Ярость демона

Brian Naslund
FURY OF A DEMON
Copyright © 2021 by Brian Naslund
All rights reserved

Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов,
Liza Dawson Associates (США)
при содействии агентства Александра Корженевского (Россия).

Перевод с английского
Прохора Александрова, Анны Дамбис

Серийное оформление
Виктории Манацковой

Оформление обложки и иллюстрация на обложке
Сергея Шикина

Наслунд Б.
Ярость демона. Драконы Терры. Кн. 3 : роман / Брайан Наслунд ; пер. с англ. П. Александрова, А. Дамбис. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2023. — (Звезды новой фэнтези).

ISBN 978-5-389-22673-9

18+

Продолжая изыскания, некогда им начатые на острове Призрачных Мотыльков, Озирис Вард, королевский инженер Баларии, добивается, казалось бы, невозможного: построив из драконьих костей целый воздушный флот, подчиняет своей воле все остальные державы Терры. Непокоренной остается только провинция Дайновая Пуща — непроходимая для чужаков чащоба, где Воинство Ягуаров (лучшие солдаты Терры) стойко отражает атаки высаживаемых неболётами наемников-Змиерубов и созданных Вардом суперсолдат-аколитов. Тем временем Эшлин Мальграв, прозванная королевой-ведьмой, и ее спутник Бершад Безупречный, лучший драконьер всей Терры, пытаются противопоставить могуществу Варда ту силу, что скрыта в драконьей нити — редчайшем нервном волокне, извлеченном из позвоночника дракона породы призрачный мотылек...

Впервые на русском — новое продолжение «возможно, лучшего дебюта в жанре темной фэнтези со времен „Ведьмака“ Сапковского» (Grimdark Magazine).

© П. Александров, А. А. Дамбис, перевод, 2023
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023
Издательство Азбука®

Посвящается моим брату и сестре

Часть I

---

1
Боец Ригар

Дайновая пуща, второй сектор

За час до темноты разведчики Змиерубов обнаружили глиняных божков. Лейтенант Дролл приказал всем остановиться.

Наемники столпились вокруг торчащих из земли болванчиков, уродливых, как крохотные демоны. Их было штук пятьдесят — в страдальческих позах, утыканные всякой мерзкой хренью: выломанными ногтями, осколками раздробленных костей, человеческими глазными яблоками.

От жуткого зрелища по коже Ригара побежали мурашки.

— Скоты, — буркнул сержант Гротто. — Ни стыда ни совести.

Да уж, кто бы говорил. После разгрома отряда Змиерубов сержант подрабатывал вышибалой в одном из игорных притонов командира Вергуна и, по слухам, развлекался тем, что голыми руками выдирал пальцы шулерам и мошенникам.

— Совесть-то у них наверняка есть, — сказал лейтенант Дролл, почесывая широкий бакенбард; в немытых черных космах сквозила проседь. — Просто с оккупантами они не церемонятся.

Гротто презрительно посмотрел на Дролла. Все знали, что они друг друга не выносят. Если кого-то из них не убьют в бою, то они прирежут друг друга.

Ригар отчаянно надеялся, что убитым окажется Гротто. Дролл был строгим командиром и не терпел лентяев, трусов и паникеров, но к своим подчиненным относился справедливо и оберегал их жизнь. Гротто, настоящий злодей, служил в отряде ради крови, насилия и, конечно же, денег. Если попадались враги, он их мучил. Если не попадались, то срывал злобу на своих.

— Может, отправимся к месту эксфильтрации? — спросил новобранец, имени которого Ригар не знал: новичок служил в отряде всего неделю, а Ригар взял за правило не интересоваться, как зовут тех, кто провел в Дайновой пуще меньше месяца.

Поэтому половина бойцов в подразделении были для Ригара безымянными — и, наверное, такими и останутся.

— Что, солдат, боишься глиняных болванчиков? — спросил Гротто.

Новобранец пожал плечами:

— А в них есть колдовская сила? Они что, вызывают лесных чудищ или как?

— Лесных богов, — поправил его кто-то из солдат.

Гротто сплюнул и со вздохом произнес:

— Придурки, оба.

— Нет в них никакой колдовской силы, — вмешался Дролл. — Но то, что вороны еще не выклевали им глаза, говорит о многом. Значит, болванчиков слепили недавно. Так что мы продолжим погоню за теми, кто их слепил, пока всех не зачистим. Переночуем в Фаллоновом Гнезде, там размещен отряд охранников.

— Да ну, фигня, — сказал Гротто. — По-моему, надо...

Он осекся — над ним нависла черная тень.

К подразделению приблизился аколит и замер, возвышаясь над бойцами. Из его черепа торчали рога из драконьей кости, глаза неестественно мерцали оранжевым. Поначалу жуткие лица аколитов скрывались под масками, но последние образцы обходились без них.

На каждом из этих ужасающих созданий красовался идентификационный номер. К подразделению Дролла был приписан боевой аколит 408.

— Что это? — просипел он напряженным голосом, напомнившим Ригару шкварчание мяса на углях.

— Глиняные божки, — почтительно ответил Дролл.

Вообще-то, Змиерубы не выказывали особого почтения командирам. Вергун не требовал, чтобы его бойцы неукоснительно соблюдали субординацию, главное — чтобы они следовали приказам в бою, когда звенела сталь и текла кровь. Однако же сейчас, когда Змиерубы стали наемной армией Озириса Варда, его устрашающие аколиты внушали солдатам просто трепетное почтение.

— Мы решили двинуться в Фаллоново Гнездо, заночевать там, а утром выйти на поиски врага, — продолжил Дролл.

Аколит 408 окинул оранжевым взглядом божков на дороге, растоптал их громадными раздутыми ступнями и зашагал к Фаллонову Гнезду.

Солдаты последовали за ним.

Ригар побаивался аколитов. Эти ужасные создания не только выглядели жутко, но и часто убивали новобранцев, вроде бы без особых причин. Если вдруг кто-то справил нужду в неположенном месте, то мог лишиться головы. Однако в бою аколитам не было равных. Ригар своими глазами видел, как аколит 408 отправил в последнее плавание три десятка воинов-ягуаров — разорвал их в клочья острыми как бритва шипами, которые выскакивали из костяшек его кулаков.

Это воспоминание мучило Ригара в кошмарных снах.

Спустя час вдали показалось Фаллоново Гнездо — одно из самых крупных поселений на северной окраине Дайновой пущи.

В сотне шагов от укрепленного частокола все тот же новобранец споткнулся о что-то металлическое.

— Что за хрень?! — выругался он, разглядывая кости, облепленные смятыми пластинами доспеха.

— Дохлый Ягуар, — сказал Ригар.

Новобранец удивленно наморщил лоб:

— Как же это его так?

— А ты не знаешь?

Новобранец помотал головой:

— Не-а. Расскажи.

Ригар облегченно вздохнул, обрадованный возможностью провести ночь не в джунглях, а за прочными стенами, и начал рассказ, хорошо зная, о чем говорит, — ведь он был очевидцем.

— На этом самом месте мы одержали самую большую победу над Воинством Ягуаров. В начале войны Змиерубы захватили поселение и устроили тут передовую базу. Ягуары, которым это не понравилось, решили его отбить — по дурости, конечно, ведь с нами на крепостной стене было еще и двадцать аколитов.

— Неужели аколит так его смял?

— Ну, вообще-то, это тот еще вопрос, — сказал Ригар, покосившись на Дролла.

— Там была колдунья, — сказал Дролл. — Я сам ее видел.

— Колдунья? — переспросил новобранец.

— Да. С Ягуарами была какая-то женщина, без доспехов и без оружия, но она все равно ринулась в бой. Когда со стен прыгнул первый аколит, она произнесла какое-то заклинание, которое превратило всех, кто носил доспехи, в такие вот смятые железные мячики. Да ты сам посмотри, — Дролл обвел рукой поле, — они здесь повсюду валяются.

— А зачем было такое заклинание, которое жахнуло по своим же? — спросил новобранец.

— Очевидно, в тот раз она лоханулась. Но до атаки на Фаллоново Гнездо поговаривали, что таким заклинанием колдунья потрошила аколитов, будто свежую рыбу на рынке. — Дролл сплюнул. — С тех пор ее никто не видел. Думаю, она наложила на себя руки.

Новобранец посмотрел на Ригара:

— А ты сам ее видел?

— Когда Ягуары напали, я сидел в нужнике. А когда добрался до стены, все уже кончилось. Осталась только дымящаяся воронка и убитые Ягуары. Колдуньи и след простыл.

— Да-да, демоны уволокли ее прямо в ад, она же с ними трахалась, чтобы колдуньей стать, — заявил Дролл, будто втолковывал прописную истину. — А уцелевшие враги сбежали в джунгли. Мы бросились в погоню, но потеряли след у реки.

— А с аколитом-то что случилось? — спросил новобранец.

— С каким?

— Ну, с тем, что со стены прыгнул.

— Его просто оглушило, — сказал Дролл. — Гребаные чары этой стервы не причинили ему особого вреда. На следующий день прилетели эти рохли-инженеры в куртках из драконьей шкуры, увезли его в Незатопимую Гавань. Мы еще неделю проторчали в Фаллоновом Гнезде, но Ягуары сменили позиции, и мы отправились их искать.

— А теперь вернулись, — сказал Ригар. — Не война, а какой-то заколдованный круг.

Пробравшись через смятые останки воинов, разведчики окликнули караульных на стене, чтобы те открыли ворота. Дролл подошел к Ригару и негромко сказал ему:

— В ночь станешь со мной в караул. Я хочу, чтобы после захода солнца на постах стояли только опытные бойцы.

Ригару нравилась эта черта командира: при необходимости он отправит тебя на паршивое задание, но будет выполнять его вместе с тобой.

— Думаешь, здесь что-то нечисто?

— Мы же знаем, что Ягуары этими своими божками нас запугивают. Обычно, если встретишь на дороге такой вот подарочек, это значит, что дикари уже свалили куда-нибудь в соседнюю долину и возвращаться не собираются. Но в этот раз... — задумчиво протянул Дролл, окидывая взглядом холмы. — В этот раз тут попахивает жареным.

Ригар шумно втянул носом воздух, будто принюхивался:

— А по мне, воняет только грязью, дерьмом и гнилью.

— Ну, одно без другого не обходится.

Несмотря на дурные предчувствия Дролла, за стенами Фаллонова Гнезда Ригар вздохнул с облегчением.

В Дайновой пуще опасность подстерегала повсюду, но после долгих недель патрулирования в джунглях сейчас, под защитой крепких стен и жуткого аколита, Ригар чувствовал себя спокойнее, чем в императорском дворце в Бурз-аль-дуне. Те, кого не отправили в караул, расстелили скатки и, собравшись группками, стали играть в кости, жаловаться на мошкару, на драконов или на то и другое и украдкой прихлебывали из фляжек.

До наступления ночи, то есть до выхода Ригара в караул, оставалось еще несколько часов, поэтому он сбросил сапоги и доспех, а потом какой-то тряпкой cтер алую краску с лица. Некоторые Змиерубы круглые сутки ходили в боевом раскрасе, чего Ригар не понимал, — в сырости лесной чащи краска доставляла сплошные неудобства, а вдобавок от нее подбородок и щеки покрывались прыщами.

После этого Ригар по-быстрому осмотрел участки раздраженной кожи. Их было три: черные волдыри на левой ступне, шелушащийся затылок и воспаленная сыпь в паху. Сыпь зверски зудела и чесалась, да и вообще сильно тревожила — мало ли, куда она еще распространится.

Он порылся в котомке, отыскал мазь, полученную у лекаря в Незатопимой Гавани, и смазал все пораженные места. На черные волдыри мазь худо-бедно действовала, а вот остальное... Ладно, вот как отправят назад в Незатопимую Гавань, с этим лекарем придется серьезно поговорить.

К Ригару подошел боец Вистер и с надеждой спросил:

— Ну как, получилось?

— Что? — рассеянно уточнил Ригар, которого больше волновала бесполезная мазь. — А, да, сапоги.

Он вытащил из котомки пару сапог. Они размокли после недавнего патруля в джунглях, и Вистер просил их починить. Солдаты заботились о своей обуви самостоятельно, а в условиях постоянной влажности сапоги быстро разваливались. Несколько месяцев назад Ригар изобрел способ делать их непромокаемыми, смешивая бесполезную противочесоточную мазь с кипяченой мочой. Способ он хранил в секрете и за деньги принимал у товарищей заказы на починку.

— Вот, как новенькие.

Он швырнул сапоги Вистеру, который схватил их с таким восторгом, будто их украсили самоцветами:

— Ух ты! А точно будут непромокаемыми, прям как у Зольника?

— Ага. Гарантия военного сапожника Ригара.

Вистер с улыбкой протянул ему фляжку. Ригар понюхал содержимое и одобрительно хмыкнул:

— Неплохо.

— Лучшая можжевеловая водка в Бурз-аль-дуне, — сказал Вистер. — Это тебе.

Ригар кивнул. Может, сам выпьет, а может, продаст через несколько дней, когда опустеют фляжки у остальных бойцов в отряде. Змиерубам хорошо платили, а в лесной чаще хорошей выпивки было мало и она высоко ценилась.

Он по-быстрому сжевал шматок солонины с полусгнившим рисом. Неболёты вот уже почти год старались лишить врага источников продовольствия, но, к сожалению, и у самих Змиерубов пайки были ограниченны. Поговаривали, что скоро доставят провизию с плодородных земель Данфара, остававшегося единственной страной в Терре, которую не затронули война и голод. Ригару нравилась пряная данфарская кухня, но покамест он не особо верил слухам.

После ужина он вздремнул, а ближе к ночи его разбудил Дролл, мол, пора в караул. Ригар схватил оружие и отправился на крепостную стену, сменить бойца на посту. Первым делом он окинул взглядом темное поле — не прячется ли где-нибудь враг, но под лунным светом поблескивали лишь смятые доспехи мертвых воинов-ягуаров.

За ночь так ничего и не произошло. Когда наступили серые рассветные сумерки, Ригар не выдержал и ожесточенно зачесался.

— Не дрочи на посту, Ригар, — прозвучал за спиной голос Дролла.

— Да я не дрочу, лейтенант. Просто сыпь замучила.

— Мазь не помогает?

— Не то чтобы очень. — Ригар через силу перестал расчесывать зудящую кожу. — Ох, ради Этерниты, как они живут тут, в этом жутком лесу?

Дролл пожал плечами:

— Нормально живут, наверное. К местным же никакая хворь не пристает, их защищают лесные боги.

— Ха-ха, смешно, — фыркнул Ригар.

Дролл указал на поле и спросил:

— Ну как там?

— Туман и парочка драконов-дуболомов, но они далеко.

Змиерубы прибыли в Альмиру еще до возвращения драконов из Великого перелета. Хорошее было времечко. Впрочем, и тогда в Дайновой пуще было жутко: тысячи ползучих и летучих гадов, способных убить человека одним-единственным укусом. На второй день пребывания в чаще какой-то новобранец нечаянно разостлал скатку над гнездом гигантских ядовитых скорпионов, которые обкусали его с головы до ног. От боли он впал в беспамятство и выпустил себе в лицо арбалетный болт.

Теперь Ригар с тоской вспоминал то время, когда опасаться приходилось лишь скорпионов и кусачих муравьев. В Дайновой пуще драконов было больше, чем крыс в мясной лавке. Только за последнюю неделю в драконьих пастях погибли пятеро товарищей Ригара: три разведчика, которых отправили на поиски драконьих логовищ (это считалось очень опасной работой), а еще двоих накрыло прямо в лагере, когда они шли завтракать.

Как от этого защититься? Без завтрака боец — не боец.

— Не нравится мне это, — сказал Дролл, вглядываясь в туман. — Там могут прятаться Ягуары.

— А правда, что Бершад Безупречный тоже с ними? Ну, про головы же недаром рассказывают.

Две недели назад в четвертом секторе без вести пропали три патрульных отряда. Спустя пять дней в двенадцатом секторе обнаружили груду голов. Еще через несколько дней в пятом секторе нашли уцелевшего бойца, распухшего от комариных укусов. Он рассказал, что Бершад Безупречный и еще какой-то безумец в белом доспехе зверски перебили остальных солдат.

— Да-да, я слышал, — отмахнулся Дролл. — Херня это все. Боец бредил.

— Но...

— Валлен Вергун прикончил Бершада в Таггарстане, — оборвал его Дролл. — Я своими глазами видел.

— А кто же тогда убил императора Баларии? Призрак, что ли?

— Нет, конечно. Но на месте хореллианского гвардейца, по вине которого император отправился в последнее плавание, ты бы тоже наверняка придумал какую-нибудь хреновую побасенку про легендарного Бершада Безупречного.

Выслушав это вполне правдоподобное объяснение, Ригар собрался было с ним согласиться, но тут появился аколит 408. Ригар оцепенел, да и Дролл тоже заметно напрягся. Оба обернулись и отдали честь серокожему великану.

— Докладывай.

— Все чисто. Только туман и ящеры.

Аколит безжизненным взглядом окинул лесные заросли.

— Может, истуканов сделали просто для отвода глаз, — сказал Ригар, отчаянно надеясь, что жуткое страшилище уйдет.

Аколит повернулся к нему:

— Держитесь настороже. И без панибратства.

— Я обхожу периметр и проверяю боевой дух солдат, — сказал Дролл. — Никакого панибратства.

Он не то чтобы заступался за своих бойцов, но Ригар все равно восхитился его смелостью, поскольку аколит был на две головы выше обычного человека и его кулаки мгновенно покрывались острыми костяными шипами. Лейтенант нервно почесывал бакенбард, но не отводил глаз и продолжал стоять на своем.

— Проверяй быстрее, — сказал аколит 408 и спрыгнул со стены во двор.

От такого прыжка коленные чашечки обычного человека разлетелись бы в разные стороны, но великан уверенно зашагал к крепости.

— Как вижу этого гада, так прям яйца скукоживаются, — пробормотал Ригар себе под нос.

— Ну и как, помогает от зуда? — с улыбкой спросил Дролл.

Ригар снова почесал себе пах:

— Здесь ничего и ничему не помогает.

— Тьфу, да ты от зуда вообще в нытика превратился. Лучше подумай, как нам с тобой повезло: Озирис Вард завоевал весь мир, а мы при этом были на его стороне.

— Ну, насчет «повезло» я не уверен. Говорят, все трупы солдат доставляют в башню, которую Озирис Вард построил где-то в чаще, а он там их сначала трахает, а потом начиняет всякими механизмами.

— Да, Озирис тот еще упырь, это все знают. Но ведь и наш командир — самый настоящий людоед, так что...

— А я думал, это просто слухи.

— Увы, не слухи. Однажды Кастор подвыпил, сел играть со мной в кости да и проболтался, что, мол, все это чистая правда. А он точно знает, не зря же второй год ходит у Вергуна в заместителях.

— Но ведь Кастор сам всегда говорит, мол, должны быть какие-то границы. Одно дело — с трупами сношаться, а вот чтобы их жрать...

Дролл пожал плечами:

— Да всюду какая-то хрень. Чем дольше воюешь, тем больше понимаешь, что разбираться, кто хуже, кто лучше, — только время зря терять. Главное — исполнять приказ, убивать всех, кого надо, а если останешься в живых, то и деньжатами разживешься.

Ригару очень хотелось сказать, что мало кто из Змиерубов разделяет мнение Дролла о воинской службе. Большинство считали, что надо убивать и грабить, не дожидаясь приказов. Однако вступать в спор Ригару не хотелось — ночь была долгой, хорошо бы и вздремнуть.

— Против деньжат я ничего не имею, — пробормотал он.

— Да, на этой войне мы неплохо зарабатываем — и обычное жалованье, и премии за Ягуаров.

Действительно, Змиерубам, в отличие от обычных наемников, платили щедро, а Вергун ввел еще и особые премии за убийство воинов из Дайновой Пущи: за каждую маску Ягуара, убитого в бою, тут же выплачивали сто золотых. Ригар получал такую премию шесть раз — весьма скромное достижение, — но тех его соратников, кто жаждал большей славы, часто разбирали на «украшения» для глиняных божков.

— Очень надеюсь, что смогу это потратить, — буркнул он.

На заработанные деньги он хотел открыть сапожную мастерскую, усовершенствовать пропиточную мазь и шить непромокаемую обувь нормальным инструментом, ведь это проще и прибыльнее, чем охотиться на злобных дикарей в джунглях.

— Если ты так боишься смерти, дай взятку какому-нибудь чиновнику, тебя переведут куда-нибудь, где безопаснее, — с улыбкой посоветовал Дролл. — Например, отправят служить на грузовом неболёте.

— Да они бьются только так, — вздохнул Ригар.

— Ну что за фигня! Еще раз: помни, что тебе повезло. Это приказ, понял?

— Понял, лейтенант, — сказал Ригар.

— Вот и славно. Ладно, пойду я дальше проверять посты, а то вернется наш серокожий начальник и...

Голова Дролла разлетелась на куски.

Кровавые ошметки мозгов и осколки черепа, хлестнув Ригара по лицу, залепили ему глаз.

Тело Дролла повалилось на парапет; кровь из шеи била фонтаном, заливая камни.

Ригар уставился на лес, не понимая, что случилось.

На опушку выскочил человек в белоснежном чешуйчатом доспехе и помчался через поле, на бегу подхватив под мышку смятые в комок останки погибшего воина. Лицо неизвестного закрывал шлем.

Ригар вскинул арбалет и заорал:

— Тревога!

Он нажал на зарядное устройство; арбалет клацнул, болт лег на ложе, тетива натянулась до предела. За эту секунду неизвестный добрался уже до середины поля.

«Этернита, спаси и сохрани!» — подумал Ригар, прицеливаясь.

В детстве он ходил с отцом на охоту в баларские степи. Этот гад бегал быстрее степных шакалов.

Ригар выстрелил прямиком в солнечное сплетение врага. Сразил насмерть. То есть вроде бы сразил.

Болт ударил в нагрудный щиток белого доспеха и разлетелся осколками, как паргосское стекло.

Ригар нажал на спусковой крючок, выпустив очередь тяжелых арбалетных болтов.

Все без толку.

К этому времени на стену взобрались Вистер и Гротто, навели свои многозарядные арбалеты и тоже начали стрелять, осыпая противника болтами, будто шелухой. Неизвестный размахнулся и метнул комок смятых доспехов прямо в грудь Вистеру, который отлетел назад и с чавкающим шлепком приземлился где-то за спиной Ригара.

Человек в белом доспехе вскочил на стену, схватил Гротто за голову и рявкнул:

— Доброе утро!

А потом сжал пальцы.

Кровь брызнула в стороны, залила Ригару глаза. Ничего не видя, он шлепнулся на задницу. Откуда-то снизу послышались крики, потом хлюпающие звуки — разрывалась человеческая плоть. Проморгавшись, он с трудом разглядел человека в белом, который молотил по какому-то Змиерубу его же оторванными руками.

Ригар поднялся и шагнул вперед, чтобы выстрелить из арбалета с близкого расстояния в незащищенный затылок врага, но неизвестный заметил движение и взмахнул оторванной конечностью, как дубинкой.

Ригар пролетел по воздуху и пробил деревянную стену; острые щепки разодрали лицо в клочья.

Он попытался вздохнуть — не смог. Попытался встать — не смог. В третий раз за три минуты он снова ослеп — осколки оцарапали глаза. Он оказался босиком и не сразу понял, что удар вышиб его из сапог.

Ригар часто заморгал, чтобы хоть что-то видеть. Оказалось, он попал в старый сарай, где в углу были свалены мотыги.

Задыхаясь, Ригар прополз по соломе к двери, приоткрыл ее и выглянул в щелку.

Через двор бежали Змиерубы с обнаженными мечами. Слышались крики.

Человек в белом доспехе спрыгнул в самый центр двора, отшвырнул руки, выдранные у какого-то Змиеруба, и заработал кулаками. Мечи и копья клацали по белым пластинам и отскакивали. Кулаки неизвестного продавливали тела бойцов насквозь, выдирая внутренние органы.

Человек в белом доспехе дрался, как серокожий.

«Кстати, куда подевался аколит 408?» — подумал Ригар.

Меньше чем за минуту неизвестный уничтожил всех бойцов взвода, за исключением Вестли, у которого был новехонький щит из драконьей кости, полученный от Озириса Варда. Человек в белом доспехе прижал Вестли к стене крепости и замолотил кулаками, оставляя вмятины на драконьей кости, но щит выдержал.

Тут из-за угла стремительно выбежал аколит 408. Из его кулаков высунулись костяные шипы, превратив их в палицы-моргенштерны. Он с размаху ударил неизвестного. Человек в белом доспехе отлетел шагов на тридцать, к внешней стене, выбив из нее две гранитные плиты, и остался лежать. Живой.

Аколит пересек двор и остановился в нескольких шагах от противника.

— Вард предупреждал, что нам могут встретиться старые образцы доспехов. Примитивные, — процедил он.

— Зато надежные, — ответил неизвестный.

— Такая рухлядь мне не страшна. Тебе меня не победить.

— А я и не пытался. Просто хотел тебя отвлечь, чтобы не засматривался на крепостную стену.

Аколит склонил голову набок и оглядел крепость.

Ригар тоже взглянул в ту сторону. На крепостной стене кто-то стоял. Без доспехов, без рубахи, без сапог. В руках человек держал длинное, необычное на вид копье. Взлохмаченную темную шевелюру трепал ветер.

Человек спрыгнул со стены прямо на аколита 408 и вонзил ему копье в правый глаз, пригвоздив к земле. Аколит 408 попытался схватить древко, но копьеносец резко вывернул его.

Аколит 408 замер.

Копьеносец был высок и жилист, со встрепанными волосами, недлинными по меркам альмирских мужчин. На щеках виднелись синие прямоугольники татуировок, а левую руку украшали изображения шести десятков драконов.

Бершад Безупречный, ясное дело.

Непонятно, почему Вестли решил, что самое время кинуться в атаку, и с боевым кличем занес меч, прикрываясь щитом.

Резким взмахом копья Бершад разрубил щит пополам и вскрыл Вестли горло, вырезав гортань, которая камешком упала в грязь. Сжимая рану, Вестли осел на землю.

Бершад обернулся к поверженному аколиту 408 и заглянул в пронзенную копьем глазницу, будто в звериную норку.

Человек в белом доспехе снял шлем и встряхнул сальными рыжими патлами.

— Чисто? — спросил он.

— Типа того, — ответил Бершад, осматривая двор, усеянный трупами. — И в общем все гладко прошло. Удачно.

— Кому как, — хмыкнул человек в белом доспехе и со стоном поднялся. — Этот гад расколол мне чешуйки на щитках, а еще ребро сломал. Долго будет заживать, не то что у тебя.

Бершад пожал плечами:

— Ты же сам хотел нахрапом.

— Ну да, — улыбнулся рыжий, поглядев по сторонам. — В прошлый раз ты развлекался в одиночку.

— По-моему, это не развлечение, Симеон.

— Да ты всегда унылый! Не видишь никакой радости. Это же красота.

Симеон подошел к Вестли и оторвал ему голову.

— Ты опять за свое? — спросил Бершад.

— Простая, но впечатляющая боевая тактика. — Симеон шагнул к следующему трупу и тоже оторвал ему голову. — Придут балары, обнаружат безголовые тела, задумаются, куда головы подевались. Начнут искать. Не найдут, снова будут гадать, что случилось: то ли их Ягуары съели, то ли колдовство какое, то ли из черепов стены строят... — Он оторвал еще одну голову. — А в следующем бою у нас будет превосходство. Потому что мы знаем, куда делись головы, а эти уроды — нет.

— Ты хоть соображаешь, что хрень несешь?

— Вы, равнинный народ, просто не понимаете. В такой войне — на ограниченной территории, с ограниченными ресурсами — просто убивать врагов недостаточно. — Он постучал окровавленным пальцем по виску. — Надо воевать с их рассудком. С их снами.

— А при чем тут оторванные головы?

— Да при том, что сомнения убивают людей, Сайлас. Сомнения и плохая физическая подготовка.

— Нет, людей убивают колющие и режущие предметы. Сомнения просто-напросто не дают спать по ночам.

— Вот именно. Квелых убивать легче.

Бершад пожал плечами, перевернул аколита 408 на живот, вытащил из-за пояса тесак и начал разрубать великану позвоночник — бережно, как мясник, разделывающий тушу, чтобы взять цену повыше.

— Значит, меня ты костеришь за оторванные головы, а сам крошишь серокожих в труху.

— Ты же знаешь, это другое. А головы — просто лишний груз, таскать их за собой я не собираюсь.

— Я их сам понесу. Поддержу себя в форме, потому что...

— ...Недостаток физической подготовки убивает. Ага, слышал.

Симеон оторвал очередную голову, встал и глубоко вздохнул:

— Чуешь? Галамарской кровью пахнет. Она всегда так воняет, с душком. Как лежалое зерно.

Бершад принюхался:

— Чую. — Он еще раз втянул в себя воздух. — Кстати, где-то там еще тепленькая.

— Интересно... — с улыбкой протянул Симеон.

Бершад обернулся и посмотрел прямо на Ригара. Зеленые глаза бешено сверкнули.

— Погоди-ка.

В мгновение ока он пересек двор, крепко ухватил Ригара за запястья, выдернул из разрушенного сарая и бросил на землю.

— Как тебя зовут?

— Ри... Ригар. Боец Ригар.

— Откуда родом? — спросил Симеон.

— Из Паргоса.

На самом деле Ригар был родом из Корниша, галамарского городка на границе с Вепревым хребтом, где обитали племена скожитов. Естественно, сейчас не стоило об этом упоминать.

— Правда, что ли? — уточнил Симеон. — Ригар звучит не по-паргосски. У паргосцев все имена и названия мелодичные, Каллукстан какой-нибудь, Аклемель, Моллеван.

— Ну, наверное, я исключение.

Симеон пристально посмотрел на него, потом присел рядом на корточки. Только теперь Ригар увидел, что белый доспех сделан из драконьих чешуек, кое-где смятых и исцарапанных. Из-под чешуи проглядывали мелкие подвижные пластины, облегавшие тело, как змеиная кожа.

— А ты как считаешь, Сайлас?

— От паргосцев пахнет жасмином и пряностями, — ответил Бершад, — а от этого — пшеницей и страхом.

— Пшеницей? Тьфу, галамарцы и их поганая пшеница! — Симеон встал. — Все ясно. Из черепушки этого урода выйдет отличный ночной горшок.

Он сжал окровавленный кулак. Ригар лихорадочно нащупывал в кармане ракушку, но обмякшие пальцы не слушались.

— Погоди, — вмешался Бершад. — По-моему, от него и жасмином тянет. Точно, жасмином. Легонечко так. На выдохе. Мне вроде бы так почудилось.

— Да, задачка та еще, — сказал Симеон. — И как же ее решить?

— Ну, если со следующим выдохом прозвучат полезные слова, то решение, может быть, и найдется.

— Да-да! — торопливо закивал Ригар. — У Змиерубов контракт с Озирисом Вардом. Нам поручено отыскать и нанести на карту все драконьи логовища Дайновой пущи, потому что в них якобы есть какая-то хрень, которая зачем-то нужна Безумцу. Мы находим логовища, потом приходят аколиты и все зачищают.

— Это я и без тебя знаю, — сказал Бершад. — Расскажи-ка что-нибудь поинтереснее.

От страха Ригар совершенно перестал соображать.

— Ты давно со Змиерубами? — спросил Бершад.

— Месяц, — соврал Ригар, не ожидая ни малейшего сочувствия к ветеранам.

— А до того чем занимался?

— Был охранником, сопровождал торговые корабли в Таггарстан.

— И почему сменил работу?

Ригар пожал плечами:

— Командир Вергун брал на службу любого, кто умеет обращаться с мечом. Сулил хорошее жалованье — десять золотых в неделю. — Он сглотнул. — А за каждого убитого Ягуара — сотню.

— В награду?

Ригар кивнул.

Бершад нахмурился:

— Где Валлен Вергун?

Ригар замялся:

— Ну... он нигде долго не задерживается. Так же, как и ты. Я... я не знаю, где он.

— Угу, галамарцы никогда и ничего не знают, — буркнул Симеон и снова занес окровавленный кулак.

— Погоди! Погоди же!

Кулак Симеона замер в воздухе, на лицо Ригара упали капли крови. Ригар попытался вспомнить хоть что-то, неизвестное этой парочке.

— Каждое логовище помечают тайным кодом, в зависимости от того, насколько вход в него зарос лианами. — Ригар вывел на земле цепочку символов. — Вот этот — для небольших логовищ, этот — для средних, а вот такие — для самых крупных. Наш отряд так и не обнаружил ни одного большого, но я слыхал от бойцов, что в крупные логовища командир Вергун приезжает лично, следит за зачисткой, чтобы все шло по правилам.

Бершад присел на корточки и вгляделся в символы.

Симеон почесал в затылке, оставив в волосах кровавые ошметки:

— Гм, так он галамарец или кто?

Бершад внимательно осмотрел раны на теле Ригара:

— Ты истекаешь кровью, в джунглях тебе не выжить. Ты вряд ли доберешься домой, сдохнешь по дороге медленной и мучительной смертью. Может, лучше тебя убить? Из милосердия?

Он чуть-чуть приподнял копье — не угрожающе, просто поясняя, что именно предлагает.

Ригар уставился на наконечник копья, перевел взгляд на аккуратное отверстие в голове аколита 408, а потом — на трупы, разорванные в клочья Симеоном. Конечно же, быстрая смерть предпочтительнее, но место, куда прибудет очередной неболёт, находилось всего в десяти лигах отсюда. Вот бы туда добраться.

— Я лучше в джунгли уйду, — сказал он наконец. — Если можно.

Бершад кивнул:

— Похоже, это все-таки паргосец. Они все упертые сволочи.

— Ох, Сайлас, ты у нас такой милосердный, аж противно, — со вздохом сказал Симеон.

— Хм, такого мне еще никто не говорил, — ответил Бершад. — Может, это ты у нас слишком кровожадный?

— Все может быть. — Симеон сплюнул, холодно посмотрел на Ригара и указал на восток. — Вали отсюда.

Опасаясь подвоха, Ригар проворно отполз назад, потом поднялся и захромал в чащу. Ныли переломанные ребра, кровь заливала исцарапанное лицо, босые ноги болели, но Ригару было все равно. Он дойдет, он обязательно дойдет.

— Эй, Ригар! — окликнул его Бершад.

Ригар покорно обернулся, ожидая, что копье вот-вот пронзит ему грудь, но Бершад все еще сидел на корточках. Утренний свет четко очерчивал синие прямоугольники на щеках.

Бершад ткнул пальцем вверх:

— Ты поосторожнее. Здесь драконов до фига.

2
Вира

Галамар, город Аргель

Край наплечника больно давил в подмышку. Вира взбиралась на башню аргельского замка; следом карабкался Гаррет. Солнце закатилось минуты три назад.

Они направлялись в покои аргельского правителя. Еще недавно Гарвин был обычным бароном — Вира помнила его по тем временам, когда в Аргель прилетел красноголов и разрушил город. Судя по всему, с тех пор Гарвин существенно упрочил свое положение.

Для начала он стал графом.

Вместе с титулом он получил и деньги, отстроил замок по последней баларской моде, то есть в два раза выше, из стальных балок, украшенных шестеренками, чтобы продемонстрировать приверженность императору Мерсеру Домициану, который вскоре был убит.

Так что Гарвин недолго нежился под ласковым светом империи. Озирис Вард потребовал, чтобы новоиспеченный граф отправил в Незатопимую Гавань все свое войско для участия в зачистке Дайновой пущи. Гарвин изо всех сил оттягивал отправку, надеясь выторговать условия получше, поскольку Варду были очень нужны новые бойцы.

Вместо условий получше Озирис послал к Гарвину Виру и Гаррета.

В приоткрытые окна покоев на самом верху башни врывался свежий морской ветерок. На столе Гарвин лежал ничком, а две светловолосые галамарки делали ему массаж. Горели свечи, пахло благовониями. Женщины втирали в тело Гарвина ароматические масла, ритмично водя ладонями по коже и что-то напевая. Зрелище было бы красивым, если бы правитель не был так волосат. Слушая шорох промасленных волос, Вира брезгливо поморщилась.

Она выжидала. Через несколько минут одна из галамарок шлепнула Гарвина по ягодице, и он перевернулся на спину, по-прежнему не открывая глаз. Одна женщина начала массировать ноги Гарвина, другая — грудь. Мало-помалу обе добрались до гениталий правителя. Одна стала ласкать его яйца, другая — постепенно твердеющий елдак. Стоны возбужденного Гарвина заглушили все остальные звуки.

Вира покосилась на Гаррета. Он кивнул.

Она приоткрыла окно пошире и скользнула в покои.

Галамарки, занятые своим делом, заметили Виру, лишь когда она выволокла кресло из угла на середину комнаты и уселась на него.

Одна из женщин вскрикнула и зажала рот руками, выпустив елдак, шлепнувший по внушительному брюху правителя. Гарвин выругался по-галамарски и привстал, но тут же замер, увидев Виру.

— Так, вы обе, марш к стене! — приказала Вира на галамарском. — Не кричать и не шуметь — останетесь живы.

Женщины послушно отошли и прижались к стенке. Елдак Гарвина скукожился в паху. Вира ткнула в его сторону кинжалом и улыбнулась:

— Ни разу не видела, чтобы стояк так быстро пропал. Я тебе что, не нравлюсь? Или брюнетки не в твоем вкусе?

— Ты кто? — просипел Гарвин.

— Ты знаешь, кто я. И знаешь, зачем я здесь.

— Безумец требует бойцов?

— Ты обещал прислать войско две недели назад. А в казармах Незатопимой Гавани до сих пор пусто.

— В небе над Аргелем тоже пусто, — ухмыльнулся Гарвин. — В чем дело? У Озириса кончились летучие корабли? Ему нечем мне пригрозить?

Он был прав, но Вира не собиралась подтверждать его предположения:

— Озирис не хочет бомбить город, полный здоровых солдат. Пока его интересует только причина задержки.

Гарвин осклабился:

— Альмирские дикари разрывают в клочья всех, кого Безумец отправляет в джунгли. Если он хочет послать туда моих бойцов, пусть платит больше.

Значит, им движет обыкновенная алчность, подумала Вира.

— Нет. Либо ты исполняешь обещанное, либо я тебя убью. Прямо здесь.

Зрачки Гарвина сузились, плечи напряглись, и Вира поняла, что он готов на нее прыгнуть. Как только он подался вперед, Гаррет набросил на шею правителя удавку, затянул петлю и вздернул его вверх, будто тюк сена к стропилам амбара. Вира откинулась на спинку кресла и пинком чуть сдвинула массажный стол. Гарвин задрыгал ногами в воздухе и захрипел. Одутловатое лицо побагровело. Наконец пальцами ноги он нащупал стол, оперся на него, выпятив волосатое брюхо, и застыл, голый и беззащитный.

Великолепно.

— Эх, Гарвин! — протянула Вира, похлопывая кинжалом по ладони. — Не умеешь ты вести переговоры.

— Сука! — прохрипел он.

Вира пожала плечами:

— Предлагаю новую сделку. Утром отправишь Озирису Варду все свое войско. За это ты не получишь никакого вознаграждения, но сохранишь себе жизнь. Если ты не исполнишь этот приказ, то я вернусь и убью тебя. — Она встала, сделала шаг вперед и кончиком кинжала приподняла елдак Гарвина. — И сдохнешь ты не смертью героя на поле боя, а в страшных и долгих мучениях. А потом прибудут имперские неболёты и уничтожат всех жителей Аргеля — и мужчин, и женщин, и детей. Ясно тебе?

От злости и напряжения на висках Гарвина вздулись вены, но он угрюмо кивнул.

— Ну как, теперь будешь послушным, граф?

— Да.

— Отлично.

Вира отвела кинжал в сторону и махнула рукой Гаррету. Он ослабил удавку. Гарвин тяжело шлепнулся на мягкий паргосский ковер, потер горло и со свистом втянул в себя воздух.

Вира перевела взгляд на галамарок у стены. Одна рыдала, вторая дрожала, хотя ночь выдалась душной и жаркой.

— Никому ни слова, — сказала Вира. — Или я к вам в спальни загляну. Понятно?

Обе кивнули, со страхом глядя на нее.

— Вот и славно. — Вира присела на корточки, чтобы Гарвин видел ее глаза и лучше слышал. — Что ж, спокойного тебе моря и неба на пути в Альмиру.

Она отошла к окну.

— Я так и знал, что после смерти Окину вдовы переметнутся к Безумцу. Вы изображаете из себя отважных и верных телохранительниц, а на самом деле вы просто служите тому, у которого больше власти, — внезапно заявил Гарвин. — Ты попрекаешь меня алчностью и запугиваешь, а сама ничем не лучше меня. И все вы такие, вдовы!

Вира посмотрела на него:

— Все мои сестры погибли, Гарвин. Я — последняя папирийская вдова. И я никогда не считала себя лучше других.

Вира и Гаррет покинули Аргель знакомым путем: спустились по крепостной стене и крадучись пробрались по темным переулкам.

Конечно, лучше было бы подвести «Синего воробья» к самой башне и соскользнуть по канату, потому что ходить по городу было очень опасно, но Озирис хотел показать Гарвину, что может достать его не только неболётами, но и убийцей в ночи.

Такие намерения были вполне резонны, но пробираться в укрепленный замок пришлось не Озирису, а Вире с Гарретом. Они выломали ржавую решетку клоаки и по сточной трубе проникли в город. Предполагалось, что из города они выйдут той же дорогой.

И все бы ничего, но у выломанной решетки теперь стояли четверо копейщиков.

Вира и Гаррет присели на корточки в тени дома на узкой улочке, шагах в ста от сливного отверстия.

— Соглядатаи Варда докладывали, что входы в клоаку не охраняются, — шепнул Гаррет.

— Врали, наверное. Или ошиблись. А у нас теперь проблемы.

— А если в обход?

Для этого надо было пробраться на противоположную сторону города, к одной из башен, откуда оповещали о приближении драконов. Башню охраняли два стражника, которые, по словам соглядатаев, каждый вечер выпивали бурдюк вина, а к концу караульной смены опустошали и второй.

Сверившись с часами на запястье, Вира покачала головой:

— Слишком далеко. На «Синего воробья» мы попадем только к рассвету, а Вард велел нам оставаться незамеченными.

Гаррет кивнул и снова посмотрел на копейщиков:

— Тогда надо действовать без шума.

— Да.

Они изучили местность. Заросли папоротника слева, шагах в двадцати от решетки, скрывались в густой тени. Справа, чуть подальше, высились штабеля черепицы.

— Я зайду справа, а ты слева, — предложила Вира.

— Согласен.

Они разделились и медленно, с опаской, двинулись к своим позициям, стараясь не привлекать внимания четырех копейщиков, которые особо не дергались, но зорко посматривали по сторонам. Кто-то небрежно сплевывал, кто-то бормотал себе под нос, однако все следили за обстановкой.

Вира добралась до штабеля черепицы, вложила в пращу свинцовую пульку, достала еще одну и легонько стукнула по кривому гвоздю, торчавшему из деревянной плашки. Негромкий звук не вызывал подозрений, но Вира знала, что Гаррет наверняка распознает в нем условный сигнал.

Правой рукой Вира покрепче сжала пращу, а левой натянула ее, что сберегало полсекунды во время броска.

Тишина. Один из копейщиков пернул. Потом сплюнул и ногой растер плевок по земле.

Тут пеньковая веревка туго обвилась вокруг шеи караульного, и Гаррет стремительно уволок его в тень.

Как только оставшиеся трое уставились в ту сторону, Вира выпрямилась, крутанула пращу над головой и выстрелила.

Свинцовая пулька пробила затылок ближайшего копейщика. Вира выхватила из ножен Овару…