Фрагмент книги «Как стать магом. Философия мага. Путь светлого мага»
VI. Смерть, или Перерождение
Католическая конкорданция
VII. Количество, или Разнообразие
Католическая конкорданция
VIII. Качество, или Извращенность
Католическая конкорданция
IX. Время, или Бессилие
Католическая конкорданция
X. Жизнь, или слава
Католическая конкорданция
XI. Метод, или Враги
Католическая конкорданция
XII. Сопровождение, или Провидение
Католическая конкорданция
Книга третья. Тройственность Святого Духа
I. Работа Отца
II. Работа Сына
III. Работа Святого Духа
Послесловие
Приложение. Золотые стихи Пифагора
Примечание переводчика
Предисловие. Маг декаданса
Париж эпохи декаданса уже давно привык к ярким, величественным зрелищам, но день открытия первого салона Ордена Розы и Креста 9 марта 1892 года был особенным даже по меркам того времени и места. Процессия экипажей у галерей Durand-Ruel, 11 рю Ле Пелетье была настолько внушительной, что жандармам пришлось перекрыть улицу. Те, кому удавалось пройти внутрь, попадали в атмосферу курящегося ладана и аромата множества кроваво-красных роз, под аккомпанемент приглушенных аккордов увертюры к опере Вагнера «Парсифаль». На стенах висели картины 63 мастеров, большинство из которых уже несколько лет или десятилетий находилось в черном списке у официальных представителей искусства за отказ следовать академическим стандартам.
Центральной фигурой всего этого великолепия был человек, одетый в яркие одежды, с потрясающей черной бородой, длинной и квадратной, подстриженной на манер ассирийских царей. Это был Жозефен Пеладан, и на его карточке красовался титул «принца», написанный на иврите. Он был самым популярным автором романов и критических статей, утверждал, что является потомком мудрецов Древней Халдеи и возглавлял движение розенкрейцеров — Орден Розы и Креста Храма Грааля, чьим официальным композитором был не кто иной, как сам Эрик Сати. Вдохновитель и зачинатель салона Ордена Розы и Креста, Пеладан сделал себе имя, обличая официально признанных художников того времени за их невероятную посредственность, и салон стал для него возможностью показать, что искусство, созданное за пределами Французской академии, намного превосходило то, что было создано в ее стенах.
