновременно…

А пока они с женой наслаждались своим новым статусом, исследовали Лондон, с юношеским пылом бегали на экскурсии по субботам, катались на прогулочном катере по Темзе, а по воскресеньям традиционно ездили в большой торговый комплекс. Покупали продукты и сидели в кафе, болтая обо всем сразу и ни о чем, держались за ручки. Иногда Георгий тратился на букетик для Сашки, который покупал в небольшом магазинчике «Petals on Portland[1]», расположенном во дворе торгового центра.

Если бы Топильские не были так поглощены друг другом, они бы, наверное, заметили худощавого сутулого мужчину с седыми, длинноватыми и неопрятными волосами, со смуглым лицом не европейца, в темно-синей ветровке, потертой на локтях и в старых блеклых джинсах. Он оказывался в этом торговом комплексе уже не первый раз в то же самое время, что и семья молодого дипломата. Садился за соседний столик в кафе, наблюдал за ними из-за мятой «The Daily Mirror»; прячась за машинами на подземной парковке, провожал взглядом их уезжающий «ситроен» с дипломатическими номерами.

Он не походил на грабителя, присматривающего очередную жертву, и уж тем более на представителя наружного наблюдения MI5[2]. Может, докер, может, моряк… Мужчина выглядел довольно заурядно. И все бы ничего, но такой человек органичнее смотрелся бы в портовом пабе с пинтой пива, чем в современном торговом комплексе, с блестящими белыми полами из искусственного мрамора, с толпой представителей лондонского среднего класса. Сюда приезжали с семьями делать покупки на неделю и заодно отдохнуть, развлечься, побыть с детьми. А вот такие одиночки, как он, не снующие со списком покупок по супермаркету на первом этаже или по бутикам, располагающимся на втором и третьем, вызывали недоумение и повышенный интерес службы безопасности торгового комплекса.

Это странное наблюдение за Топильскими продолжалось на протяжении двух недель. За ними не следили в городе, только в торговом комплексе и только этот сутулый седой человек, похожий на старого морского волка.

Наступившее очередное воскресенье принесло солнечную погоду и предвкушение уже привычной поездки и приятные семейные хлопоты. Сашка приглядела в торговом центре симпатичные шторки в спальню и канючила уже целую неделю, уговаривая их купить. Георгий жался, памятуя о весьма скромной зарплате атташе, но победил хозяйственный инстинкт жены, которая стремилась свить не только удобное, но и красивое гнездышко. Она так расписывала преимущества английской ткани с рисунком из классических розочек, что Топильский глубоко осознал – такой узор на шторах действительно крайне необходим для их маленькой служебной квартиры.

Наконец, добравшись до торгового комплекса и сделав покупки, они спустились в подземный гараж. Сашка сияла, прижимая к груди бумажный сверток с желанными шторами. Георгий нес пакеты с продуктами, прикидывая, под каким благовидным предлогом попросить денег у отца, чтобы дотянуть до зарплаты. Отец работал в Москве в МИДе, и не отличался сентиментальностью – разжалобить его не всегда удавалось.

Пока Жора сгружал пакеты в багажник ситроена, Саша решила уложить сверток на заднее сиденье.

– Ой, Жорка, что это? – окликнула она мужа.

– Ну чего там? – недовольно отозвался он, стукнувшись головой о дверцу багажника.

– Тут какой-то конверт. Наверное, в люк бросили. Ты его не закрыл, растяпа! Наверное, реклама…

– Не трогай! – буквально налетел на нее Георгий. Его обычно невозмутимая, чуть надменная смазливая физиономия (над этим выражением лица он долго работал перед зеркалом еще в институте, готовясь всесторонне к дипломатической карьере) выглядела сейчас испуганной, словно он увидел в руках жены змею. – Положи на место.

– Что это? – требовательно спросила Саша, но письмо бросила на сиденье. – Может, от любовницы?

– Не пори чепухи! Подбросили! Наверное, провокация. Надо срочно позвонить в посольство.

Саша отбежала на несколько метров от машины, прижимая к груди, как щит, сверток со шторами. Георгий дрожащими руками набрал на мобильном номер телефона дежурного и сообщил о подброшенном в машину конверте. Его соединили с офицером безопасности посольства – Максимом Тепловым и тот недовольным голосом попросил атташе приехать в посольство.

Теплов, невысокий, с короткими светлыми волосами, смешливый, отчего на его лице морщин скопилось больше, чем могло бы быть по возрасту, но с серьезными недоверчивыми карими глазами, наивно считал воскресенье своим законным выходным. О новоприбывшем молодом дипломате Топильском офицер безопасности был невысокого мнения. Знал, что Георгий – мальчик-мажор, и папа ему «сделает» карьеру. Таких сынков Макс не выносил. Застряв в пробке по дороге в посольство, он тихо ругался на безалаберных юнцов, которых берут в дипломаты и которые вместо того, чтобы без паники привезти письмо в посольство, начинают трезвонить куда попало, не понимая, что телефоны тут слушают, особенно телефон офицера безопасности.

Действительно, разговор был перехвачен SAS ШКПС[3], но об этом Теплов узнал гораздо позже…

С другого конца Лондона Максим добирался очень долго, больше полутора часов. Зашел в вестибюль мрачный, взмыленный. Прошел сразу к дежурному и забрал письмо, покосившись на уборщицу, вившуюся около открытой двери рядом с помещением дежурного.

Теплова дожидался атташе Топильский. Довольно быстро Максиму стало ясно, что Георгий понятия не имеет, кто подкинул письмо. Никого рядом с машиной не видел. Ничего подозрительного не заметил, да и вряд ли смог бы, если работали спецы. Кроме того, Топильский здорово напуган случившимся.

«Боится провокации, значит, держится за работу, – с удивлением отметил про себя Теплов. – Не рассчитывает на поддержку папаши?»

– А что если посмотреть записи с камер видеонаблюдения? – решил проявить находчивость Георгий.

– Кто ж нам их даст? – вздохнул Теплов.

Максим уединился в своем кабинете. Склонившись над конвертом, прочел надпись, сделанную корявым почерком: «To the Russian Embassy[4]». Обнаружил на конверте тусклый, но читаемый штамп принадлежности отелю St. Simeon (38 Harrington Gardens, South Kensington). Теплов смутно помнил, что это где-то километрах в четырех от центра города, неподалеку от Кенсингтонского парка. Взяв письмо, Макс прикинул его вес. Но конверт выглядел и весил так как и должен.

Со всеми предосторожностями Теплов вскрыл конверт и обнаружил в нем небольшую записку странного содержания. Вообще, письма в посольства разных государств подбрасывались – это не было чем-то неординарным. Через руки Теплова подобные послания проходили уже неоднократно, но нынешнее озадачило офицера безопасности.

Он сидел за столом в своем кабинете и перечитывал текст раз за разом, собрав лесенкой морщины на лбу.

«Ну и что с этим делать? – подумал Максим. – Если только доложить о письме, то придется разбираться самому. Инициатива, как известно, наказуема. Лучше приложить его к докладной записке, пускай в Центре мозгуют, анализируют… Тогда все равно, скорее всего, заставят заниматься, но я успею отпуск отгулять».

Мечтательно взглянув на календарь, он вздохнул.

У Теплова хватало проблем и без этих подметных писем – за ним так плотно ходили и ездили местные контрразведчики, что по указанию Центра он старался совершать как можно меньше телодвижений, чтобы умерить пыл местных ребят и усыпить их бдительность. Но пока они с завидным упорством преследовали его по пятам.

Мысль о том, что письмо подброшено сотрудниками MI5, не покидала Максима. Но зачем? Хотели чтобы он задергался? Спровоцировать и подставить? Может, поэтому такое плотное наблюдение? Жаждут крови? Тогда тем более лучше оставить письмо на усмотрение Центра.

И все-таки, учитывая содержание письма, Теплов решил предпринять некоторые шаги для очистки совести, разумеется предварительно позвонив в Центр по закрытой связи и получив разрешение действовать по своему усмотрению.

На следующий день Максим вышел на встречу с автором анонимного послания… В письме были оговорены дата, время, место и условия встречи.

Дворик за Биг Беном кишел туристами, но к Теплову никто не подошел. Ни в 14.15, ни в половине третьего, ни в три часа. Он прохаживался под деревом, спрятавшись от солнца. Башня тоже давала большую тень, доходившую до улицы Парламента. Но Максим должен был стоять около этого дерева, как было сказано в письме, ожидая человека в шарфе цветов ирландского флага.

Теплов матерился себе под нос. Утром ему пришлось прокатиться в багажнике одной из дипломатических машин, чтобы уйти от слежки и по всему выходило – напрасно.

– Ну что же, – пробормотал он. – Так тому и быть.

Уже вечером Теплов отправил анонимное письмо дипломатической почтой в Москву, приложив сопроводительную докладную записку.

В Москве в СВР записка офицера безопасности и подброшенное посольскому работнику письмо легли на стол начальника отдела Управления внешней контрразведки полковника Мальцева. Слишком долго оценивать перспективность разработки по этому материалу полковник не стал и передал письмо и хлопоты, связанные с ним, в английский отдел ФСБ, что не слишком обрадовало Сергея Романовича Сорокина, возглавляющего этот отдел контрразведки.

Глава первая

Старший инспектор английского отдела контрразведки ФСБ Олег Константинович Ермилов поливал кактус в своем кабинете. Делал он это сосредоточенно и с грустным выражением лица. Его ожидания в связи с переводом в ФСБ из Генпрокуратуры пока не слишком оправдывались.

Он ощущал себя студентом-практикантом, а не следователем по особо важным делам, хоть и бывшим. Не мальчишка же он, в конце концов, чтобы новый шеф Сорокин (с которым они кстати в одном звании) поручал ему заниматься бесконечной писаниной отчетов, аналитических обзоров, работой далекой от оперативной деятельности, о которой Ермилов давно мечтал.

Олег уже подумывал, не ошибочным ли был его романтический порыв перевестись в ФСБ. Все надо делать своевременно. Если бы сразу, окончив школу КГБ, пришел работать в Контору – это одно. Может, сейчас занимал бы должность самого Сорокина. А теперь, когда уже возраст под сорок, начинать с должности старшего инспектора…

Однако Ермилов отличался настойчивостью и даже уважал себя за это качество, хотя частенько оно становилось поперек горла, но и тогда он не отступал.

«Терпение и труд все перетрут», – убеждал он себя, поглядывая на четки, висевшие на гвоздике рядом с письменным столом. Их он привез в прошлом году из командировки на Кипр. Именно после той памятной поездки Олег начал раскручивать дело, которое оказалось не столько экономическим, как предполагалось, сколько шпионским. Главный фигурант по делу – Дедов покончил с собой, и Ермилов не смог довести начатое до конца, зато в ходе расследования познакомился с полковником ФСБ Сорокиным. И вот Олег здесь – сидит в своем маленьком кабинете на Лубянке и поливает кактус, который перекочевал в Контору вместе с хозяином из Генеральной прокуратуры.

Раздался звонок по внутреннему телефону.

– Олег, зайди ко мне, – прозвучал в трубке озадаченный голос шефа.

Ермилов застал Сорокина сидящим за письменным столом. Сергей Романович, сдвинув очки на кончик носа, вчитывался в содержание странного листка в клеточку. Он поглаживал свою седую аккуратную бородку и шевелил черными бровями.

Олег от такого выражения лица шефа почувствовал себя неуверенно и возникшее было желание высказать Сорокину свои претензии по поводу нерационального использования способностей нового подчиненного растворилось в пространстве довольно большого и чуть унылого кабинета. Сорокин не захламлял рабочее место ничем лишним. Человек он собранный, организованный – не случайно занимает такой пост, возглавляет английский отдел.

– Присаживайся, Олег Константинович, – Сорокин кивнул на стул около стола для совещаний, длинного и блестящего, на котором стоял пустой, чуть пыльный, стакан. – Зная твою настойчивость и аналитические способности, решил поручить тебе вот это. Ознакомься. – Он подтолкнул по полированной поверхности столешницы тот самый листок в клетку, который перед этим изучал со скептическим выражением лица. – Ты ведь знаешь английский.

Ермилов кивнул. В детстве он окончил спецшколу с углубленным изучением английского языка.

«Дорогие друзья! Я обладаю информацией о том, где хранятся секретные материалы по проекту «Берег», осуществленному в ЮАР. Они были переданы мне вашим парнем (your guy) Германом Кройсом в 1992 году. Кройс предупреждал меня, что обладатель этой информации подвергается смертельной опасности, поэтому я долго не мог решиться. Не знаю, могу ли кому-то из вас доверять, однако я обещал Кройсу. Напротив Площади парламента (Parliament Square) в дворике за Биг Беном завтра в 14.15. Под большим деревом справа от центральных ворот. На мне будет шарф цветов ирландского флага. Если увижу за вами слежку – встреча не состоится».

Олег поднял светло-серые глаза на Сорокина с недоумением:

– Откуда это? Какое отношение ЮАР имеет к нашему отделу?

– Правильный вопрос, – кивнул Сергей Романович. – Письмо нам передали из СВР. А к ним в свою очередь оно попало из посольства России в Великобритании.

– Подбросили?

– Точно так. Атташе посольства Георгию Топильскому закинули в машину через приоткрытый люк в крыше, пока атташе совершал покупки в торговом центре.

Сорокин придвинул по столу к Олегу папку.

– Тут вся необходимая сопроводительная информация. Письмецо обработали наши эксперты, а до этого эсвээрщики. Здесь заключения экспертиз… Я бы подумал, что сейчас внеплановое обострение, – Сергей Романович улыбнулся и покрутил пальцем у виска. – Хотя это обычно весной и осенью… – И тут же посерьезнел. – Если бы не экспертиза. Анализ почерка показал, что писал немолодой мужчина, с образованием. С большой долей вероятности, носитель арабского языка. Нет признаков психического расстройства. Конверт взял в отеле «Сант Симеон», не факт, что там жил, мог зайти и просто взять конверт. Нет пока возможности проверить отель – тамошний эсвээрщик ушел в отпуск. Не отработал. Отпечатков пальцев на самом письме нет. Да, и вот еще что – бумага привезена из Африки, из района Туниса.

Ермилов удивленно взглянул на шефа.

– Обнаружили на бумаге, на оборотной стороне… – Сорокин заглянул в блокнот на столе и прочел с трудом: – Pholetesor moczari. Так называемый паразитический наездник. Как объяснил эксперт – это микроскопическое насекомое, которое садится на других насекомых и паразитирует на них. Откладывает яйца и в итоге насекомое, к которому подселились, погибает. Короче, это эндемик, водится только в Северной Африке, а конкретнее в Тунисе. Вот такая география вырисовывается – ЮАР, Великобритания, Тунис.

Олег озадаченно помолчал и уточнил:

– А что по поводу встречи около Биг Бена?

– Там есть информация, – кивнул на папку Сорокин. – Офицер безопасности пошел на эту встречу, но автор письма не явился. Испугался.

– А может, и не собирался идти на контакт? – предположил Ермилов, улыбнувшись. На щеке у него обозначилась ямочка, что делало его лицо моложе.

– Не думаю, – Сергей Романович снова пригладил бороду. – Решиться подбросить письмо не так просто, тем более в Лондоне, где наши дипломаты под пристальным контролем. Испугался – факт. Придется нам разбираться.

– И что мне с этим делать? Ехать в Англию? В Тунис?

– Разбежался! – засмеялся Сорокин. – Пока что проанализируй текст, запроси архив. Нужна информация по ЮАР и по этому загадочному проекту «Берег». «Your guy» – ты обратил внимание на эту формулировку в письме? Ты же понимаешь, он имел в виду не национальность Кройса, а то, что он наш разведчик. Южно-Африканская Республика начала отказ от режима апартеида, начиная с 1991 года. До этого времени туда крайне сложно было попасть и вести там разведдеятельность, – он пожал плечами. – Но провести проверку мы обязаны. Разберись и доложишь о результатах.

Олег вышел из кабинета шефа со стойким ощущением, что его загрузили бесперспективным делом. Лишь бы сотрудник не бездельничал.

Но обиду пересилили профессиональный азарт и здоровое честолюбие.

Ермилов знал, что ЮАР – это Африка, но этим по большому счету и ограничивались его знания об этой стране. Всплывали в памяти какие-то обрывочные сведения об антикоммунистическом режиме, который там существовал и о Нельсоне Манделе – борце за равноправие, пострадавшем от этого режима. Вспомнил, что только недавно восстановлены дипломатические отношения с Россией. Президентом был Нельсон Мандела, теперь кто-то другой…

Олег запросил в архиве все дела, в которых так или иначе упоминалась ЮАР, Герман Кройс и проект «Берег». Теперь необходимо было ждать, пока подберут все эти документы. Он небезосновательно надеялся,…