Фрагмент книги «Брат твой Авель»
Редкие прохожие косились на торопливо шагающего капитана в выгоревшей гимнастерке с мятыми полевыми погонами. На углу улицы Пикк Эвальда остановил патруль.
Майор в безукоризненном кителе, туго перехваченном новым снаряжением, придирчиво долго читал его документы.
– Цель приезда в город?
– Там написано. – Эвальду не хотелось ссориться с майором, тем более что над правым карманом кителя старшего патруля виднелись одна золотая и две красные нашивки за ранение.
– «Направлен в распоряжение НКВД Эстонской ССР», – вслух прочитал майор. И, протянув документы Эвальду, спросил: – Вы знаете, где НКВД, капитан?
– Да, благодарю вас.
Майор бросил руку к козырьку и посторонился, пропуская Эвальда. За сегодняшний день это была третья проверка. Когда первый раз к нему подошел патруль, Эвальд даже растерялся. Слишком нелепой показалась ему эта проверка на пятый день мира. Зачем в далеком, уже давно тыловом городе так внимательно проверять документы? На вокзале он обратил внимание, что милиция и офицеры в форме НКВД выборочно проверяли документы у пассажиров, сошедших с поезда.
Но тогда он просто не запомнил это. Маленькая, совсем ненужная деталь. Она была настолько мала, настолько ничтожна, что совершенно не могла повлиять на чувство праздничной приподнятости, которое охватило его, когда мимо окон поезда поплыли первые дома Таллина.
«Сколько же ты не был здесь?» – спросила память.
«Семнадцать лет», – ответил он.
Вот она, улица Пикк. Длинная и узкая, словно тоннель. В глубине ее билась на ветру желтая капля огня. Совсем крошечная, размытая серым светом майского вечера.
И Эвальд зашагал к этому огню сквозь наступавшую темноту, оставляя за своей спиной причудливый дом «Братства черноголовых». Казалось, что не было этих семнадцати лет. Улица была по-прежнему мрачновато-элегантной, и по-прежнему в часовне на углу Пикк и Оливемяги горел слабый огонек свечи.
Прошли годы, началась и отгремела великая война, он стал офицером, потерял всех, кого любил, а кто-то все так же приходил в эту часовню и зажигал свечку, словно пытаясь остановить неудержимое движение времени.
