Гробница Крокодила
Michelle Paver
THE CROCODILE TOMB
Text copyright © Michelle Paver, 2015
Artwork copyright © Puffin Books, 2015
First published as The Crocodile Tomb in 2015 by Puffin
which is part of the Penguin Random House group of companies
All rights reserved
Перевод с английского Анны Осиповой
Оформление обложки Татьяны Павловой
Пейвер М.
Боги и воины. Книга 4 : Гробница Крокодила : роман / Мишель Пейвер ; пер. с англ. А. Осиповой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022.
ISBN 978-5-389-21652-5
12+
Раб и названый брат Пирры Усерреф уплыл на свою родину, в Египет. Теперь Гилас и Пирра должны отправиться в эту незнакомую, полную неведомых опасностей страну, чтобы найти Усеррефа и забрать у него кинжал Короносов. А Короносы, узнавшие, что кинжал в Египте, спешат добраться до него первыми.
Гиласу и Пирре предстоит долгое путешествие по пустыне и по великой реке Нил, к той границе, что разделяет мир живых и мир мертвых.
Впервые на русском!
© А.Д. Осипова, перевод, 2022
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа ”Азбука-Аттикус“», 2022
Издательство АЗБУКА®
Леопард лежал на полу — глаза закрыты, толстый хвост обернулся вокруг ножки кресла из слоновой кости. Над хищником на потолочной балке съежилась обезьяна: спящий зверь вселял в нее страх, но одновременно ее манила стоявшая на столе зеленая стеклянная миска, полная гранатов, инжира и фиников.
Испуганно скаля зубы, обезьяна вытянула тощую лапку, но нет — до фрукта не дотянуться. Клацнув зубами от досады, она отдернула руку. Леопард повел ухом, улавливая, откуда донесся звук, и опять замер, притворяясь, будто спит. Но обезьяна этого движения не заметила: она не сводила глаз с фруктов.
На этот раз плутовка уцепилась за балку лапой, простерла обе ладошки и стала раскачиваться. Тут-то огромная кошка и нанесла удар. В воздухе мелькнула черно-золотистая молния, раздался визг, потом хруст — и все было кончено.
Алекто рассмеялась и захлопала в ладоши. Узоры из хны украшали кисти ее рук.
— Быстро же он расправился с этой мартышкой — даже слишком! — пожаловалась она сидевшему рядом толстому египетскому вельможе. — Совсем не помучил! Может, поймаем другую?
В золотой диадеме с острыми зубцами и желтом шелковом одеянии, подчеркивающем талию, Алекто выглядела очень красиво и экзотично: египтянки так не одеваются. Керашер низко ей поклонился.
— Как пожелаешь, моя госпожа, — произнес он на акийском с сильным акцентом.
— Не время для забав, господин Керашер, — резко возразил Теламон, меряя шагами комнату. — Ты ведь говорил, что сейчас приведут пленника.
Египтянин согласно кивнул, а Алекто отвесила Теламону шутливый поклон:
— Ну и суров же ты, племянник!
Теламон сердито зыркнул на тетю. Алекто всего на несколько лет старше, однако просто обожает называть его племянником. Как будто Теламон малыш!
— Ты уверен, что этот твой пленник — тот, кто нам нужен? — спросил Теламон у Керашера.
— Мои люди говорят, что да, — любезно ответил египтянин, хотя эта вежливость далась ему с некоторым трудом. — Но только ты, господин Теламон, знаешь в лицо человека, которого ищешь, поэтому судить тебе.
Теламон продолжал ходить из угла в угол.
— Когда его наконец притащат?
— Скоро.
— У тебя на все один ответ, — буркнул Теламон.
До чего же он ненавидит Египет! И жарищу, и болотистую Реку, и этого толстяка с коричневой кожей. Воротник Керашера сплошь утыкан драгоценными камнями, глаза накрашены зеленой краской: от такого зноя она уже потекла… Керашера прислал сам Перао, египетский царь-божество. Вельможе велено помочь Короносам отыскать кинжал, но Теламон чувствует: за улыбочками Керашера скрывается презрение. А еще больше раздражает то, что этот египтянин ужасно женоподобный: изысканный парик заплетен в косички, безбородое лицо разукрашено. Мало того — рабы ему даже ноги бреют!
«А все Гилас виноват! Из-за него пришлось сюда тащиться», — злился Теламон. Вернее, из-за Гиласа и Пирры. Если бы они не украли кинжал… Если бы раб Пирры не привез его в Египет…
Алекто щелчком пальцев подозвала свою новую игрушку. Леопард бросил жертву, приблизился к девушке и положил ей на колени измазанную кровью морду.
— Кого бы ему еще скормить? — промурлыкала Алекто. — Только на этот раз постарайся растянуть для нас удовольствие, господин Керашер!
Наклонив красивое личико прямо к окровавленной морде зверя, Алекто высунула заостренный язычок и слизнула кровь.
Керашер разинул рот и уставился на дочь Короноса остекленевшими глазами. Теламона передернуло: этот слабак от одного вида Алекто слюни пускает!
Поймав взгляд Теламона, Алекто расплылась в улыбке. Но тот не улыбнулся в ответ. Тетю он тоже ненавидит. Вечно она над ним смеется и унижает перед воинами! Теламон в сотый раз пожалел, что с ним отправили ее, а не дядю Фаракса.
«Но тогда главным был бы Фаракс, а не ты, — напомнил себе мальчик. — Да, ты здесь главный, что бы на этот счет ни думала Алекто. Ты внук Короноса, Верховного вождя Микен. Он послал в Египет именно тебя, потому что уверен: ты выполнишь задачу с честью».
За дверью раздались шаги и позвякивание доспехов.
Леопард дернул хвостом, Алекто крепко сжала ручки кресла.
— Наконец-то, — проговорил Теламон.
Пленника швырнули на пол к ногам Теламона. Молодой человек одет в грязную юбку, руки связаны за спиной под болезненным углом. Один из стражников рывком поставил пленника на колени. У Теламона перехватило дыхание.
— Это он! Кинжал у него? Твои люди нашли кинжал?
— При нем было вот что, — ответил Керашер.
Другой стражник показал нож с дешевой костяной рукояткой и медным клинком.
Теламон зарычал от злости и оттолкнул руку охранника.
— Это не кинжал Короносов!
Керашер позволил себе тихонько вздохнуть.
— В таком случае я допрошу пленника…
— Нет, — перебил юный воин. — Я сам с ним поговорю, он знает акийский.
Теламон спросил пленника:
— Где кинжал?
Ответа не последовало. Арестант наблюдал, как леопард рвет на части голубые кишки обезьяны.
— Смотри на меня! Где кинжал Короносов?
Как и у большинства египтян, голова пленника выбрита наголо, а глаза подведены черным. На красивом лице — выражение притворного недоумения. Вот египтянин поднял темные глаза на Теламона и покачал головой.
— Он знает, где кинжал, — заметила Алекто.
Она наблюдала за египтянином с пристальным вниманием змеи, готовящейся к броску.
— Прикажу всыпать ему хорошенько. Мои люди его расплющат, как листок папируса, — пообещал Керашер. — А если он и тогда будет молчать…
Толстая, унизанная перстнями рука указала на топоры в форме полумесяца и хлысты с медными наконечниками, которыми были вооружены стражники.
Алекто сразу оживилась, и ее губы растянулись в улыбке.
— Можно придумать способ получше.
С тех пор как они отплыли из Микен, Теламон в первый раз порадовался, что с ним Алекто. Он не любит пытать людей — тетя же это занятие просто обожает. Уж она точно развяжет пленнику язык.
Скоро кинжал будет у них. Сердце Теламона забилось быстрее. Он вспомнил длинный, беспощадно острый клинок и силу предков, разливавшуюся по всему телу, стоило только взяться за рукоятку…
— Давайте начнем, — предложила Алекто.
Ее щеки разрумянились, красивые губы приоткрылись.
— Еще рано, — холодно бросил Теламон.
Опустившись на корточки, он показал пленнику маленького аметистового сокола у себя на запястье. На лице раба отразились боль и горе. Эта печать принадлежала Пирре.
— Усерреф, — Теламон тихо обратился к египтянину по имени, — скажи, где ты спрятал кинжал, и я дарую тебе быструю смерть. Твои родные устроят тебе похороны со всеми подобающими ритуалами, и твой дух присоединится к духам предков. Но если откажешься, мы силой вырвем у тебя признание. А потом бросим твое тело воронам, и твой дух будет вечно скитаться неприкаянный. Советую выбрать легкий путь.
И снова Усерреф поглядел Теламону в глаза. Египтянин еще раз покачал головой. Теламон не ожидал от ничтожного раба такой отваги.
Тут вмешался стоявший позади Керашер:
— Пусть его отведут обратно…
— Нет, — возразил Теламон. — Мы и так слишком много времени потеряли.
Встав, он взглянул на Алекто и с удовольствием отметил, что тетя ждет его распоряжения. Да, Теламон и впрямь главный. Боги на его стороне. Скоро кинжал Короносов будет у него, и на этот раз ни Гилас, ни Пирра ему не помешают: они далеко, на Кефтиу. Никто не встанет на пути у Теламона.
Уперев руки в бедра, он расправил плечи.
— Приступим, — объявил Теламон.
–Нигде такой земли не видел, — пробормотал себе под нос Гилас. — Тут же ничегошеньки нет.
Только вялое Море под знойным Солнцем и бескрайняя мерцающая равнина, вся засыпанная песком.
— На Египет совсем не похоже, — прибавила Пирра. — Усерреф рассказывал, что его страну разделяет на две половины большая Река, а по берегам — поля, деревни и храмы. Он говорил… — Пирра облизнула губы. — Говорил, что вокруг Египта только бесконечный красный песок. Усерреф называл это место «дешрет».
— Пустыня, — сказал по-своему Гилас.
Пирра встретилась с ним взглядом:
— Египтяне здесь мертвых хоронят.
Дешрет.
Гилас и не подозревал, что Солнце способно печь так беспощадно. Воздух раскаленный, будто вдыхаешь дым от костра. Щурясь на ослепительно-ярком свете, мальчик окинул взглядом подрагивающую в туманной дымке равнину. Ни деревень, ни Реки. Только какая-то странная горка из камней да пыльная поросль. Тут ветер поднял над землей песок и закрутил его воронкой. Гиласу даже не по себе стало.
А далеко в Море их корабль уже превратился в крошечную точку.
— У них и в мыслях не было плыть с нами в Египет, — с горечью произнес мальчик. — Украли наше золото и бросили нас тут умирать.
— Хорошо, что не убили и за борт не выкинули, — заметила Пирра. — Даже оружие не отобрали.
— По-твоему, нам еще и повезло?
— Нет, зато мы живы-здоровы.
В словах Пирры была своя правда, но Гиласу хотелось рвать и метать от ярости и осыпать проклятиями подлых, лживых финикийцев. Больше одной луны они с Пиррой прятались среди кефтийских холмов вместе с Эхо и Разбойницей, с нетерпением дожидаясь корабля, идущего в Египет. А когда наконец нашли капитана, согласившегося взять их на борт, из-за сильного ветра судно сбилось с курса, и команда возложила всю вину на пассажиров. «Чужеземцы приносят несчастье», — объявил капитан. А такую странную парочку еще поискать: мальчишка-акиец с диковинными золотистыми волосами, от которого ни на шаг не отходит молодая львица, и кефтийская девчонка со шрамом в форме полумесяца на щеке и живым соколом на запястье.
Разбойница прошла мимо Гиласа и обернулась — похоже, хочет, чтобы он ее подбодрил. Львица до сих пор ведет себя как детеныш, будто еще не поняла, что она уже почти взрослая. В Море ее укачивало, за время плавания Разбойница иcхудала, шерсть у нее стала потрепанной, а теперь ее вдобавок облепили мухи. Вот она стоит с несчастным видом, тяжело дыша и дергая ушами.
Гилас развязал горловину бурдюка с водой, сложил ладонь ковшом и налил туда чуть-чуть воды. Разбойница жадно вылакала ее, едва не содрав шершавым языком кожу с руки мальчика.
— Извини, больше нельзя, — произнес Гилас.
Бурдюк заполнен всего наполовину. Надолго этих запасов не хватит.
— Может, до Египта недалеко? — с надеждой предположила Пирра. — Все реки впадают в Море, верно? Будем идти по берегу и отыщем ее.
— Или пойдем не в ту сторону и еще глубже в пустыню заберемся.
Парившая над равниной Эхо вдруг развернулась в воздухе и скрылась из вида.
— Что, если она знает, где Река? — произнесла Пирра, следя за полетом соколихи.
Гилас не ответил. Эхо может днями обходиться без воды, а они на такое не способны. Видно, Пирре пришла в голову та же мысль.
— Пойдем, — сказал мальчик. — Выроем яму. Если повезет, докопаем до воды.
Они побрели вдоль берега. Обжигающе горячий ветер швырял песок Гиласу в глаза. Пот стекал по спине струйками, впитываясь в моток веревки, висевший у мальчика на плече. Земля раскалилась так, что Гилас чувствовал жар даже сквозь подошвы сандалий из сыромятной кожи. Горячий воздух дрожал, и казалось, будто тень Гиласа танцует. Вдобавок голова разболелась: Гилас отчаянно надеялся, что причина в палящем Солнце, а не в том, что у него сейчас будет очередное видение.
Отойдя на пятьдесят шагов от Моря, они опустились на колени и стали копать руками песок, стараясь вырыть яму поглубже. Вскоре на дно просочилась влага. Гилас попробовал воду — и тут же выплюнул.
— Соленая, — с отвращением бросил он.
Пирра огляделась по сторонам:
— Вон на том кусте растут ягоды. Они съедобные?
Гилас растерялся. Он Чужак, вырос в диких Горах, знает все растения Акии. Но таких кустов ни разу не видел.
— Понятия не имею, — смущенно произнес мальчик. — Но лучше их не трогать. Вдруг ядовитые?
Разбойница подошла к кусту и плюхнулась посреди жалкого островка тени. Передними лапами она отгоняла мух.
Тут из куста раздалось сердитое шипение.
Разбойница вскочила и отпрянула.
Не успели Гилас и Пирра опомниться, как из-под куста стремительной молнией вылетела змея. Но вместо того чтобы уползти, она развернулась и встала на кончик хвоста. Змея покачала плоской черной головой из стороны в сторону и вдруг плюнула в Разбойницу. Львица попыталась увернуться. Струйка яда пролетела мимо ее глаза и попала в нос. Гилас метнул нож. Клинок вонзился чуть ниже змеиной головы, пригвоздив ее к песку. Змея извивалась и билась, но Пирра взяла камень и одним ударом прекратила ее страдания.
Повисло потрясенное молчание.
Разбойница чихнула и стала тереться мордой о песок. Гилас выдернул нож и отрубил змее голову.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы змеи так делали? — переводя дух, спросила Пирра.
— Нет, — коротко бросил Гилас.
Они переглянулись. Убить первое живое существо, встретившееся на пути, — дурной знак. А что, если для неизвестных богов, властвующих над египетской землей, эта змея — священное животное?
Разбойница с любопытством потрогала жертву передней лапой. Гилас отстранил львицу и полой туники вытер с ее носа остатки яда.
— Давай съедим змею. Как думаешь, можно? — спросила Пирра.
— Не знаю, — буркнул Гилас. Вдруг злость вырвалась наружу. — Я не знаю! — закричал он, полоснув по кусту ножом. — Не знаю, что тут растет и кто тут водится! Не знаю, пригодны ли эти ягоды в пищу! И да, я ни разу не видел, чтобы змея стояла на хвосте и плевалась!
— Гилас, перестань, ты напугал Разбойницу!
Спрятавшись за Пиррой, молодая львица глядела на Гиласа, прижав уши.
— Извини, — буркнул Гилас.
Разбойница вышла и потерлась мохнатой щекой о его бедро. Гилас почесал ее крупную золотистую голову, пытаясь успокоить одновременно и львицу, и себя.
— Когда я тебя в первый раз встретила, мы застряли на острове без еды и воды, — ровным тоном напомнила Пирра. — Но ведь не пропали, выжили.
— Это другое.
— Согласна, но если даже ты здесь не приспособишься, значит в пустыне выжить невозможно.
Тут на плечо Пирры села Эхо и ласково потянула девочку за прядь темных волос. Пирра одним пальцем погладила желтую чешуйчатую ногу Эхо.
Разбойница глядела на Гиласа снизу вверх. В больших золотистых глазах отражалось безусловное доверие.
— Значит, так, — произнес Гилас. — У нас есть полбурдюка воды, два ножа, моя праща, моток веревки и убитая змея. Узнать бы еще, можно ли ее есть.
— Животные сразу чувствуют яд, — заметила Пирра. — Если Разбойница и Эхо не откажутся от змеиного мяса…
Гилас кивнул:
— Давай проверим.
Отрезав часть хвоста, мальчик бросил ее Разбойнице, потом дал кусок поменьше Пирре. Девочка зажала его в кулаке. Эхо спрыгнула на манжету из сыромятной кожи на запястье Пирры, порвала мясо на куски и проглотила. А Разбойница между тем жевала свою порцию так, что вокруг только ошметки летели.
— Похоже, не отравимся, — заметила Пирра.
— Может, еще рыбы в Море наловим, — произнес Гилас.
Пирра хитро улыбнулась:
— И кстати, не все наше золото забрали финикийцы, я спрятала одно ожерелье под туникой. Главное — встретить кого-нибудь, кто торгует едой, и тогда уж точно с голоду не умрем!
Мальчик фыркнул.
Чем ближе к полудню, тем нестерпимее становился зной.
— Разбойница права, — заметил Гилас. — Нам надо укрыться от Солнца.
Пирра указала на подрагивающую вдалеке каменистую гряду:
— Может, там найдется пещера?
— Пойдем посмотрим.
Гилас немного приободрился. Но пока они брели к цели, ему пришла в голову мысль. Гилас думал, что их главная задача — добраться до Египта и отыскать Усеррефа, а вместе с ним и кинжал Короносов.
Но чтобы все это сделать, они должны выжить.
Отрезав полоски от туник, Гилас и Пирра намочили их в Море и обмотали вокруг головы. Мокрая ткань дарила восхитительную прохладу, но вся влага быстро испарилась. Пирре казалось, будто Солнце ударяет по голове молотом. Повсюду песок — и в глазах, и на пересохшем языке. Пирре все чудилось, будто поблизости журчит ручей, но воды здесь нет. Только мертвая тишина пустыни.
Гилас плелся рядом. Он щурился и потирал виски. «Только бы его не посетило видение», — тревожилась Пирра. Кто ему явится на этот раз? Призраки? Демоны? Захочет — сам расскажет. Пирра уже приучилась не лезть к нему с вопросами. Гилас не любил говорить о призраках.
— Страшно и голова болит, — как-то раз поделился он. — Никогда не знаешь, когда в следующий раз явятся. Глаза бы мои их не видели!
Они все шли и шли, а огромные красные валу…