В поисках спокойствия. Женщины, которые слишком много беспокоятся. Успокойте свой встревоженный ум

Беседы Ошо с учениками в Мумбаи (Индия)

Впервые книга была издана на хинди под названием «Trisha Gai Ek Bund Se» в 1998 году. В ней приводится серия бесед Ошо с учениками. Полный архив текстов ОШО можно найти в онлайн-библиотеке ОШО: www.osho.com/library

Предисловие

Глава 1

Кто я?

Мои любимые!

Что такое человечество? Что такое человек? — жажда, влечение, стремление.

Жизнь сама по себе — это влечение; жизнь — это стремление, желание.

Но желать можно как рая, так и ада; стремиться можно как к свету, так и к тьме; увлечься можно как истиной, так и ложью.

Осознаём мы это или нет, но если мы просили темноты, то так и будем пребывать в беспокойстве. Если мы выбрали ложь, то так и будем оставаться в смятении. Если мы сделали неверный выбор, то так и не сможем успокоиться. Спокойствие приходит словно тень, оно рождается из стремления к правильному. Спокойствие рождается из правильного стремления.

Семя желает стать цветком. Если оно расцветет, то наполнится блаженством, а если нет, то будет испытывать боль и мучения. Река желает стать океаном. Если она сможет достичь моря и слиться с бесконечностью, то обретет покой. Если же нет, если она попадет в пустыню, то будет пребывать в смятении, испытывая боль и беспокойство.

Мудрец пел: «О, Господь, уведи меня от тьмы к свету, от бессознательности к осознанности, от лжи к истине». Действительно, такова была надежда, таково было стремление всего человечества. Если на своем жизненном пути мы начинаем обретать спокойствие, значит мы движемся к скрытой сердцевине жизни. Если же мы становимся всё более встревоженными, значит мы движемся в другую сторону, в противоположную.

Сами по себе спокойствие и беспокойство не являются целью, это просто знаки, указатели. Спокойный ум указывает на то, что наше движение идет в сторону жизни. Встревоженный ум указывает на то, что мы движемся не в том направлении, что данный путь не приведет нас к месту назначения, что мы рождены двигаться в другую сторону.

Спокойствие и беспокойство сигнализируют о том, в каком направлении развивается наша жизнь: в верном или неверном. Спокойствие не является конечной целью. Те, кто превращает его в цель, никогда его не обретут.

Но и от беспокойства нельзя избавиться напрямую. Те, кто пытается его остановить, лишь становятся еще более беспокойными. Беспокойство указывает на то, что жизнь движется не в ту сторону, в которую ей предназначено. Спокойствие же говорит нам, что мы на пути к храму, который и является конечной целью жизни.

Когда у человека высокая температура, его тело горит. Но жар тела — это не болезнь, это лишь сигнал о том, что человек болен. Нормальная температура указывает на то, что болезни нет. Но и повышенная температура сама по себе не является болезнью, она лишь указывает на ее присутствие. Так же как и нормальная температура не является здоровьем, а только говорит о том, что организм находится в здоровом состоянии. Если при ознобе человек попытается насильно снизить температуру тела, то он не только не освободится от болезни, но и вообще может умереть.

Нет, от жара не нужно избавляться. Это наш друг, который сообщает нам о том, что где-то внутри есть болезнь. Если при болезни температура тела не будет подниматься, человек так и не узнает, что он болен, что его жизнь в опасности.

Беспокойство — это озноб, болезнь, жар, которые охватывают сознание и сообщают вам о том, что вы и ваша жизнь движетесь туда, куда не следует. Спокойствие же сигнализирует о том, что озноб прошел и жизнь теперь движется в верном направлении. Очень важно, чтобы вы поняли эту основополагающую истину. Тогда в нашем четырехдневном путешествии в поисках спокойствия вам всё станет предельно ясно.

Не нужно жаждать спокойствия и не нужно пытаться избавиться от беспокойства. Осознайте причину беспокойства и преобразуйте свою жизнь. С преобразованием жизни автоматически открывается дверь к спокойствию. Нечто подобное происходит, когда человек отправляется на прогулку в сад. Подходя к саду, он чувствует, как его обдувает прохладный ветерок, как его окутывает аромат цветов, как в его ушах звучит пение птиц. И тогда он уверен, что сад уже рядом, — ведь есть и пение птиц, и прохладный ветерок, и запах цветов.

Спокойствие — это признак того, что вы приближаетесь к высшей реальности; это аромат цветов, растущих в ее саду. Беспокойство — признак того, что мы отдаляемся от высшей реальности*. Люди часто ошибаются, думая, что понимают причину своего беспокойства. Человек может считать, что всему виной его бедность, но это не так. Он разбогатеет, а беспокойство останется. Человек может считать, что всему виной отсутствие просторного дома. Но когда он купит такой дом, беспокойство останется — и даже немного усилится. Когда он был беден и не имел большого дома, у него, по крайней мере, было утешение: «Я испытываю беспокойство, потому что у меня нет дома, нет денег». Но вот у вас появляется дом, появляются деньги, а беспокойство не уходит. Наоборот, ваша жизнь становится всё более тревожной.

Вот почему бедные люди не испытывают такого сильного беспокойства, как богатые. Бедняку невдомек, насколько несчастным может быть богатый человек. Если вы сами не богаты, вам не понять, что богатый человек лишен даже утешения, доступного бедняку. «Я не могу обрести покой, потому что беден» — здесь есть хоть какая-то внятная причина. «Вот когда-нибудь я разбогатею, тогда стану спокойным».

Но до сих пор еще никому не удавалось обрести покой, избавившись от бедности. Бедность уходит, а покой так и не появляется. Наоборот, человеку становится еще тревожнее, ведь он впервые понимает, что богатство никак не помогает избавиться от беспокойства. Исчезает всякая надежда, что с обретением богатства можно обрести покой.

Поэтому чем больше процветает общество, тем сильнее его неудовлетворенность. Сегодня, наверное, нет более неудовлетворенного общества, чем американское. За всю историю человечества ни одна страна не владела таким богатством, каким владеет Америка. И очень странно, что при всем при этом они всё равно не удовлетворены. Если здесь, в Индии, мы не можем обрести покой, это понятно: ведь у нас ничего нет. Однако неважно, имеете вы что-то или нет, — это вообще никак не связано с состоянием покоя или беспокойства.

Бытие человека состоит из тела, ума и души. У тела есть потребности. Если их не удовлетворить, жизнь начинает причинять боль. Телу нужны пища, одежда, кров — и если эти потребности не удовлетворены, жизненный путь становится болезненным. Тело будет постоянно напоминать вам: «Я хочу есть, я хочу одеться, я хочу пить, мне нужны лекарства; у меня нет воды, у меня нет пищи». Тело будет постоянно на это жаловаться, и от ощущения, что чего-то не хватает, ваша жизнь наполняется болью. Запомните: жизнь наполняется не беспокойством, а болью.

Бывает так, что человек испытывает боль безо всякого беспокойства, а бывает, что человек испытывает беспокойство безо всякой боли. Причем такое случается довольно часто. Человек, которому больно, даже не осознаёт, что чем-то недоволен. Боль настолько поглотила его, что ему не до мыслей о недовольстве. Когда же боль исчезает, у него впервые появляется осознание того, что оно находится у него внутри. Бедные живут с болью, а богатые — с недовольством.

Тело бывает наполнено болью, но, как только потребности тела удовлетворены, боль проходит. Однако даже при этом на телесном уровне нельзя испытать радость. Поймите эту важную вещь: в теле может быть боль, но радости в нем быть не может. Разумеется, когда боль проходит, когда ее больше нет, мы путаем это ощущение с радостью.

Если вы занозили ногу, то боль есть, но если не занозили, то радости нет. Вы же не будете ходить по улицам и рассказывать всем, что сегодня у вас в ноге нет занозы и поэтому вы счастливы. Или что сегодня у вас не болит голова и поэтому вы счастливы. Когда у нас болит голова, мы испытываем боль, но когда она не болит, мы не испытываем радости. Очень полезно понять, что на телесном уровне не бывает ощущения, подобного радости; бывает только боль или ее отсутствие. И отсутствие боли люди принимают за радость. Тело может ощущать боль или ее отсутствие, но оно не может приносить радости.

Вот почему радость неведома тем, кто живет на телесном уровне. Они ведают либо боль, либо избавление от боли.

Когда им хочется есть, они испытывают боль; но как только голод удовлетворен, боль проходит. Таковы наши телесные ограничения.

Помимо тела — точнее, в самом теле — есть ум. И с ним дело обстоит ровно наоборот. У ума тоже есть нужды и потребности, ум тоже испытывает голод и жажду. Литература, искусство, философия, музыка — вот что нужно уму, вот чего он жаждет. Всё это — пища для ума. Но человек не будет испытывать боль, если он не читал стихов Калидасы*. Человек не будет испытывать боль, если он не слышал, как какой-нибудь великий музыкант играет на ситаре*. В противном случае человек бы точно умер от боли, ведь в ментальном мире есть столько вещей, о которых нам ничего не известно.

Разум не ощущает боли из-за того, что вы чего-то не знаете или чего-то не испытывали. Зато, узнав что-то, можно ощутить радость. Если вы слышите игру на ситаре, вы радуетесь. Но, не услышав ее, вы не будете страдать. Если вы не читаете стихов, никогда их не слышали или не понимали, это не причиняет боли. Зато если вы их услышите, это принесет вам радость.

Радость существует на уровне сознания. Если вы однажды испытали радость, а потом не можете ее получить, то вы испытываете нехватку радости — и это то, что люди принимают за душевную боль. На телесном уровне не бывает радости, только отсутствие боли. На ментальном же уровне есть только радость или ее нехватка, никакой боли не бывает.

Однако ум обладает еще одним свойством: радость, которая возникает на ментальном уровне, не длится долго, она скоротечна. Та радость, которую ум испытал однажды, не возникает при повторении. Если сегодня вы услышали, как человек играет на вине*, а завтра он снова сыграет то же самое, вы уже не испытаете такой же радости. Послезавтра радости будет еще меньше. Если вы будете слушать это дней десять подряд, радость станет больше похожа на боль. Ну а если вас заставить слушать одно и то же на протяжении трех-четырех месяцев, вам захочется биться головой о стену или убежать подальше, лишь бы этого не слышать.

На ментальном уровне мы постоянно ищем новых удовольствий. Тело же всегда ищет не новых удовольствий, а старых. Если тело каждый день будет испытывать что-то новое, начнутся проблемы.

Если организм привык каждый вечер засыпать в десять часов, он всегда будет хотеть спать именно в это время. Если вы каждое утро завтракаете в одиннадцать часов, то именно в это время организм всегда будет хотеть есть. Тело подобно механизму, оно каждый день хочет одного и того же. Ему нужны повторения, оно не хочет, чтобы в распорядке что-то менялось. Если человек ежедневно станет подвергать изменениям свое тело, оно начнет очень сильно страдать.

Современное общество наносит человеческому телу огромный вред. Современное общество хочет, чтобы тело каждый день вело себя по-новому, а бедному телу хочется, чтобы всё оставалось как раньше. Вот почему деревенские жители выглядят значительно здоровее горожан. Телу человека, живущего в городе, приходится каждый день приспосабливаться к новым требованиям, новым нуждам и новым правилам. Для тела это целая проблема, ведь у него нет понимания, чтобы иметь возможность каждый день обновляться. И оно продолжает требовать старого.

Ум каждый день хочет чего-то нового, старое его не устраивает. Как только что-то хоть немного устаревает, ум начинает ему противиться, поскольку оно ему уже надоело. Каждый день он хочет новый дом, новую машину — а была бы его воля, он бы каждый день хотел новую жену или нового мужа. Вот почему растет процент разводов в тех обществах, где приоритеты постепенно сместились в сторону ума.

Общество, построенное на потребностях ума, не может быть прочным. Если старейшие страны Востока основываются на потребностях тела, то современные страны Запада стали основываться на потребностях ума. А ум каждый день хочет чего-то нового.

Я слышал, что одна американская актриса выходила замуж тридцать два раза. Мы себе даже представить такого не можем. У нас в Индии жены молят богов, чтобы даже в следующей жизни им достался тот же самый муж. А если бы на их месте была какая-нибудь американская жена — хотя этому не бывать, — ее молитва звучала бы так: «Пусть мне никогда больше не достанется этот мужчина». Поскольку люди не уверены, что родятся снова, жена — умная женщина — хочет сменить мужа еще в этой жизни.

Актриса, о которой я говорил — та, что была замужем тридцать два раза, — когда она вышла замуж в тридцать первый раз, через пару недель осознала, что этот человек уже был ее супругом. Перемены происходили так быстро и так часто, что она поняла, за кого вышла замуж, лишь через две недели. А у нас в стране жены даже через десять или пятнадцать жизней могут найти своего мужа и спросить: «Ты что, забыл?» Они будут помнить его множество жизней.

Ум желает чего-то нового, причем каждый день. Старое ему надоедает, и он впадает в беспокойство. Когда вы при встрече обнимаетесь с любимым человеком, то поначалу чувствуете себя очень счастливыми. Но если этот человек очень ласков и не прекратит объятий, то уже через несколько минут возникнет большая неловкость. Начальная вспышка радости угасает. А если этот человек к тому же совершенно от вас без ума — как это часто бывает с влюбленными — и будет держать вас в объятиях полчаса, вам начнет казаться, что либо он душит вас, либо вы его. Но что же произошло? Когда этот человек подошел и обнял вас, вы были очень рады — так в чем же теперь проблема? Откуда взялась эта неловкость? Просто умом овладела скука. Телу никогда не бывает скучно, а вот уму — постоянно.

Вы удивитесь, но ни одно животное в мире не способно испытывать скуку, только человек. Вы никогда не увидите скучающих бизонов. Так же как никогда не увидите ворону или собаку, которым грустно, которым всё наскучило или надоело. Нет, никто, кроме человека, скуки не испытывает. Другие живые существа не способны скучать, ведь они живут на телесном уровне. А на телесном уровне никакой скуки быть не может, она овладевает только умом. И чем сильнее развит ум, тем больше в нем появляется скуки. Вот почему восточные страны не скучают так сильно, как западные. Когда скука усиливается, человек хочет избавиться от однообразия и у него возникает потребность каждый день испытывать новые ощущения.

Вы также удивитесь, но человек — единственное живое существо, способное скучать, и единственное живое существо, способное смеяться. Ни одно животное в мире не смеется, кроме человека. Если, идя по дороге, вы вдруг услышите смех осла, то будете настолько ошеломлены, что потом не сможете уснуть. Мы не ожидаем от животных, что они будут смеяться. Тот, кто не скучает, также и не смеется. Смех — это способ устранения скуки. Поэтому, когда вы скучаете, вам хочется встретиться с другом и посмеяться — тогда скуки станет меньше.

Человеку нужно множество разных способов развлечься, ведь в течение дня ему становится так скучно, что развлекаться необходимо постоянно. Потом развлечения тоже наскучивают, и тогда приходится искать новые способы. Когда скука подступает со всех сторон, необходима война; она избавляет от однообразия.

Возможно, вы видели, как оживали человеческие лица, когда Индия и Китай — или Индия и Пакистан — начинали друг с другом воевать. У людей прямо загорались глаза. Люди становились бодрее и живее. Почему?

В жизни так много скуки, что любая активность, любой конфликт будет кстати. Если где-то происходят беспорядки, жизнь становится немного активнее, немного ярче.

Наступает некоторое пробуждение от спячки; кажется, вот-вот что-то произойдет и мы увидим что-то новое. А так мы всё уже видели, всё это уже было и лишь повторяется. Ум начинает скучать, и им овладевает беспокойство.

Но такое случается только с вами. Ни одно животное не испытывает скуки, ни одно животное не смеется — и помните, что ни одно животное, кроме человека, не совершает самоубийства. Человеку же может так наскучить жизнь, что он захочет с ней покончить. Даже сам процесс самоубийства способен придать какую-то новизну. Даже сведение счетов с жизнью может стать новым стимулом, новым ощущением.

В Швеции шел судебный процесс против мужчины, который зарезал на пляже незнакомца. В суде обвиняемого спросили:

— У вас был какой-нибудь конфликт с этим человеком?

— Никаких конфликтов у нас не было, — ответил он. — Я вообще его не знал и даже не видел его лица. Я ударил его ножом сзади, в спину.

— Это очень странный поступок, — сказал судья. — Почему же вы его ударили?

— Мне было так скучно, — ответил обвиняемый, — что захотелось какого-то разнообразия в жизни. Я никогда прежде никого не убивал, вот и решил посмотреть, каково это. Я не хочу больше ничего говорить в свое оправдание. Если меня приговорят к повешению, я буду счастлив, потому что для меня в жизни уже не осталось ничего интересного. Я уже всё повидал. Только смерть будет чем-то новым.

В западных странах растет число убийств, растет число самоубийств, растет число преступлений. И дело не в том, что Запад стал более криминальным. Единственная причина заключается в том, что на Западе стало слишком много безразличия и скуки, и единственный способ от них избавиться — это совершить преступление.

Я только что узнал о новой игре, которая появилась в Америке. Это очень опасная игра — а когда обществом овладевает скука, именно такие игры и придумываются. Суть ее в следующем: две машины стоят на разделительной полосе дороги, одна напротив другой. Потом они разгоняются и на полной скорости несутся навстречу. Тот, кто испугался столкновения и первым свернул в сторону, — проиграл. Тот, кто не свернул, — выиграл.

Когда две машины несутся навстречу со скоростью сто шестьдесят километров в час, возникает серьезная угроза для жизни. Кто первый свернет в сторону? Свернешь — и ты проиграл. Это общество достигло пределов скуки. Такое ощущение, что людей ничто не может взволновать, если только на карту не поставлена чья-то жизнь.

Поэтому стоит только обществу заскучать, как начинается пьянство, появляются азартные игры — и ставки высоки! Засилье азартных игр — признак того, что обществом овладела скука. Такое ощущение, что без высоких ставок, без серьезной опасности не может произойти ничего нового.

В ментальном мире вещи каждый день устаревают; ум не может испытывать радость дольше мгновения. Стоит этому мгновению пройти — и радость превращается в боль. На телесном уровне есть боль, но нет радости, только отсутствие боли. На ментальном уровне радость есть, но лишь мимолетная: спустя мгновение она «выдыхается» и исчезает. Поэтому даже если мы чего-то страстно желаем и готовы ради этого всё поставить на кон, как только мы получаем желаемое, нам вдруг становится грустно.

Вы хотите купить очень красивый дом. Но, купив его, вы вдруг почувствуете, что всё кончено. Весь энтузиазм, всё волнение, вся радость, которые были связаны с поиском дома, исчезают, как только покупка совершена. Получив желаемое, вы испытаете разочарование, ведь такая радость бывает лишь мимолетной. Пройдет миг — и всё опять начнет казаться старым, всё опять будет как прежде.

Радость на ментальном уровне есть, но она длится лишь мгновение. И человек, живущий только между телом и умом, всегда будет испытывать беспокойство. Как ему успокоиться, если он никогда не видел проблеска вечного блаженства? А таких проблесков ни на телесном, ни на ментальном уровне не увидишь.

При этом люди, живущие на телесном уровне, могут в каком-то смысле казаться спокойными — спокойными как мертвецы. Спокойствие бывает двух видов: одно — живое, энергичное, другое — мертвое, подобное смерти. Сходите на кладбище. Там тоже спокойно, но это могильный покой. Он существует потому, что там нет никого, кто мог бы испытывать беспокойство.

Будда расположился лагерем с монахами возле деревни Амраван. С ним было десять тысяч монахов. Король деревни узнал от своих друзей о прибытии Будды, и те предложили ему с ним встретиться.

Был вечер, смеркалось. Почти дойдя до того места, где стоял Будда с монахами, король вдруг вынул меч и сказал друзьям:

— Мне кажется, вы хотите меня обмануть. Мы уже почти у лагеря, где стоит десять тысяч человек, а оттуда не слышно ни звука. Всё тихо и спокойно. Вы что, пытаетесь заманить меня в ловушку?

— Ты просто не знаком с Буддой и его учениками, — ответили друзья. — Прежде ты видел только могильный покой, теперь же увидишь покой живых людей. В этих садах действительно находится десять тысяч человек. Ты можешь нам верить, пойдем.

С каждым шагом во тьме королю становилось всё страшнее: а вдруг это и правда ловушка? Но друзья лишь повторяли:

— Пожалуйста, идем с нами, не волнуйся. Там действительно десять тысяч человек. Просто они ведут себя так тихо, словно никого нет.

Придя в лагерь, король преклонил голову к стопам Будды и воскликнул:

— Я поражен! Под этими деревьями сидит десять тысяч человек, а тишина такая, как будто никого нет!

— Судя по всему, тебе известен только могильный покой, — ответил Будда. — Но есть еще и покой живых.

В каком-то смысле люди, живущие на телесном уровне, спокойны. Как животные не чувствуют беспокойства, так и некоторые люди могут быть спокойными, просто живя на телесном уровне. Они едят, одеваются, спят, потом снова едят, одеваются, спят и так далее. Но подобная удовлетворенность не есть спокойствие, это просто отсутствие осознанности. Вы не живете осознанно, вы словно мертвы внутри и живете как мертвецы.

Однажды Сократу сказали:

—Ты такой беспокойный, Сократ, что тебе намного лучше было бы быть свиньей. Какая польза быть Сократом? Вот свиньи гуляют себе вокруг деревни и всем довольны. Они лежат в лужах, едят всё подряд и выглядят счастливыми и умиротворенными.

— Лучше я буду недовольным Сократом, чем довольной свиньей, — ответил Сократ. — Свинья, конечно, довольна — но это лишь потому, что ее волнуют только потребности тела. Она не слышит в жизни никаких других позывов, ее словно и не существует. Я же недоволен, потому что слышу зов, манящий меня к спокойствию, которое я ищу. И пока я его не обрету, так и буду оставаться беспокойным. Но это беспокойство я выбираю сам. И я считаю это своей удачей.

Состояние тех среди нас, кто удовлетворен на телесном уровне, не очень отличается от состояния животных. Быть животным означает быть спокойным, удовлетворенным на телесном уровне. Быть человеком означает быть беспокойным на уровне ума. А быть божественным существом означает быть спокойным на уровне души.

Между телом и душой есть ум. В мире разума блаженство появляется лишь мимолетными проблесками — но всё же откуда они берутся? Эти мимолетные проблески исходят из души. Стоит уму хоть на мгновение замолчать, и в тот же миг из души снисходит блаженство. В этом безмолвии появится проблеск спокойствия. Это подобно вспышке молнии темной ночью, когда всё на миг освещается, а затем вновь погружается в полную тьму. Ум — это тьма, но если он на мгновение станет безмолвным, в это мгновение можно будет заметить свет души, которой не видно за умом.

Вы встречаете любимого человека. На какое-то мгновение ваше сердце замирает, мысли останавливаются, и вы заключаете этого человека в объятия. На какое-то мгновение всё останавливается. В вас проникает проблеск души — но лишь на миг. Потом ум снова начинает работать: он снова мчится вперед, его заполняют мысли. Мир вокруг снова оживает, и вы осознаёте, что стоите на том же самом месте. Человек, которого вы обнимаете, теперь кажется скучным, и вам хочется от него отдалиться. Спокойствие и радость, которые вы испытывали, обнимая любимого человека, были связаны не с ним. Он был всего лишь посредником, а всё это исходило от вас.

Когда музыка на время заглушает ум, вы ощущаете внутри себя спокойствие. Но если вы думаете, что это спокойствие вызвано звуками ситара, то вы ошибаетесь. Ситар только предоставил такую возможность, а ум был свободен и стал безмолвным. Стоит только уму замолчать, и можно ощутить внутреннее спокойствие. Как и блаженство, спокойствие всегда исходит изнутри. Но ум может на время замолчать, если найдет какую-то возможность извне. Именно в этом безмолвном состоянии ума внутри появляется некий поток. Ум безмолвен — и у вас внутри что-то начинает струиться. Вот почему, когда ум на мгновение замолкает — и когда только на мгновение появляется поток, — всё исчезает.

Но кроме ума есть еще душа. И направление этой души, путь, ведущий к этой душе, осознанность, необходимая для того, чтобы в эту душу войти, — это и есть то самое осознание, которое ведет к блаженству, спокойствию и божественности.

Как же нам отправиться в этом направлении? Попробую объяснить это на примере одной истории.

Я родился в маленькой деревушке. Возле нее протекает небольшая речка. Большую часть года это обычная тихая река, но в сезон дождей она становится гораздо мощнее. Поскольку она протекает в горах, то в сезон дождей наполняется водой и разливается до полутора километров. Река становится по-настоящему бурной, ее очень трудно перейти. Но я с самого детства любил эту реку, и мне очень нравилось переходить ее в это время.

К пятнадцати-шестнадцати годам я уже не раз переходил эту реку в сезон дождей вместе с друзьями. Но тут у меня появилась мысль перейти ее одному, в ночной темноте. Это была очень опасная идея, ведь течение было очень сильным. Я решил перейти реку в два часа ночи, в кромешной тьме. Чем опаснее что-то, тем сильнее оно нас притягивает. Ночь выдалась очень темной. Я вошел в реку. Пытаясь добраться до другого берега, я проплыл почти три километра. Я боролся с течением и перепробовал всё что мог, но в темноте другого берега даже не было видно. Его как будто вообще не существовало.

Я выбился из сил. Той ночью мне казалось, что мне уже не спастись. Я предпринял еще одну, последнюю, попытку. Темная ночь, бушуют волны, другого берега не видно. И даже тот берег, с которого я заходил, теперь был слишком далеко. Возвращаться назад не имело смысла: вполне возможно, что другой берег теперь был ближе. Меня уносило сильным течением, и я уже проплыл километра два-три.

Я предпринял последнюю попытку. Чем больше усилий я прилагал, тем труднее было добраться до того берега. И вдруг мне на мгновение показалось, что пришла смерть. Руки и ноги отказывались двигаться, глаза закрылись. Я подумал, что пришла смерть и что всё кончено. Спустя два часа мои глаза открылись, и я увидел, что лежу на другом берегу. Но за эти два часа кое-что произошло, и об этом я хочу рассказать.

Это было словно перерождение, я словно умер и вернулся. Как только я почувствовал, что умираю, — вот и пришла моя смерть! — я решил, что если смерти теперь не избежать, то лучше я спокойно посмотрю на нее и изучу ее. Я закрыл глаза, расслабил руки и ноги. Снаружи было, конечно, очень темно, но мне показалось, что даже внутри себя я вошел в какую-то абсолютно темную пещеру. Я никогда прежде не видел такой кромешной тьмы…

Снаружи бывает темно, но это не абсолютная темнота. Снаружи бывает и светло, но это тоже не абсолютный свет. И тьма, и свет снаружи приглушены. Я впервые почувствовал темноту, о которой, видимо, и говорилось в молитве мудрецов: «О, Господь, уведи нас от тьмы к свету». До того момента я считал, что мудрецы говорят об обычной темноте, которая бывает снаружи. И я думал: от нее ведь так просто избавиться, достаточно лишь включить свет. Зачем же беспокоить Бога по таким пустякам?

Меня не раз удивляла наивность этих мудрецов. Если рассеять темноту можно с помощью обычной лампы, зачем же молить об этом Бога? Наверное, им недоставало научных знаний или ума, иначе они просто включили бы лампу, и проблема была бы решена. Нет нужды просить кого-то убрать темноту.

Но в тот день я впервые осознал, что есть темнота, от которой нельзя избавиться при помощи лампы. Это темнота, против которой бессильна любая лампа. Я впервые понял природу темноты, о которой говорилось в молитве. Прежде такой темноты я не знал. Чтобы ее передать, у художников не найдется достаточно темной краски. Было трудно даже представить себе, что бывает такая абсолютная тьма.

Снаружи всегда есть какой-то свет. Если нет луны — светят звезды. Если солнце заходит и всё небо заволакивает тучами, даже тогда сквозь тучи пробивается хоть несколько солнечных лучей. Дело в том, что внешняя темнота может быть лишь относительной, частичной; она никогда не бывает полной, абсолютной. Впервые в жизни ко мне пришло осознание того, что такое полная, абсолютная темнота, что такое абсолютная ночь. Я почувствовал, как в этой темноте у меня начинается паника. И тогда я понял, почему люди так боятся внешней темноты.

Внешняя темнота не таит никакой опасности, так почему же темная ночь вызывает такой страх? И почему человек тысячелетиями поклонялся огню?

Я почувствовал, что, возможно, темнота снаружи рождает какие-то смутные воспоминания о темноте внутри. Иначе бы не было причин бояться внешней темноты. Возможно, зажигание лампы, разведение костра или поклонение огню на самом деле являются попыткой избавиться от темноты внутри себя.

Я впервые увидел тьму. Я несся в нее на полной скорости — становилось всё темнее и темнее, — и всё мое существо испытывало тревогу. Должно быть, всё произошло в одно мгновение. Вряд ли это длилось дольше, хотя время можно ощущать и измерять по-разному.

В состоянии бодрствования вы измеряете время по движению стрелок на часах. Но это не точное измерение. Когда вы счастливы, кажется, что стрелки бегут очень быстро, а когда испытываете боль, кажется, что они еле ползут. Когда у вас в доме кто-то при смерти и вы сидите у его кровати, обратите внимание, как медленно тянется время. Кажется, будто часы остановились, будто стрелки замерли на месте. Кажется, будто ночь становится всё длиннее и вообще никогда не кончится. Но часы идут с положенной им скоростью. Им нет дела до того, что у вас в доме кто-то умирает, — хоть и кажется, что они идут еле-еле.

Когда вы встречаете любимого человека, которого давно не видели, время ускоряет ход. Оно не идет секунда за секундой, а словно прыгает, пропуская часы. Ночь пролетает незаметно. Только что был вечер — и вот уже утро. Так быстро? Как это возможно? Кажется, будто часы препятствуют вашей любви. Весь мир ставит на ее пути преграды, и вот теперь такой преградой стали и часы. Ночь пролетела как одно мгновение.

Снаружи ход времени меняется в зависимости от того, насколько вам хорошо или плохо. Чем сильнее ваша боль, тем медленнее движутся стрелки часов. Чем сильнее счастье, тем они движутся быстрее. При абсолютной печали стрелки часов замирают, время останавливается. При полном счастье стрелки часов движутся так быстро, что вы даже не замечаете их хода. Они опять-таки словно замирают.

Время снаружи отличается от времени внутри. Вы можете днем на минутку задремать, и вам приснится, что вы женились, завели детей, что ваша дочь выросла и вы подыскиваете ей жениха. Вот жених нашелся, ваша дочь выходит замуж… Затем вы вдруг просыпаетесь, смотрите на часы и видите, что прошла едва ли минута. Вы проспали минуту, не больше. Как же за это время могло столько всего случиться? Вы женились, завели детей, ваша дочь выросла, вы нашли ей жениха и выдавали ее замуж с песнями и танцами. И вдруг вы проснулись. Снаружи прошла всего минута — как же внутри успело произойти столь долгое, насыщенное событиями приключение?

Во сне время измеряется по-другому, оно идет с другой скоростью. А когда вы просыпаетесь, всё опять меняется. В тот день я это осознал. Внутри всё происходило так быстро, слово это было вне времени. Всё мое существо в ужасе пыталось избежать тьмы. Как мне избежать этой тьмы, как выбраться из нее? И в тот день мой ум впервые наполнился желанием, молитвой: «О, Господь, уведи меня от тьмы к свету».

Не ощутив этой темноты, вы не узнаете этого желания. В течение следующих дней мы постараемся ощутить немного этой внутренней темноты. Тот, кто ее даже не осознаёт, не будет просить хоть какого-нибудь света, не будет плакать и молить о внутреннем свете.

…Не знаю, как долго я оставался в этой темноте. Затем я в отчаянии стал биться головой о стену. Сейчас, когда я об этом рассказываю, мне кажется, что времени прошло очень много. Я бился головой изо всех сил, крича: «Откройте дверь! Откройте дверь!» Никто этого не произносил, таких слов внутри не было, но кричало всё мое существо.

Конечно, внутри нет никого, кто мог бы кричать: «Откройте дверь!» — внутри нет таких слов. Но всё существо, каждая клетка тела кричит: «Выпустите меня! Откройте дверь!» Иисус сказал: «Постучите, и дверь отворится». «Неужели всё так просто? — думал я. — Просто постучать, и двери откроются?» Ведь речь идет о дверях в высшую реальность. Неужели они откроются, стоит только постучать? Если бы всё было так просто, это мог бы сделать любой. Но в тот день я понял, какой стук имеется в виду.

Я кричал изо всех сил, каждой клеткой своего тела, всем своим существом — выражая это не словами, а эмоциями. Если в дверь стучится сама душа, дверь непременно откроется.

Затем двери отворились, и я увидел чуть большее пространство. До этого я был словно в тоннеле, в пещере — это была очень тесная пещера, из которой мне безумно хотелось выбраться. Но теперь пещера стала чуть просторнее, в ней появился слабый свет. Ум немного расслабился.

Однако когда я открыл глаза и стал пристально вглядываться в этот слабый свет, то увидел какую-то бурную деятельность, какое-то неистовое движение. Передо мной мелькало множество силуэтов разных цветов. Продвинувшись вперед, я увидел большой оживленный рынок. Там были самые разные люди и предметы, при этом каждый предмет был уникален. Ничего подобного я прежде не видел…

Я слышал, что древнегреческий философ Платон говорил следующее: сами объекты — снаружи, но их красота и форма — внутри. Я слышал, что ментальный мир хранит в себе формы всех существующих объектов. Снаружи я вижу вас. Если я закрою глаза, то всё равно смогу вас видеть. Но при закрытых глазах внешний мир блокируется. Тогда кого же я вижу внутри? Вероятно, внутри осталась какая-то ваша форма — мыслеформа* или иной образ, запечатленный в уме.

В уме запечатлевается множество мыслей, они несутся туда-сюда со всех сторон. Это как карнавал, как большая вечеринка. На первом этапе — кромешная тьма и никакой суматохи, а на втором появляется слабый свет, возникают дикая суета и шум. Голоса звучат так громко, что от них могут лопнуть барабанные перепонки. Необходимо скрыться от этих резких звуков, иначе можно сойти с ума. Позднее пришла мысль, что, возможно, первый этап тьмы существует на телесном уровне, а второй — на ментальном.

На телесном уровне существует кромешная тьма, а на ментальном — дикая суматоха. Тело — это тоннель, крохотная пещера; ум — это огромное пространство. Но в этом пространстве слишком много всего: цвета, звуки, запахи. Всё, что вы когда-либо знали или испытывали, не умирает, а остается там. Всё, что вы пережили или испытали, — даже за бесчисленное множество жизней, — всё там.

Ум — удивительный музей всех ваших жизней. В нем хранится всё, что с вами когда-либо происходило: все ваши друзья, все ваши враги, всё вами услышанное, сказанное и пережитое.

В этом огромном пространстве — внушительная толпа, какофония звуков и голосов. Это может напугать человека и свести его с ума.

Что за иллюзия окружает вас со всех сторон и делит вас на части? Что за голос призывает вас двигаться вперед и вперед, так как гонка продолжается? Вот прямо перед вами закрытая дверь. Вы начинаете кричать и биться в нее головой, пока эта дверь наконец не откроется.

Существует еще и третий мир: в нем нет ни границ, ни тьмы, ни света, ни звуков. В этом мире нет света и тьмы, потому что свет, который мы знаем, — это всего лишь форма тьмы, а тьма, которую мы знаем, — всего лишь форма света. В этом мире есть нечто такое, что ум затрудняется назвать светом, поскольку этот свет совершенно не похож на свет, известный нам.

…Но на какое-то мгновение по моему существу растеклась волна блаженства, и я вернулся. Мои глаза открылись, и я увидел, что лежу на берегу. На какое-то мгновение показалось, что всё это было сном. Я не мог поверить в то, что произошло. Я много об этом думал, но никаких конкретных мыслей не приходило; наверное, всё это было сном. Однако сон продолжал меня преследовать, а я продолжал усиленно его изучать. Затем то, что случилось в тот день во время столкновения со смертью, постепенно стало происходить естественным образом.

Я хочу, чтобы в течение следующих трех дней вы тоже совершили это путешествие.

Первый этап — путешествие на телесном уровне. Второй — на ментальном. И третий этап — путешествие на уровне души.

Если вы хоть раз увидите слабый проблеск этого луча, вы уже никогда его не забудете. Он становится ядром, вокруг которого начинается трансформация жизни. Как только происходит встреча с этим лучом света, жизнь трансформируется, человек словно рождается заново. Всего один луч наполняет жизнь спокойствием. И тогда какие бы проблемы ни случились в вашей жизни: вас ударили ножом в грудь, вам отрезали голову, вас обожгли, вас оскорбили или похвалили, унизили или превознесли, — всё это не имеет значения. Это всё происходит словно во сне. В самом центре, где царит абсолютная тишина, это не оказывает никакого воздействия. Покой, блаженство — что бы это ни было — остается там нераздробленным, целым, нетронутым, непоколебимым. Спокойствие — это такой опыт, когда вы достигаете этого самого состояния и оно растекается по всему вашему существу.

Спокойствие — это не явление ментального порядка. Все психиатры Запада совершают в этом отношении одну и ту же фундаментальную ошибку. Западные психиатры пытаются привнести спокойствие в человека через его разум. Но это им никогда не удастся. Спокойствие не относится к ментальному миру. На ментальном уровне можно, в лучшем случае, произвести какую-то корректировку, достичь какого-то компромисса, но не спокойствия.

Спокойствие — явление духовного порядка, это отражение духовного развития.

Вот почему на Западе ничего не знают о спокойствии. Вместо этого там предпринимаются бесчисленные попытки понять ум, его болезни, мысли и склонности, понять полную картину мышления и научиться эффективнее его организовывать. Но все эти попытки не помогут достичь спокойствия. Ведь спокойствие достигается лишь тогда, когда выходишь за пределы разума, когда ум становится частью прошлого.

На ментальном уровн…