Brandon Sanderson

TRESS OF THE EMERALD SEA

Copyright © 2023 by Dragonsteel Entertainment, LLC

Symbols and illustrations by Howard Lyon

Copyright © 2023 by Dragonsteel Entertainment, LLC

Published by permission of the аuthor and his literary agents,
JABberwocky Literary Agency, Inc. (USA)

via Igor Korzhenevskiy of Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

All rights reserved

Перевод с английского
Ирины Лебедевой, Андрея Третьякова

Серийное оформление Виктории Манацковой

Оформление обложки Татьяны Павловой

Иллюстрации Говарда Лайона

Издательство благодарит
Веру Эслауэр, Марию Кантор и Марию Аль-Ради
за участие в подготовке книги.

Сандерсон Б.

Локон с Изумрудного моря : роман / Брендон Сандерсон ; пер. с англ. И. Лебедевой, А. Третьякова. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2024. : ил. + вкл. (10 с.) — (Звезды новой фэнтези).

ISBN 978-5-389-24444-3

16+

На планете, где в океанах не вода, а чрезвычайно опасные организмы, на острове посреди Изумрудного моря живет юноша, которому совсем не в радость его судьба — судьба единственного сына герцога, будущего наследника престола. И однажды Чарли приходится покинуть остров: отец увозит его на поиски знатной невесты, чтобы заключить выгодный династический брак. Прощаясь, Чарли обещает юной простолюдинке, в которую влюблен, вернуться и жениться именно на ней. Обещает — и не возвращается. Вместо него герцог привозит совсем другого юношу, своего дальнего родственника, которого и объявляет своим приемным сыном и наследником. Однако девушке все же удается выяснить, что Чарли был брошен в Полуночном море, самом опасном из двенадцати морей планеты. И теперь, чтобы отправиться к нему на выручку, мало нарушить строжайший запрет герцога покидать остров — необходимо изобрести способ его нарушить…

С цветными иллюстрациями знаменитого фэнтезийного художника Говарда Лайона!

Впервые на русском!

© И. Е. Лебедева, перевод, 2023

© А. В. Третьяков, перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа
«Азбука-Аттикус», 2023
Издательство Азбука®

 

 

 

 

 

ПОСВЯЩАЕТСЯ ЭМИЛИ,
которую я люблю всей душой

 

 

 

 

 

Благодарности

 

Приступая к работе над книгой, я понятия не имел, к чему это в конце концов приведет. (Обязательно ознакомьтесь с постскриптумом, где я рассказываю — возможно, даже слишком откровенно — о том, что вдохновило меня.)

Я догадывался, что кампания на «Кикстартере» [1], запущенная в связи с четырьмя моими новыми романами, станет чем-то особенным. Однако результат превзошел все ожидания! Я знаю, что многие из вас предпочитают формат аудиокниги, у которого, безусловно, есть свое особое очарование, но, если будет возможность, хотя бы просто подержите в руках печатную версию. Потому что это вау!

И именно по этой причине я считаю необходимым выразить благодарность прежде всего Говарду Лайону. Я хотел, чтобы в этих проектах художник мог раскрыться, то есть самостоятельно создать книги практически с нуля. Говард отлично справился с задачей! Оформление обложки и форзацев, внутренние иллюстрации — едва ли не полностью дизайн этой книги разработан им. Спасибо тебе, Говард, за то, что согласился взяться за эту работу. Результат получился потрясающим!

Также я бы хотел поблагодарить Айзека Стюарта, арт-директора нашего издательства «Dragonsteel Books», сделавшего все возможное, чтобы собрать части в единое целое. Рейчел Линн Бьюкенен помогла нам с художественным оформлением. Билл Уирн из типографии «American Print and Bindery» приложил все силы, чтобы книга вышла из печати, учитывая сложности с поставками материалов в наше непростое время. Билл, огромное тебе спасибо! Я также хотел бы поблагодарить всех, кто делал тираж: работников бумажных фабрик, поставщиков полиграфических материалов, печатников, переплетчиков и водителей.

Выражаю отдельную благодарность Эмили Сандерсон, которая является операционным директором «Dragonsteel», и нашему редакционному отделу: Питеру Альстрому, Карен Альстром, Кристи Гилберт и Бетси Альстром. Благодарю Кристи Куглер, нашего редактора, и весь наш операционный отдел: Мэтта «Ты собираешься в каждой книге делать нечто подобное, Брэндон?» Хэтча, Эмму Тан-Стокер, Джейн Хорн, Кэтлин Дорси Сандерсон, Макену Салуоне и Хейзел Каммингс. Спасибо и нашим рекламщикам: Адаму Хорну, Джереми Палмеру и Тейлору Хэтчу.

Как правило, эти люди не получают должного признания за все, что они делают для реализации моих проектов. В частности, кампания на «Кикстартере» вряд ли состоялась бы, если бы не их энтузиазм и замечательные идеи. (Например, первоначально идею собрать деньги методом краудфандинга предложил Адам несколько лет назад.) Мы поработали на славу, чтобы воплотить замысел в жизнь, так что, если вам представится возможность, поблагодарите лично каждого участника моей команды.

И конечно же, необходимо выразить особую благодарность отделу логистики. Команда Кары Стюарт усердно работала, чтобы сейчас вы могли держать книгу в руках. Все они заслуживают аплодисментов: Кристи Джейкобсен, Лекс Уилхайт, Келлин Нойманн, Мем Грейндж, Майкл Бейтман, Джой Аллен, Кэйти Айвз, Ричард Руберт, Шон ван Бускирк, Изабель Крисман, Тори Мечам, Элли Рип, Джейкоб Крисман, Алекс Лайон и Оуэн Ноултон.

Я хотел бы также поблагодарить Марго Этвелл, Ориану Лекерт и остальных членов команды «Кикстартера». Кроме того, я хотел бы сказать спасибо Анне Галлахер, Палмеру Джонсону, Антонио Росалесу и остальным членам команды «Бекеркит» [2].

У этой книги есть одна особенная читательница — Дженна Биком, которая оказала нам неоценимую помощь. Если вам когда-нибудь понадобится создать персонажа с нарушениями слуха, обращайтесь к Дженне. Она поможет все сделать правильно.

Первыми читателями рукописи стали Адам Хорн, Рейчел Линн Бьюкенен, Келлин Нойманн, Лекс Уилхайт, Кристи Джейкобсен, Дженнифер Нил и Джой Аллен.

Наши бета-ридеры — Мишель Уокер, Мэттью Винс, Тед Херман, Робт Уэст, Евгений «Арджент» Кириллов, Джесси Лейк, Кальяни Полури, Бао Фам, Линнея Линдстром, Джори Филлипс, Дарси Коул, Крейг Хэнкс, Шон ван Бускирк, Фрэнки Джером, Джулия Костантини, Элиягу Береловиц Левин, Трэй Купер и Лорен Маккэффри.

Гамма-ридеры: Джой Аллен, Джейден Кинг, Крис Макграт, Дженнифер Нил, Джошуа Харки, Эрик Лейк, Росс Ньюберри, Боб Клутц, Брайан Хилл, Шеннон Нельсон, Сьюзан Мусин, Глен Фогелаар, Иэн Макнатт, Гэри Сингер, Эрика Кута Марлер, Дрю Маккэффри, Дэвид Беренс, Розмари Уильямс, Тим Чалленер, Джессика Эшкрафт, Энтони Экер, Алексис Хорайзон, Лилиана Кляйн, Кристофер Коттингем, Аарон Биггс и Уильям Хуан.

И последнее, но не менее важное: огромное спасибо всем, кто поддержал наш проект на «Кикстартере». Я и не предполагал, что мы так легко наберем необходимую сумму, не говоря уже о том, чтобы набрать вдвое бóльшую. Я просто хотел сделать что-то необычное, что-то интересное и прикольное. Ваша поддержка по-прежнему значит для меня очень много. Еще раз спасибо!

Брендон Сандерсон

Попивая соленый чай

Девушка

На Скале посреди океана жила девушка.

Однако океан был совсем не похож на тот, который, возможно, вы себе вообразили.

И Скала была совсем не похожа на ту, что вы представили.

А вот девушка вполне может быть той, что возникла в вашем сознании, — при условии, что вам она видится вдумчивой, нежной и обожающей коллекционировать чашки.

Люди частенько называли девушку обладательницей роскошных волос пшеничного цвета. Однако некоторые считали, что у ее волос цвет карамели, а другие — что он медовый. Девушка иногда задумывалась, почему люди предпочитают описывать внешность через ассоциации с едой. Вероятно, они испытывают определенного рода голод и таких людей следует избегать.

По мнению самой девушки, ее волосы были светло-каштановыми. А впрочем, цвет — не самая интересная их черта. Они были ужасно непослушными. Каждое утро девушка героически усмиряла их с помощью щетки и расчески, а затем заплетала в тугую косу и перехватывала лентой. И все же некоторые локоны ухитрялись выбиться из прически и свободно развевались на ветру, радостно приветствуя каждого, с кем девушке доводилось встречаться.

При рождении девушке было дано весьма неудачное имя Глорф (не судите строго, ведь это родовое имя), однако из-за непослушных волос ее нарекли иначе — Локон, и под этим именем девушку знали все вокруг. Это прозвище, по мнению Локон, и было самой интересной ее чертой.

Локон была воспитана в определенных традициях неискоренимого прагматизма. Подобный недостаток нередко развивается у обитателей суровых безжизненных островов, которые не суждено покинуть. Ежедневная встреча с пейзажем из черного камня, несомненно, влияет на вашу жизненную позицию.

Остров, где жила девушка, формой напоминал скрюченный палец старика, который будто торчал из океана, указывая на горизонт. Он целиком состоял из черного соляного камня и был достаточно велик, чтобы на нем поместился целый город и герцогский особняк в придачу. Хотя местные жители называли остров Скалой, на картах он значился как Пик Диггена. Никто уже не помнил этого Диггена, но, очевидно, он был смышленым малым, потому что навсегда покинул Скалу вскоре после того, как дал ей свое имя.

Локон имела привычку по вечерам сидеть на крыльце фамильного дома с одной из любимых чашек в руках, потягивать соленый чай и глядеть на зеленый океан. Да, я не оговорился: океан действительно был зеленым. Кроме того, он не был мокрым. Но об этом чуть позже.

На закате Локон размышляла о людях, которые посещали Скалу на своих судах. Остров едва ли можно было назвать туристической меккой. Черный соляной камень постоянно крошился, из-за чего было почти невозможно заниматься сельским хозяйством — любая почва, завезенная на остров, вскоре перенасыщалась солью. Единственная пища, которую производил остров, выращивалась в компостных чанах.

На Скале работали важные скважины, достигавшие глубокого водоносного горизонта, — именно за водой из этих скважин приплывали гости. Однако машины, работавшие в соляных шахтах, постоянно извергали потоки черного дыма.

В общем, атмосфера была мрачной, местность — убогой, пейзаж — удручающим. А еще я забыл рассказать вам о смертоносных спорах.

Пик Диггена располагался рядом с Зеленым Лунагри. Термин «лунагри», как вам должно быть известно, означает места, где двенадцать лун висят на гнетуще низких стационарных орбитах. Луны эти достаточно велики, чтобы заполнить собой треть неба, и одна из двенадцати видна всегда, где бы вы ни находились. Словно бельмо на глазу, она будет доминировать в поле вашего зрения.

Местные жители чтили эти луны как богов, и тут я с вами полностью согласен: едва ли возможно найти более нелепый предмет для обожествления. Однако легко понять, откуда взялось это суеверие, если учесть тот факт, что на поверхность планеты сыпались споры, похожие на разноцветные песчинки.

Они падали с лунагри, а Зеленое Лунагри виднелось в пятидесяти или шестидесяти милях от поверхности острова — рукой подать до этого огромного фонтана разноцветных пылинок, ярко мерцающих и чрезвычайно опасных. Споры заполнили собой океанские впадины, и из этой инопланетной пыли — а не из воды — сотворились огромные моря. Корабли плавали по спорам, как в вашем мире они плавают по воде. Находите это необычным? Позвольте спросить, а на скольких планетах вы успели побывать? Возможно, обитатели большинства миров бороздят океаны пыльцы и именно ваша родная планета — самая необычная из всех.

Споры становились опасны, только если их намочить. И, учитывая, сколько жидкости выделяет человеческое тело даже в здоровом состоянии, это представляло собой немалую проблему. Всего одна капля воды приводила к тому, что споры мгновенно начинали разрастаться, и результаты варьировались от неприятных до смертельных. Например, если вы вдохнете зеленые споры, то благодаря слюне из вашего рта — или, в более интересных случаях, из носовых пазух — тут же вырастет лоза и обовьется вокруг головы.

Споры могли быть нейтрализованы двумя веществами: солью и серебром. Вот почему жители Пика Диггена ничего не имели против соленой пищи или воды. Своих детей они заставляли выучивать наизусть главное правило выживания: сольца да серебришко — спорам верная крышка. Вполне приемлемый стишок, если вы из тех дикарей, которым чуждо понятие размера.

Как бы то ни было, если учесть споры-убийцы, смог и соль, становится понятным, почему король, которому подчинялся герцог, в конце концов утвердил закон, запрещающий местному населению покидать Скалу. Он объяснил свое решение на военный манер, пользуясь высокопарными словосочетаниями вроде «необходимый персонал», «стратегическое снабжение» и «дружественная якорная стоянка». Однако все знали правду. Это место было настолько негостеприимным, что даже у смога оно вызывало тоску. Суда периодически подходили к острову для ремонта, сдачи отходов в компостные чаны или набора свежей воды. Но каждый местный житель покорно соблюдал королевский запрет покидать Пик Диггена.

Вот потому-то Локон и просиживала вечера на своем крылечке, наблюдая, как отчаливают корабли, как споры валом валят с лунагри, как солнце выходит из-за луны и ползет к горизонту. Девушка потягивала соленый чай из чашки с лошадками и думала: «На самом деле в этом есть своя прелесть. Мне здесь нравится. И я верю, что прожить на Скале всю оставшуюся жизнь — не такая уж плохая перспектива».

Садовник

Возможно, вас удивили мысли Локон. Ей хочется остаться на Скале? Ей нравится здесь жить?

А как же тяга к приключениям? Страсть к путешествиям? Желание увидеть как можно больше нового?

Что ж, это не та часть истории, где вы можете задавать вопросы. Так что, пожалуйста, держите их при себе. Тем не менее вы должны понимать: я рассказываю о людях, которые одновременно и являются, и не являются тем, чем кажутся. Я рассказываю о противоречиях. Другими словами, я рассказываю о человеческих существах.

Вот почему Локон нельзя назвать героиней в привычном смысле этого слова. На самом деле она была совершенно обыкновенной. Сама себя считала категорически скучной. Она предпочитала пить чай подостывшим. Ложилась спать вовремя. Любила родителей, иногда ссорилась с младшим братом и была очень чистоплотной. Она неплохо вышивала, и у нее определенно имелся кулинарный талант, однако другими заслуживающими внимания навыками девушка не обладала.

Никаких тайных уроков фехтования или способности понимать язык животных. В ее роду не было королевских бастардов или божественных существ, хотя, по слухам, Глорф, ее прабабушка, однажды помахала королю с вершины Скалы, когда тот проплывал мимо. Но то место находилось за много миль от крыльца, на котором сиживала Локон, а потому девушка не считала, что данный факт имеет к ней какое-то отношение.

Короче говоря, Локон была обычной девочкой-подростком. Поскольку другие девочки часто упоминали, что они не такие, как все остальные, то через некоторое время Локон поняла: она как раз из этих «остальных». Другие девочки, очевидно, были правы насчет своей уникальности — у них так хорошо получалось быть особенными, что они целыми днями только этим и занимались.

Локон была рассудительнее большинства людей: ей не нравилось навязываться или просить. Она молчала, когда другие девушки смеялись или отпускали шуточки в ее адрес. Ведь они получали от этого такое удовольствие, что было бы невежливо его испортить. А еще было бы несколько самонадеянно требовать от них больше так не делать.

Некоторые бойкие парни говорили о поисках приключений, о плаваниях в чужих морях и океанах. Локон находила эту идею пугающей. Как можно бросить родителей и брата? И потом, у нее же собственная коллекция чашек.

Локон чрезвычайно трепетно относилась к чашкам: фарфоровым с изящной росписью, глиняным с грубоватой текстурой, деревянным с потертостями от постоянного использования.

Некоторые моряки из тех, кто частенько причаливал к Пику Диггена, знали о ее пристрастии к чашкам и иногда привозили ей сувениры с берегов всех двенадцати морей, из далеких краев, где споры, по слухам, были багряными, лазурными или даже золотыми. В благодарность девушка дарила морякам пироги, продукты для которых покупала на гроши, что зарабатывала мытьем окон.

Чашки, которые ей привозили, нередко были не новыми, но Локон не имела ничего против их несовершенства. У каждой чашки со сколом или трещиной была своя история. Девушка любила их все, потому что они подарили ей целый мир. Каждый раз, когда Локон делала глоток из чашки, ей казалось, что она ощущает вкус незнакомых блюд и напитков, а также, возможно, немного понимает людей, которые их приготовили.

Любое пополнение коллекции Локон непременно показывала Чарли.

Чарли утверждал, что работает садовником в поместье герцога на вершине Скалы, но Локон знала, что на самом деле этот юноша — сын герцога. Руки его были мягкими, как у ребенка, а не мозолистыми, и питался он лучше, чем кто-либо другой в городе. Волосы всегда были аккуратно подстрижены, а на пальце, на котором представители знати обычно носили кольцо с печаткой, бледнел чуть заметный след. Похоже, Чарли снимал кольцо, едва заметив девушку.

Кроме того, не существовало сада, за которым, по словам Чарли, он ухаживал. Ведь замок герцога стоял на вершине Скалы. Когда-то там росло дерево, но оно благоразумно скончалось несколько лет назад. Однако в поместье имелись немногочисленные растения в горшках, которые позволяли парню и дальше притворяться садовником.

Ветер кружил серые пылинки у самых ног девушки, пока она поднималась по тропинке к замку. Умирая, споры делались серыми — сам воздух вокруг Скалы был достаточно соленым, чтобы их убить, — но Локон по привычке задерживала дыхание, когда шла этим путем. На развилке девушка повернула налево — правая тропа вела к шахтам — и начала взбираться по откосам к выступу.

Замок зиждился на специальной опоре и напоминал тучную лягушку, взгромоздившуюся на цветок лилии. Локон могла лишь догадываться, чем именно привлекло герцога это место. Оно находилось совсем близко к смогу, — возможно, герцогу просто нравился сосед со схожим темпераментом.

Путь к поместью нельзя было назвать простым, но по тому, как сидела одежда на членах благородного семейства, можно было предположить, что они не чураются физических упражнений.

Обычно поместье охраняли пятеро солдат (хотя сейчас дежурили только Снагу и Лид), и они неплохо справлялись со своими обязанностями. По крайней мере, уже невесть сколько лет никто из семьи герцога не становился жертвой какой-нибудь из многочисленных опасностей, подстерегающих любого знатного человека, живущего на Скале. (К таковым относятся и скука, и ушибы пальцев ног, и возможность задохнуться, подавившись куском пирога.)

Разумеется, Локон принесла солдатам угощение. Пока они уплетали пирог, девушка раздумывала, не показать ли им новое приобретение — жестяную кружку с выбитыми на ней буквами неизвестного алфавита, которые явно полагалось читать сверху вниз, а не слева направо. Но все же Локон не рискнула навязываться.

Стража охотно пропустила девушку, хотя сегодня была не ее очередь мыть окна в замке. Локон нашла Чарли на внутреннем дворе: он упражнялся с мечом. Увидев девушку, парень отложил оружие и поспешно снял с пальца кольцо.

— Локон! — воскликнул он. — Не думал, что ты заглянешь к нам сегодня.

Чарли совсем недавно исполнилось семнадцать, он был всего лишь на два месяца старше Локон. Девушка знала наизусть все улыбки, которыми он мог ее приветствовать. Например, вот эта говорила: «Я искренне рад поводу закончить тренировку». Он не так сильно любил это занятие, как хотелось бы его отцу.

— Фехтование, Чарли? — удивилась Локон. — Разве умение владеть мечом входит в обязанности садовника?

— Ты про это? — Он взял тонкий дуэльный меч. — Так ведь он предназначен как раз для садоводства!

Чарли нерешительно ткнул мечом в горшок с каким-то чахлым растением. Удар клинка, разрубивший лист, определенно не прибавил бедняге шансов на выживание.

— Садоводство, — эхом повторила Локон. — С помощью... меча?

— Именно так ухаживают за растениями на королевском острове, — не растерялся Чарли и вновь ударил по листу. — Там вечно воюют, ты же знаешь. Если подумать, вполне закономерно, что королевские садовники научились стричь растения мечом. Удобно же, когда оружие всегда при тебе.

У Чарли плохо получалось лгать, но отчасти именно поэтому он нравился Локон. Юноша был слишком открытым. Он даже лгал открыто. И, видя, как тяжело он вымучивает неправду, невозможно было направить ее против него самого. Ложь Чарли — такая откровенная — была лучше откровенности многих других людей.

Чарли еще раз нерешительно махнул клинком в сторону несчастного растения, затем посмотрел на девушку и вопросительно приподнял бровь. Локон покачала головой. На его губах заиграла ухмылка, которая говорила: «Я попался, но не могу в этом признаться». После чего он воткнул меч в землю, которой был наполнен горшок, и плюхнулся на низкую садовую стену.

Сыновьям герцогов не полагается плюхаться на что бы то ни было. Поэтому Чарли вполне можно считать исключительно одаренным юношей.

Локон устроилась рядом, поставив корзинку себе на колени.

— Что ты мне принесла на сей раз? — поинтересовался юноша.

Локон достала из корзинки пирожок.

— С голубем и морковью, — пояснила она. — И с соусом из тимьяна.

— Благородное сочетание, — одобрил Чарли.

— Cын герцога, будь он здесь, вряд ли согласился бы с тобой.

— Сыну герцога дозволено есть только блюда с разными диакритическими знаками в названиях, — сказал парень. — И ему точно не позволили бы прервать тренировку ради еды. Так что мне повезло, что я не он.

Чарли откусил от пирога. Локон замерла в ожидании очередной улыбки, и та не заставила себя ждать: улыбка наслаждения. Локон полдня ломала голову, что бы приготовить из продуктов с портового рынка, чтобы заслужить эту особенную улыбку.

— А что еще ты мне принесла?

— Садовник Чарли, — строго проговорила девушка, — ты лопаешь дармовой пирог да еще смеешь просить добавки?

— А вот и смею! — воскликнул Чарли с набитым ртом и ткнул пальцем в корзинку. — Знаю, тут еще кое-что лежит. Давай же, показывай.

Девушка усмехнулась. Кому другому она бы не посмела навязываться, но Чарли не был кем-то другим. Локон достала из корзинки жестяную кружку.

— А-а-а, — протянул Чарли, после чего отложил недоеденный пирог и благоговейно взял кружку в руки. — Что-то необычное на этот раз?

— Тебе знакомо это письмо? — нетерпеливо спросила Локон.

— Это древнеириальский, — ответил Чарли. — Знаешь, они ведь исчезли, эти ириали. Целый народ взял и — пуф! Жили себе не тужили и в один прекрасный день будто испарились, оставив свой остров необитаемым. Это случилось триста лет назад, так что никто из ныне живущих не встречал ириали, но считается, что у них у всех были золотые волосы. Как у тебя, цвета солнечных лучей.

Сидя на садовой ограде

— Мои волосы не цвета солнечных лучей, Чарли.

— Твои волосы были бы цвета солнечных лучей, если бы солнечные лучи были светло-каштановыми.

Следует заметить, что Чарли обожал играть со словами. Правда, нередко он им проигрывал.

— Держу пари, у этой кружки богатая история, — с энтузиазмом продолжил Чарли. — Наверняка ее смастерили для какого-нибудь ириалийского аристократа за день до того, как он вместе со своей челядью отправился к праотцам. А забытую на столе посудину прибрала к рукам бедная рыбачка, первой прибывшая на остров и обнаружившая — о ужас! — что целый народ исчез в мгновение ока. Она подарила кружку своему внуку, который стал пиратом. В конце концов он похоронил нечестно нажитое богатство в толще спор. И вот недавно клад, уйму лет пролежавший во тьме, подняли со дна, и так кружка попала к тебе.

Юноша поднял кружку так, чтобы на нее падал свет.

Локон слушала и улыбалась. Время от времени, мóя окна в замке, девушка слышала, как родители ругали Чарли за болтливость; они считали это глупым и неподобающим его положению. Родители редко давали Чарли договорить. Локон считала это досадным. Чарли частенько давал волю языку, но лишь потому, что любил разные истории так же сильно, как Локон — свои чашки.

— Спасибо тебе, Чарли, — прошептала девушка.

— За что?

— Ты дал то, чего мне не хватало.

Чарли понял, что имела в виду Локон. Вовсе не чашки и не истории.

— Всегда пожалуйста. — Он накрыл ее руку своей. — Я всегда готов дать то, чего тебе хочется. И ты всегда можешь сказать мне, чего именно тебе хочется. Я знаю, обычно ты этого не говоришь.

— А чего хочешь ты, Чарли?

— Я не знаю, чего хочу, — признался он. — Кроме, пожалуй, одного. Того, чего хотеть не должен. А должен хотеть приключений. Как в сказках. Ты знаешь какие-нибудь сказки?

— Про прекрасных дев, что попадают в плен и могут там лишь сиднем сидеть? Да время от времени молить о помощи?

— Думаю, так тоже бывает.

— Почему все героини сказок непременно красавицы? — спросила Локон. — Чем не устраивают дурнушки? Например, девы, красивые не внешне, а внутренне? Что-то вроде хорошо приготовленного блюда? Я могла бы стать такой девой. Я разбираюсь в еде. — Поморщившись, Локон добавила: — Хорошо, что мы не в сказке, Чарли. Я бы наверняка попала в плен.

— А я, вероятно, там сразу бы помер, — сказал юноша. — Я ведь трус. Это чистая правда.

— Чепуха. Ты всего лишь обычный человек.

— Ты... когда-нибудь видела, как я веду себя с герцогом?

Локон промолчала. Потому что видела Чарли рядом с герцогом, и не раз.

— Если бы я не был трусом, — продолжал он, — то мог бы сказать тебе то, что сказать не в силах. Но если бы ты, Локон, попала в плен, я бы непременно тебя выручил. Я бы надел доспехи. Сияющие доспехи. Ну или просто доспехи. Пожалуй, если бы кто-нибудь из моих знакомых попал в плен, я не стал бы тратить время на чистку доспехов. Как думаешь, герои сказок надраивали свои латы перед тем, как отправлялись кого-то спасать? Это же пустая трата времени.

— Чарли, — прервала его Локон, — разве у тебя есть доспехи?

— Я бы непременно их раздобыл, — заявил он. — Я бы наверняка что-нибудь придумал. Даже трус станет храбрым в надежной броне, верно? В сказках, как правило, много убитых. Я бы мог снять доспехи с...

Тут из замка донесся крик, прервавший разговор молодых людей. Отец Чарли явно был чем-то недоволен. Насколько Локон могла судить, единственной обязанностью герцога было кричать на всех подряд, и он относился к ней очень серьезно.

Чарли весь напрягся, глядя на замок; улыбки как не бывало. Но поскольку источник воплей не приближался, юноша снова посмотрел на кружку, которую держал в руках. Момент был упущен; ему на смену тут же явился другой, как обычно и происходит. Этот другой момент был уже не таким интимным, но тоже очень ценным для Локон, потому что она все еще была с Чарли наедине.

— Прости, — тихо извинился юноша, — за то, что заговорил о прекрасных девах и доспехах мертвецов. Но спасибо тебе, Локон, — ты все равно меня слушаешь. Мне это нравится.

— А мне нравятся твои истории. — Локон забрала у Чарли кружку и перевернула ее. — Как думаешь, что-нибудь из того, что ты наплел об этой вещице, правда?

— Что-нибудь может быть и правдой, — кивнул Чарли. — Это ведь самое замечательное свойство любой истории. Взгляни на эту надпись — она подсказывает, что когда-то кружка принадлежала королю. Тут написано его имя.

— А древнеириалийский ты выучил...

— ...в школе садоводства, — невозмутимо закончил Чарли. — На случай, если инструкции на упаковке некоторых опасных растений будут написаны на нем.

— А на какой случай ты носишь и штаны знатного человека?

— Чтобы отвлечь на себя наемных убийц, когда они придут к сыну герцога.

— Ну, допустим... Но почему тогда ты снял кольцо с печаткой?

— Э-э-э... — протянул юноша, взглянув на свою руку. Затем он посмотрел на Локон. — Наверное, просто для того, чтобы ты не принимала меня за другого. За того, кем я не хочу быть.

За словами последовала робкая улыбка, которая говорила: «Пожалуйста, согласись со мной, Локон». Потому что сын герцога не может запросто общаться с мойщицей окон. А дворянин, притворяющийся простолюдином, чтобы узнать получше своих подданных? Это же в порядке вещей! В сказках такое случалось столько раз, что давно уже стало клише.

— Что ж, — сказала наконец Локон, — звучит правдоподобно.

— А теперь, — Чарли взял недоеденный пирог, — расскажи, как прошел твой день. Я должен знать все до мельчайших подробностей.

— Я ходила на рынок за продуктами, — принялась рассказывать Локон, заправив выбившуюся прядь за ухо. — Купила кусок лосося с острова Эрик, где много озер. Полони счел его испортившимся и отдал задешево, но на самом деле испортилась рыба в другой бочке. Так что я получила фунт отличного лосося практически задаром.

— Подумать только, — вздохнул Чарли. — Никто не устраивает переполох, когда ты приходишь с визитом. Никто не зовет детей, чтобы ты пожимал им руки... Расскажи что-нибудь еще, пожалуйста. Например, как ты поняла, что рыба не протухла?

Поощряемая подобными вопросами, Локон продолжила рассказ о своей повседневной жизни. Так бывало при каждой встрече с Чарли. И он слушал очень внимательно, что лишний раз доказывало: его болтливость — не порок. По какой-то непостижимой для Локон причине Чарли находил ее жизнь интересной.

Повествуя о своей рутине, Локон чувствовала, как тепло разливается по телу. Это происходило всякий раз, когда она навещала Чарли в отцовском замке, потому что тот стоял высоко, ближе к солнцу. Конечно же, здесь было теплее, чем где-либо еще на острове.

Вот только сейчас солнце пряталось за луной и воздух был на несколько градусов прохладнее, чем обычно в это время дня. Локон ощутила усталость от лжи, которую внушала себе. Ей тепло вовсе не от солнца, а от очередной улыбки на лице юноши. И от улыбки на ее собственном лице.

Чарли внимательно слушал Локон не только потому, что интересовался жизнью простых людей.

Локон пришла навестить Чарли не только потому, что ей были интересны его рассказы.

Вообще-то, на самом глубинном уровне это история не о чашках и даже не о сказках. Это история о перчатках.

Герцог

Локон заметила, что перчатки помогают ей лучше справляться с повседневными обязанностями. Конечно, если это добротные перчатки, из мягкой кожи, что плотно облегает каждый палец. Такие нужно как следует смазывать маслом и не оставлять на солнце, и они никогда не утратят мягкости. Они настолько удобны, что вы, идя мыть руки, с удивлением обнаруживаете, что они все еще на вас.

Добротные перчатки — незаменимая вещь. И Чарли очень напоминал Локон добротные перчатки. Чем больше времени она проводила с этим юношей, тем более удачным казалось это совместно проведенное время. Чем четче становились лунные тени, тем меньше весила ее ноша. Локон любила интересные чашки еще и потому, что каждая из них давала повод для встречи с Чарли.

То, что возникло между ними, было таким прекрасным, таким чудесным, что Локон боялась называть это любовью. Судя по словам сверстников, любовь опасна, ведь где она, там и ревность, и неуверенность в себе, и пылкие ссоры, и еще более пылкие примирения. Такая любовь совсем не похожа на хорошие перчатки, она куда сильнее смахивает на раскаленный уголь, норовящий обжечь руку.

Любовь всегда пугала Локон. Но когда Чарли снова накрыл ее кисть своей ладонью, девушка вдруг вспыхнула, как от огня. Должно быть, любовь — это все же раскаленный уголь, просто укрощенный, как в прочной печи.

Девушке захотелось окунуться с головой в жар любви, отбросив всякую логику.

Чарли замер. Конечно, они и прежде касались друг друга, но сейчас все было иначе. Момент. Мечта. Юноша покраснел, но руку не отдернул. А когда наконец поднял ее, то смущенно провел пальцами по волосам, застенчиво улыбаясь. Поскольку это был Чарли, жест не испортил момент, а скорее наоборот — сделал его приятнее.

Локон силилась подобрать правильные слова. Существовало множество вариантов, которые помогли бы ей извлечь выгоду из этого момента.

Она могла бы сказать: «Чарли, давай немного пройдемся» — и вновь протянуть ему руку.

Она могла бы сказать: «Помоги мне, Чарли, я задыхаюсь. От одного взгляда на тебя спирает дыхание».

Она могла бы сказать даже нечто совершенно безумное, например: «Ты мне очень нравишься, Чарли».

Вместо всего этого Локон произнесла:

— Ух, какие теплые у тебя руки, — а затем засмеялась и поперхнулась воздухом, отчего ее смех по чистой случайности стал похож на крик морского слона.

Можно сказать, что и Локон любила поиграть со словами. И тоже нередко им проигрывала.

В ответ Чарли одарил ее очередной улыбкой. Чудесная и незнакомая, эта улыбка с каждой секундой становилась увереннее. «Кажется, я люблю тебя, Локон, и крик морского слона этому не помеха» — вот что говорила эта улыбка.

Девушка улыбнулась в ответ. И тотчас в окне замка позади юноши она заметила герцога — высокого, с военной выправкой. Даже одет он был на военный манер: мундир как будто приколот к телу многочисленными медалями.

Герцог не улыбался.

Локон лишь единожды видела улыбку на лице герцога, когда наказывали старого Лотари — бедняга пытался улизнуть с острова, спрятавшись на торговом судне. В отличие от улыбок сына, улыбки герцога, по мнению девушки, не отличались разнообразием. Должно быть, Чарли расходовал квоту всей семьи. Но хотя улыбался герцог крайне редко, он не упускал случая показать зубы.

Герцог вскоре растворился в тени здания, но Локон все еще ощущала его присутствие, когда прощалась с Чарли. Спускаясь по ступенькам, девушка ожидала услышать крики за спиной. Но вместо них в воздухе повисла напряженная тишина, как после вспышки молнии.

Она преследовала Локон до самого дома. Девушка пробормотала родителям что-то насчет усталости и прошмыгнула в свою комнату, чтобы там дождаться окончания этой тишины. Она трепетала при мысли, что вот-вот в ее дверь постучат солдаты и потребуют объяснить, как посмела простая мойщица окон прикоснуться к сыну герцога.

Однако никто не постучал, и Локон пришла к выводу, что придала выражению лица хозяина острова слишком большое значение. Но затем она вспомнила странную улыбку герцога — и всю ночь не могла сомкнуть глаз, беспокойно ерзая в постели.

Рано утром она встала, собрала волосы в хвост и поплелась на рынок, чтобы перебрать кучу лежалого товара в поисках чего-нибудь пригодного для стряпни и приемлемого для ее кармана. Несмотря на ранний час, на рынке было довольно многолюдно. Пока одни сметали с тропинок мертвые споры, другие собирались небольшими компаниями, чтобы оживленно поболтать.

Локон прислушивалась к разговорам, разумно полагая, что никакие новости не могут быть дурнее предчувствий, мучивших ее всю ночь.

Она ошибалась.

Утром герцог объявил, что вместе с семьей он сегодня же покинет остров.

Сын

Покинуть остров?!

Но местным запрещено покидать остров!

Впрочем, логика подсказывала Локон, что запрет касается далеко не всех. Королевские чиновники имеют свободу передвижения. Герцог время от времени уплывал, чтобы отчитаться перед королем. И потом, он ведь как-то заслужил все эти причудливые медали — вероятно, занимаясь уничтожением чужеземцев, не совсем непохожих на обитателей Скалы. Наверняка герцог проявил стойкость и героизм в ходе этих войн. Ведь большинство сражавшихся вместе с ним солдат погибло, а он остался жив.

Но никогда прежде герцог не брал с собой семью.

«Герцогский наследник достиг совершеннолетия, — говорилось в объявлении, — и должен быть представлен принцессам цивилизованных морей для женитьбы на одной из них».

Локон была практичной юной особой. И потому лишь на мгновение ее охватило желание в отчаянии швырнуть кор…