Как быть несчастным. 40 стратегий, которые вы уже используете. Счастье здесь

Бенджамину

Да ты осыпан целой грудой благ!

Тебя нарядное ласкает счастье;

Но, как капризная и глупая девчонка,

Ты дуешься на счастье и любовь.

Одумайся, а то умрешь несчастным.

Шекспир. «Ромео и Джульетта»

Самое большое счастье —

знать источник своих несчастий.

Федор Достоевский

Введение. Мечты об ином времени

Каждый год публикуются сотни книг по самосовершенствованию типа «Помоги себе сам». И у каждой, прямо или косвенно, одна и та же цель — сделать вас счастливым. Как разбогатеть — и стать счастливым. Как похудеть — и стать счастливым. Как преодолеть депрессию — и стать счастливым. Как найти для себя подходящего человека — и стать счастливым. Как основательно прочистить себе клизмой толстую кишку — и стать счастливым.

Есть некая ирония в этих назойливых, отдающих горечью советах. Сам факт такой многочисленности подобных книг предполагает, что цель — счастье — чрезвычайно труднодостижима.

Представьте себе пещерного человека.

Скорее всего, вы считаете его довольно тупым существом. Но он — это мы с вами. Он принадлежит к нашему виду, Homo sapiens sapiens, который сохраняется практически неизменным уже не одну сотню тысяч лет. И тупой наш пещерный человек или нет, но у него тоже есть мечты. Он грезит о мире, где было бы много вкусной еды и не грозил бы голод. Он хочет не зависеть от хищников, которые периодически уволакивают кого-то из племени. Он мечтает, чтобы его дети перестали умирать от непонятных болезней. А когда заболевает сам, надеется, что ему помогут выздороветь.

Помечтав, он встряхивает головой, хмурится на самого себя за пустую трату времени и возвращается к своему основному занятию — выживанию. Что толку мечтать о мире, которого попросту не может быть.

Но он может быть — и есть.

Мы в нашем современном мире ведем роскошную жизнь, у которой нет аналогов в истории видов. У нас всегда есть крыша над головой, а еда ждет нас в холодильнике, горячая вода течет прямо из крана, в наших жилищах есть отопление, и мы можем заполучить любой товар, о котором только подумаем. Мы гораздо дольше живем и гораздо дольше остаемся здоровыми. Соседи, по крайней мере большинство из них, не пытаются нас убить. Коэффициент детской смертности невысок, а продолжительность жизни велика.

Это мир, за который и наш пещерный человек, и даже короли из не столь давних времен с радостью убили бы и о котором и сейчас только мечтают жители многих бедных стран. Если бы мы могли слетать в прошлое и привезти своих предков в нынешний мир, их глаза расширились бы от изумления. Мы показали бы им наши автомобили, самолеты, больницы, продуктовые магазины и офисы с климат-контролем, где мы «работаем», сидя в удобных креслах.

Они уставились бы на нас, озаренные. «Я умер(ла). Это и есть рай, о котором твердили нам священники и жрецы. Вы проводите дни в покое и блаженстве. Можно я здесь останусь?»

Тогда вы скажете им, что и в этом раю есть несчастье. Большинство людей вовсе не радуются. Многие большую часть времени испытывают неудовлетворенность. Некоторые, погрузившись в свои страдания, даже попадают в больницу. Миллионы принимают лекарства, просто чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Издатели публикуют сотни книг о том, как обрести счастье, которое так и не смогли обеспечить ни стабильность в обществе, ни микроволновые печи, ни занятия фитнесом. На автобусных остановках тут и там натыкаешься на рекламу отдаленных уголков планеты, куда можно сбежать.

Побег? Наш пещерный человек и мечтать не мог ни о чем более прекрасном, нежели оказаться «в заключении» именно здесь. Он не понимает нас. Не способен понять.

Что-то пошло не так.

Вопрос на 10 миллионов долларов

Несчастливость подкрадывается невзначай.

Много лет назад я проходил стажировку по психологии перед защитой диссертации, когда меня настигла тоска и осталась со мной на целый год.

Сначала я понятия не имел, что происходит. Я не мог спать, не мог есть, едва мог прочитать предложение, а подъем на один лестничный марш для меня был равнозначен покорению Аннапурны.

Ничто мне не было интересно. Порой казалось, что я и говорю-то с трудом. Однажды, в тумане депрессии, я встретил новую пациентку словами: «А вот и Рэнди Патерсон», заставив бедную женщину оглядываться, чтобы понять, не представляют ли ее кому-то, кому можно доверять больше, чем мне.

Эти несколько симптомов, которые я походя перечислил, не помогут пролить свет на то, насколько убогим был тот период моей жизни. Я мог бы продолжить, но лучше оставим это до другого раза.

О господи, я лечил депрессию у других, а самому мне все было невдомек, и я даже не замечал, что она уже завладела мной. А когда наконец понял, возникло искушение ее проигнорировать. Молодой, здоровый, делающий карьеру в профессии, которую я выбрал в восемь лет, — с чего бы вдруг мне чувствовать себя таким несчастным?

Ответы, закатывая глаза, в конце концов постучали по моему плечу, раздраженные, что я их не замечаю, а они при этом совсем рядом.

Впрочем, не все было в моей власти. Мне приходилось подолгу, по много часов ходить по палатам, наблюдая пациентов с психическими и физическими заболеваниями, причем последние нередко были смертельными. К тому же тогда умирал один из моих лучших друзей. Моя стажировка проходила вдали от товарищей-аспирантов, в «спальном» районе, известном, главным образом, той бесшабашностью, с которой жители эвакуировались отсюда несколько лет назад, когда сошел с рельсов поезд, перевозивший токсичные химические вещества. (Поэтому у местных в ходу была шутка: чудо не в том, что все выбрались, а в том, что смогли вернуться.)

Кое-в-чем, правда, я сам был виноват. Не надо было работать как каторжному, а по вечерам и в выходные заставлять себя писать диссертацию. Я пил слишком много кофе и ел слишком много пюреобразной, клейкой больничной пищи. Мало общался с друзьями, редко выходя из своей убогой квартирки (в районе, которые соцработники обводят красным кружком), и практически забыл о тренажерном зале.

Хоть и с трудом, но я выкарабкался из болота депрессии, в основном воображая себя своим пациентом и (главным образом) следуя стандартным рекомендациям. Я стал чаще делать зарядку, меньше пить кофе, брал отгулы, лучше питался, встречался с друзьями и т. д. Тем не менее, прошел почти год, прежде чем я вернулся к состоянию, которое считал нормальным.

После окончания учебы я специализировался на тревожных расстройствах, застенчиво сторонясь слишком явной депрессии.

Скучая по горам, я стал искать любую работу на Западном побережье — и (у судьбы, знаете ли, тонкое чувство юмора) получил должность координатора программы лечения аффективных расстройств в условиях стационара. Я согласился и, вопреки собственным прогнозам, проработал там девять лет, прежде чем открыть частную клинику, ориентированную — как вы уже догадались — на проблемы с настроением. Наша группа вела программы для людей, пребывающих в состоянии куда более серьезном, чем заурядная несчастливость. Всем им случалось лежать в больнице; большинству даже по несколько раз. Их борьба была несравнима с тем, что довелось пережить мне. Я в моей устроенной жизни, конечно, побывал на краю, но на самое дно все-таки не упал.

На первом сеансе программы мы проводили упражнения-семинары. Наши пациенты месяцами (а в некоторых случаях и десятилетиями) изо всех сил старались поднять себе настроение. И они, что вполне объяснимо, были настроены весьма скептически, полагая, что старания нашей маленькой группы вряд ли принесут им какую-то пользу. Поэтому мы решили кардинально изменить ситуацию.

«Представьте, что всего за полчаса вы можете заработать 10 миллионов долларов, скажем, завтра утром с 11:00 до 11:30. Все, что вам нужно сделать, это начать чувствовать себя хуже, чем сейчас. И даже хуже, чем вы чувствовали себя на прошлой неделе. Как вы это сделаете?»

Некоторые возражали, говоря, что это не стоит таких денег или что они опасаются застрять в том плохом настроении. А одна женщина пристально посмотрела на меня. «До сих пор я делала это бесплатно. 10 миллионов, говорите? Отлично».

То, что за этим последовало, оказалось каким-то водопадом идей, которые сначала высказывались сбивчиво, прерывающимся голосом, а затем полились непрерывным потоком. После одного сеанса больничная уборщица подошла ко мне, когда я запирал вестибюль, и спросила, что здесь происходит. «Занятия группы депрессии», — ответил я. «Но они смеялись, — заметила она, нахмурившись. — А в этом здании смех услышишь нечасто».

Однако настроение во время этого упражнения падало каждый раз, стоило мне спросить: «Когда вы несчастны уже с утра, едва открыв глаза, что вы чувствуете?» Пациенты начинали вновь перечислять многое из того, что перед этим назвали способом ухудшить настроение.

«Почему ты так думаешь?»

Некоторые переживали, что им, возможно, просто нравилось пребывать в подавленном настроении. Но это было не так. Из всех состояний, которые у них возникали, самым безотрадным почти всегда была депрессия. И вот это им совсем не нравилось.

Несчастливость меняет все. Она влияет на наши чувства, мысли, поступки и даже побуждения.

А в результате мы сами себе создаем трудности и доставляем неприятности.

«Наша задача, — обычно объясняли я и другие руководители группы, — пытаться осознавать эти порывы, а ведь мы зачастую стараемся делать совершенно обратное. Разговоры наши по большей части вовсе не кажутся заманчивыми, перспективными или даже просто логичными. Стратегии могут представляться ошибочными. А то, что кажется правильным, когда вы несчастливы, это как раз то, что подпитывает страдание, а не вас».

Вполне очевидно, что клиническая депрессия есть крайнее проявление несчастливости. Но между нею и ее более мягкими «родственниками» нет четкой границы. Многие мои нынешние пациенты в жизни далеко не счастливы, но клинической депрессии у них все же нет. Некоторые из них приходят ко мне в кабинет, чувствуя себя в полном порядке, но, услышав о чем-то новом в области позитивной психологии, интересуются, могут ли они от приемлемой или средней удовлетворенности жизнью перейти на уровень выше среднего. Некоторые стратегии оказываются уникальными, когда человек начинает их применять. Большинство — нет.

Ответы, которые страдающие настоящей депрессией давали на Вопрос На Десять Миллионов Долларов, могут многому нас научить. Большинство стратегий, приведенных в этой книге, зарождались в тех самых группах. Ведь тот же вопрос каждый может задать и себе. Если бы вы задались целью чувствовать себя хуже, а не лучше, что вы стали бы делать?

Следует отметить, что эта книга не предназначена для тех, кто очень глубоко погрузился в болото депрессии. Людям в таком состоянии часто нужны другие стратегии и другой тон. Любая задорная и даже просто энергичная интонация может их оттолкнуть. Нет, книга предназначена для более широкого круга читателей — тех, кто еще не достиг самого дна пропасти человеческих эмоций. Несчастливость — это нормальное переживание человека. Мы все в той или иной степени с ней сталкиваемся и часто удивляемся, когда она к нам стучится. Поэтому давайте не будем ждать, а откроем дверь и отправимся на ее поиски.

Сафари на несчастливость объявлено. Пробковые шлемы не обязательны.

Столбец А и столбец Б

Что заставляет наше настроение подниматься или падать? Помимо таинственного кипения наших мозгов, какие еще факторы то забрасывают человека к вершинам счастья, то опускают на самое дно страданий?

Ответы можно разделить на две категории.

Первая — назовем ее «столбец А» — включает в себя перечень катастроф, которые могут на нас обрушиться. Каким бы привилегированным ни было общество, от трагедий и разочарований не застрахован никто и нигде. Сталкиваются машины. Нормальная клетка превращается в раковую. Стареет организм. Бросают супруги. Предают друзья. Уходят партнеры. Протекают крыши. Нас преследуют бедность и болезни. Мы не всегда контролируем свои жизненные обстоятельства. Как только мы начинаем верить, что самым тщательным образом все предусмотрели, организовали и распланировали свою жизнь, как — р-р-раз! — происходит нечто такое, что рушит все наши планы и надежды. Причем где-то глубоко в подсознании мы этого и опасались.

Так что наше личное влияние на судьбу ограничено. Мы можем вести себя правильно и благоразумно — и все равно угодить под автобус. При росте больше двух метров можно с удовольствием и весьма успешно оттачивать навыки игры в баскетбол, но никогда не играть в NBA. Можно правильно питаться, бросить курить, принимать витамины, но до 120 лет мы точно не дотянем — отдадим концы раньше.

Жизнь может кидать нас в круговорот обстоятельств, способных ограничить наше счастье или обрушить на наши головы настоящие беды: войну, бедность, статус беженца, личное горе любого рода. Чего-то нам может быть не дано в полной мере от рождения — здравого смысла, чувств, ума, здоровья, общения, семьи. Нас могут уволить, бросить, отвергнуть, обмануть, утопить, заразить, подвергнуть бомбардировке или издевательствам, избить, сбить машиной, разорить, ограбить или отравить недожаренной котлетой в гамбургере.

Некоторые события прошлого кажутся настолько маловероятными, что вам и в голову не приходило задумываться об их возможности. В один очень благополучный период моей собственной жизни меня снес с велосипеда олень, которого, в свою очередь, сбило с ног и подкинуло вверх воздушным потоком от проходящей мимо фуры. Порой кажется, что судьба имеет на вас зуб. Лично я воспринял своего оленя как недвусмысленный намек судьбы на необходимость серьезных перемен в карьере. «Посмотри, на что мы способны! Наладь свою жизнь — или в следующий раз это будет лось».

Однако, кроме капризов и гримас судьбы, в нашей жизни есть множество вещей, вполне нам подвластных. Поместим их в столбец Б.

Мы можем выбирать, что есть, как проводить время, сколько и каких физических упражнений делать и какие жизненные приоритеты для себя устанавливать. Все это повлияет — хоть и в пределах, навязанных нам судьбой, — на то, насколько счастливыми или несчастливыми мы станем. Что бы мы ни делали, тысячу лет нам прожить не удастся, а вот 90, да еще и относительно здоровыми — вполне вероятно, если постараться. Какова бы ни была продолжительность нашей жизни, можно проводить годы в одиночестве перед монитором компьютера, а можно посвятить себя живым существам и состраданию.

Даже под гнетом тех ограничений, которые накладывают на нас неподвластные нам обстоятельства, мы все же обладаем некоторой свободой воли считать (и делать) эти ограничения не такими строгими, какими они кажутся. Некоторые люди, пройдя через жестокие невзгоды или работая в таких невыносимых условиях, которые нам и вообразить-то трудно, несмотря на все это, довольно счастливы. Мы считаем, что уже никогда не сможем радоваться жизни, если нас бросит партнер, или мы потеряем работу, или сгорит наш дом. Но прочитайте опубликованные биографии, и вы узнаете о людях, переживших невообразимые потери и в итоге все-таки вернувшихся к жизни, полной эмоций. Нас тоже совершенно неожиданно может захлестнуть радость, когда на это, казалось бы, уже не осталось ни единого шанса.

Итак, о чем же эта книга? Разумеется, нет смысла бежать в чистое поле и шаманить, пытаясь либо вызвать, либо предотвратить падение астероидов. События, перечисленные в столбце А, нам неподвластны. Примем за данность то, что непреодолимые и нежелательные обстоятельства есть у каждого из нас. Вместо этого сосредоточим усилия на столбце B — факторах, которые тоже влияют на настроение, но при этом зависят от нашего выбора. На этих страницах мы проанализируем такие явления, которые можем контролировать или выбирать — себе на беду или на счастье. Множество людей в мире, глядя на достаток, комфорт и достойную жизнь в развитых странах, думает, что там просто не может быть горя и тех, кто несчастлив. Несомненно, есть нижний предел того, насколько отвратительным может быть настроение у человека, чей холодильник полон. Однако это, по-видимому, не так. Как свидетельствуют статистические данные об удовлетворенности жизнью, о депрессиях и самоубийствах, никакое богатство и никакая удача не могут помешать человеку чувствовать себя несчастным. Наш вид обладает особым талантом к этому.

В чем проблема?

Счастье — это вроде бы просто, и у нас, для того чтобы быть счастливыми, похоже, есть все возможности, о которых наши предки могли только мечтать. Почему же нам так и не удается достичь счастья?

Одна из причин скрыта в самом пещерном человеке. Наши предки развивались в примитивном племенном мире, унаследованном от более ранних гоминидов (человекообразных) и довольно долго сохранявшемся практически в неизменном виде. Меняться этот мир начал не так давно, всего несколько тысяч лет назад. Организм и психология наших предков были сформированы этим миром и приспособлены к нему. Возьмите рыбу, существо, превосходно приспособленное к своей среде, и швырните ее в пустыню; вряд ли жизнь в рыбе будет бить ключом. Возьмите гоминида и забросьте его в совершенно другой мир: компьютеров, автомобилей, телевидения и сорокачасовой рабочей недели, — и он тоже будет испытывать трудности с адаптацией. Окружающая среда не соответствует его природе.

«Стоп, подождите! — вскинется в своем дальнем углу вечный всезнайка. — Ведь этот современный мир, специально основанный на потребностях и психологии гоминидов, создали пещерные люди, поэтому нам он должен подходить идеально».

Однако на самом деле это не так. Этот мир был создан на основе желаний гоминидов, а не беспристрастного анализа того, что может работать лучше всего. Возьмите группу людей, не приученных употреблять много сахара, и дайте им сладкого вволю; в результате они станут ужасными сладкоежками и организуют общество любителей конфет и газировки с сиропом. Но, поскольку их организм не приспособлен к такому образу жизни, им будет трудно справляться с внезапными приливами энергии от поедания сладкого, и у них может появиться склонность к диабету 2-го типа — как это в действительности и происходит. Распространенность вроде бы непостижимой несчастливости может иметь сходное объяснение. От дальних предков мы унаследовали стремления и инстинкты, которые сегодня работают против нас.

Подходящий ответ, похоже, следует поискать в особой неисправности «мозговой проводки» у человечества. Как остроумно заметил Дэниел Гилберт в своей книге 2006 года «Спотыкаясь о счастье», люди невероятно бестолковы, когда пытаются угадать, что сделает их счастливыми в будущем.

Учитывая, что многие наши нынешние решения основаны на предполагаемом будущем счастье, это означает, что мы как вид с завидным упорством бежим совершенно не в том направлении.

В качестве посыла мы испытываем на себе еще один род влияния. В прошлые века многие знания о жизни мы черпали из мудрости старших. Сегодня нас учат жизни не наши бабушки, чей богатый жизненный опыт, как они надеются, научит внуков добру и достоинству, а создатели рекламы, которые стремятся продать нам побольше разных товаров. Если мы довольны жизнью, то уже не так стремимся что-то купить, и тогда экономика может рухнуть. Впрочем, если мы жизнью недовольны и бежим за покупками, а любой из приобретенных товаров действительно обеспечивает довольно продолжительную удовлетворенность жизнью, которую нам обещали, то последующие объемы продаж тоже могут упасть.

Мы существуем в чаду посланий, очевидно составленных именно для того, чтобы влиять на наше поведение. Неудивительно поэтому, что наше поведение часто меняется в точном соответствии с тем, чего от нас ждут. Если вас можно заставить почувствовать себя ущербным из-за пожелтевших зубов, то вы, вероятно, броситесь в аптеку за отбеливающими полосками. Отсутствие каких-либо исследований, устанавливающих связь между цветом зубов и довольством жизнью, этому не мешает. По сто раз на дню мы слышим, как стать счастливыми, и большую часть жизни тратим на покупку вроде бы необходимых для этого вещей, и вновь разочаровываемся, в очередной раз обнаружив, что никаким довольством жизнью внутри упаковки и не пахнет.

Давайте признаем свою темную сторону

В метаниях между зависимостью от культуры, физиологии и психологии нам кажется, что стремление к счастью очень утомительно: мы плывем против мощного течения. Мы почти готовы признать, что в таких обстоятельствах счастье просто неестественно.

Если вы из последних сил бредете через пустыню и натыкаетесь на неприступную стену, остается только осмотреться и попробовать выбрать другое направление. Раз от тысяч книг, наперебой дающих «надежные» рецепты, как обрести счастье, удовлетворенность жизнью во всем мире нисколько не увеличивается, нам, пожалуй, стоит обратить внимание на почти пустую соседнюю полку, где робко притулились несколько путеводителей в другом направлении — страдания. Если, обладая ни с чем не сравнимыми богатствами и привилегиями, мы способны оставаться неудовлетворенными, тогда, возможно, страдание — наша истинная судьба. Давайте его оптимизировать.

Итак, наша книга начинает двигаться в направлении, противоположном всем этим руководствам по хорошей жизни. Если в качестве цели мы выбираем страдание, то куда нам идти? Учитывая, что путеводители по этой сумрачной земле встречаются довольно редко, можно подумать, что эта тема мало изучена. На самом деле любое предположение будет недалеко от истины. Миллионы, возможно, даже миллиарды долларов были потрачены на изучение вопроса, как люди становятся несчастными. Поэтому сегодня, решив стать несчастными, мы знаем, как это сделать. У нас есть технология.

Возможно, вы не уверены в этом задании и в этих поисках. Неважно. Люди все время покупают путеводители, а до мест, которые они описывают, так и не добираются. Вам вовсе не нужно подписываться кровью под обязательством придерживаться данного пути. Но на случай, если вы все же отправитесь в странствие, давайте опишем маршрут.

В книге «Сказание об аде и рае, и…