Рожденный туманом. Книга 3. Герой Веков

Посвящается Джордану Сандерсону,
способному объяснить тому, кто спросит,
каково это — иметь брата, который
большую часть времени тратит на мечты.

(Спасибо, что терпишь меня)

Благодарности

Как всегда, я должен поблагодарить очень многих за помощь в работе над книгой, которую вы сейчас держите в руках. В первую очередь моего издателя и моего агента — Моше Федера и Джошуа Билмеса — за невероятную способность доводить проекты до блестящего завершения. Также мою удивительную жену Эмили, которая была моей поддержкой и опорой,­ пока я писал.

Как и раньше, Айзек Стюарт (nethermore.com) потрудился над картами,­ символами в заголовках глав и кругом алломантических металлов. Я высо­ко ценю обложку Джона Фостера. Это моя любимая из всех трех в цикле «Рожденный туманом». Спасибо Ларри Йодеру за то, что он крутой, и Дот Лин за ее рекламный труд в «Торе». Денису Вану и Стейси Хэг-Хилл — за по­мощь, оказанную моему редактору, и Ирэн Галло — как всегда, восхитительной — за художественную редактуру.

Над этой книгой работали альфа-ридеры: Пэрис Эллиотт, Эмили Сандерсон, Криста Ольсен, Итэн Скарстедт, Эрик Дж. Элер, Эрик Джеймс Стоун (Задавака), Джилена О’Брайен, С. Ли Плэйер, Брюс Кандик (Мур), Йенси Паттерсон, Хизер Кирби, Салли Тейлор, Бредли Ринер, Стив Даймонд (Уже-Не-Парень-Из-Книжной-Лавки), Генерал Мика Дему, Закэри Дж. Кавеней (Призрак), Алан Лэйтон, Джанет Лэйтон, Кейлинн Зобелл, Нэйт Хэтфилд, Мэтью Чемберс, Кристина Кюглер, Дэниэл Э. Уэллс, Питер­ Альстром, Мэриэнн Пиз, Николь Уэстенскоу, Натан Вуд, Джон Дэвид Пейн, Том Грегори, Ребекка Дорфф, Мишель Кроули, Эмили Нельсон, Наталия Джадд, Шелис Фокс, Натан Креншоу, Мэдисон Ван Ден Берг, Рейчел Данн и Бен Оль-Сун.

Кроме того, я благодарен Джордану Сандерсону, которому и посвящается эта книга, за неустанный труд над веб-сайтом. Джефф Крир также отлично поработал над оформлением brandonsanderson.com. Загляните и про­верьте сами!

Пролог

Марш изо всех сил пытался себя убить.

Раз за разом, преодолевая сопротивление, тянулся он дро­жащей рукой к штырю в спине: стоит его вытащить — и с кошмар­ным существованием будет покончено. Однако Марш уже почти потерял надежду. Три года. Три года, как он стал инквизитором; три года провел наедине с собственными мыслями... Нет, не получается — ему не вырваться. Вот и опять сознание начало погружаться в туман...

А потом им овладело Оно. Мир сразу словно завибрировал, и внезапно все прояснилось. Зачем сопротивляться? Зачем переживать? Все идет как надо.

Марш двинулся вперед. Утратив зрение, свойственное обычным­ людям — ведь в его глазницах сидели два больших и острых сталь­ных штыря, — он тем не менее мог воспринимать окружающее. Штыри пронзали череп насквозь: касаясь затылка, инквизитор мог чувствовать их острия. Кровь из этих ран не текла.

Штыри наделяли силой. Благодаря им, все подсвечивалось алломантией. Тонкие голубые линии обрисовывали собравшихся вокруг стола в скромном по величине помещении. Люди были буквально пропитаны металлами. И у каждого торчали штыри из глазниц.

У всех, кроме привязанного к столу пленника. Марш с улыбкой­ взял штырь с бокового стола и взвесил его на ладони. Жертве не стали затыкать рот — жертва должна была кричать.

— Умоляю, — прошептал несчастный.

Даже террисийский дворецкий дрогнул перед лицом ужасной смерти. Он пытался сопротивляться, но находился в весьма не­удобном положении: прямо под ним лежал еще один человек. На поверхности стола имелись особые углубления, позволявшие при­вязывать одно тело поверх другого.

— Что вам нужно? — взмолился террисиец. — Я больше ничего не знаю про Синод!

Марш провел по латунному штырю пальцем, попробовал острие.­ Пора было приступать к делу, но он медлил, наслаждаясь болью и страхом в голосе узника. Медлил столь долго, что...

Марш перехватил контроль над собственным разумом. Наполнявшие помещение сладкие ароматы сменились зловонием крови и смерти, и радость уступила место ужасу. Пленник был террисий­ским хранителем — человеком, посвятившим жизнь тому, чтобы нести людям добро. Его убийство станет не обычным преступлением, а трагедией. Марш попытался овладеть своим телом — заставить себя закинуть руку за спину и вытянуть наконец засевший в спине главный штырь.

Однако Оно, как обычно, оказалось сильнее. Необъяснимым образом оно контролировало Марша и остальных инквизиторов,­ потому что нуждалось в них; они были его руками. Оно получило свободу — Марш чувствовал его торжество, — но что-то мешало ему воздействовать на мир самостоятельно. Существовал противник. Некая сила, словно щитом, закрывала собой землю.

Оно пока не было полным. Ему требовалось что-то еще. Что-то... спрятанное. Маршу предстояло это найти и принести своему хозяину. Хозяину, которого освободила из заточения Вин. Существу, некогда пребывавшему в Источнике Вознесения.

Оно называло себя Разрушителем.

Марш улыбнулся, когда пленник заплакал, и шагнул вперед, за­нося руку со штырем. Террисиец тихонько заскулил, когда острие коснулось его груди. Штырь обязательно должен пройти сквозь сердце, пронзить его и оказаться в плоти инквизитора, привязанного снизу. Гемалургия — грязное искусство.

Потому она так и нравилась Маршу. Он взял молоток и принялся за работу.

Часть первая
Наследство Выжившего

Я, к сожалению, Герой Веков.

1

Прищурившись, Фатрен глядел на красное солнце, прятавшееся­ за неизменной завесой из темной дымки. С неба, как обычно в последнее время, сыпался черный пепел. Тяжелые крупные хлопья­ падали и падали, воздух был плотным, душным; ни намека на легкий ветерок, который мог бы хоть чуть-чуть поднять настроение. Фатрен со вздохом перевел взгляд на Ветитан. На свой город.

— Сколько еще? — спросил он.

Дрюффель почесал испачканный сажей нос. Фатрен и сам выглядел не лучшим образом: не до того было в последнее время.

— Может быть, час. — Дрюффель сплюнул под ноги.

Фатрен снова посмотрел на падавший с неба пепел:

— Думаешь, это правда, Дрюффель? Что говорят люди?

— Что именно? Что скоро конец света? Не знаю. Вообще-то, мне все равно.

— Как ты можешь так говорить?

Дрюффель пожал плечами:

— Когда появятся колоссы, я умру. Вот и весь конец света для меня.

Фатрен смолчал. О своих сомнениях он не говорил вслух: ему полагалось быть сильнее всех. Когда лорды покинули городок, ко­торый, по сути, мало чем отличался от обычной плантации, именно Фатрен убедил скаа продолжать работать в полях. И позаботился, чтобы отряды вербовщиков держались подальше. Когда все трудоспособные мужчины из соседних поселений оказались на той или иной войне, в Ветитане по-прежнему было кому работать. На взятки ушел почти весь запас зерна, зато Фатрен сберег своих лю­дей.

До поры.

— Туман сегодня продержался до полудня, — тихо проговорил Фатрен. — С каждым днем он уходит все позже и позже. Ты видел поля, Дрюффель. Колосья выглядят неважно: наверно, им не хватает солнца. Боюсь, этой зимой нам нечего будет есть.

— Мы не доживем до зимы. Мы и до заката-то не протянем.

Самое грустное — Дрюффель слыл когда-то оптимистом. Но вот уже несколько месяцев Фатрен не слышал, чтобы брат смеялся. А Фатрен так любил его смех.

«Даже мельницы Вседержителя не перемололи Дрюффа, не выжали из него смех, — подумал Фатрен. — Но последние два года оказались сильней».

— Фат! — крикнул кто-то. — Фат!

Повернувшись, Фатрен увидел мальчишку, карабкавшегося на вершину земляного вала. Они едва успели закончить строительство укреплений. Это Дрюффель подал идею; тогда он еще не успел по-настоящему сдаться. Город, в котором проживало почти семь тысяч человек, маленьким не назовешь. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы полностью окружить его защитной насыпью.

У Фатрена была едва ли тысяча настоящих бойцов и еще около тысячи слишком молодых, слишком старых или недостаточно умелых. Он понятия не имел, сколько воинов в армии колоссов, но наверняка уж больше двух тысяч. От земляного вала толку будет маловато.

Мальчишка — его звали Сев — подбежал наконец-то к Фатрену:­

— Фат! Кто-то идет!

— Уже? Дрюфф говорил, колоссы еще далеко!

— Не колоссы, Фат. Человек. Пошли быстрее!

Фатрен повернулся к Дрюффу — тот лишь вытер нос и пожал плечами. Вдоль внутренней стороны вала они последовали за Севом к главным воротам. Плотно сбитую землю покрывали пепел и пыль, которые по углам собирались в целые холмы. Времени на поддержание чистоты не хватало: пока мужчины тренировались и готовились к войне, женщинам приходилось работать в поле.

Война. Фатрен только говорил себе, что у него две тысячи «солдат», — на самом деле это была тысяча крестьян-скаа. Да, они тренировались два года, да, были вооружены мечами, однако по-настоящему драться им почти не приходилось.

Несколько человек собралось у главных ворот; кто-то стоял на вершине земляного вала, кто-то прислонился к нему.

«Может, я ошибся, потратив так много наших сил на трениров­ку солдат, — подумал Фатрен. — Если бы эта тысяча работала в шахтах, у нас была бы руда для подкупа».

Но колоссы не брали взяток. Они просто убивали. Фатрен вздрогнул, вспомнив про Гартвуд. Из города, который превосходил по численности его собственный, до Ветитана добралась едва ли сотня выживших. Это случилось три месяца назад. Фатрен продолжал надеяться, хоть и понимал всю абсурдность надежды, что колоссы насытятся, разрушая Гартвуд.

Давно следовало бы понять, что голод колоссов утолить невозможно.

Солдаты в поношенной одежде с заплатками из ткани и кожи расступились, когда Фатрен забрался на вершину вала. Все в обозримом пространстве было покрыто толстым слоем похожего на черный снег пепла. Фатрен вгляделся.

К городу приближался одинокий всадник в темном плаще с низ­ко надвинутым капюшоном.

— Что думаешь, Фат? — спросил один из солдат. — Разведчик­ колоссов?

Фатрен невольно фыркнул:

— Колоссы не послали бы разведчика, особенно человека.

— У него лошадь, — проворчал Дрюффель. — Нам бы еще одна­ не помешала.

Лошадей в городе было всего пять, и все они страдали от недоедания.

— Торговец? — предположил солдат.

— У него нет товаров, — возразил Фатрен. — И в этих краях только настоящий храбрец отважился бы путешествовать в одиночку.

— Никогда раньше не видел беженца верхом на лошади. — Говоривший поднял лук и посмотрел на Фатрена.

Тот покачал головой.

Никто не выстрелил в приближавшегося неспешным шагом всадника. Прямо перед воротами он остановил коня. Фатрен ими гордился. Настоящие ворота из настоящего дерева замыкали земляной вал. И доски, и камень он позаимствовал из роскошного особняка в центре города.

Под толстым темным плащом, который защищал незнакомца от пепла, почти ничего не удавалось рассмотреть. Фатрен заглянул­ за край вала, изучая чужака, потом перевел взгляд на брата и пожал плечами. Пепел продолжал тихо падать.

Незнакомец прыгнул.

Сиганул вверх прямо из седла, будто его кто подталкивал снизу — только плащ захлопал в воздухе. Под плащом на чужаке оказался ослепительно-белый мундир.

Когда незнакомец, пролетев над земляным валом, опустился на ворота, Фатрен выругался и отшатнулся. Алломант! Из благородных. Фатрен так надеялся, что аристократы и дальше будут увлечены своей грызней на севере и оставят простых людей в покое.

Или, по крайней мере, дадут им спокойно умереть.

Вновь прибывший повернулся. У него были коротко стриженные темные волосы и короткая борода.

— Так, народ, — сказал он и прошелся по верхней части ворот, необъяснимым образом сохраняя равновесие, — у нас осталось совсем мало времени. Пора приниматься за работу.

Незнакомец переступил с ворот на земляной вал — Дрюффель тотчас же вытянул меч и шагнул навстречу.

Меч выскользнул из руки Дрюффеля и взлетел, словно им управляла невидимая сила. Чужак схватил оружие, когда оно про­летало мимо его головы. Покрутил в руке и кивнул:

— Хорошая сталь. Я впечатлен. И сколько еще твоих солдат вооружены так же хорошо?

Перевернув меч, он вручил его хозяину рукоятью вперед.

Дрюффель растерянно посмотрел на Фатрена.

— Да кто ты такой?! — Фатрен изо всех сил старался выглядеть­ грозным и смелым. Он мало что знал об алломантии, но был почти­ уверен, что этот человек — рожденный туманом. Чужак, по всей видимости, мог убить всех собравшихся на земляном валу одной лишь силой мысли.

Проигнорировав вопрос, незнакомец повернулся, чтобы рассмотреть город.

— Этот вал окружает город со всех сторон? — обратился он к первому попавшемуся солдату.

— Э-э... да, мой господин, — ответил тот.

— А сколько здесь ворот?

— Только эти, мой господин.

— Откройте их и заведите мою лошадь, — распорядился чужак. — Надеюсь, у вас есть конюшня?

— Да, мой господин...

«Что ж, — с неудовольствием подумал Фатрен, когда солдат ринулся исполнять указания, — этот незнакомец хорошо знает, как командовать людьми».

Солдат Фатрена даже не замешкался, не спросил, следует ли подчиняться чужаку. Фатрен уже видел, как другие выпрямляют спины, забывают об осторожности. Незнакомец говорил так, слов­но ожидал, что все будут его слушаться, и солдаты действовали соответственно. Этот аристократ не походил на тех, кого Фатрен знал в бытность слугой в доме местного землевладельца. Он казался совсем другим.

Незнакомец продолжал рассматривать город. Пепел садился на его красивый белый мундир, и Фатрен вдруг подумал, что будет жаль, если такая замечательная одежда запачкается.

Кивнув самому себе, незнакомец начал спускаться по склону земляного вала.

— Погоди, — окликнул Фатрен, и чужак приостановился. — Да кто ты такой?

Незнакомец повернулся, их взгляды встретились.

— Меня зовут Эленд Венчер. Я ваш император.

И продолжил спускаться по насыпи. Солдаты расступались; потом большинство потянулось следом.

Фатрен посмотрел на брата.

— Император? — пробормотал Дрюффель и сплюнул.

Фатрен был с ним согласен. Но что же делать? Он никогда раньше не сражался с алломантом; он даже не представлял, что следует предпринять для начала. Этот «император» с такой легко­стью разоружил Дрюффеля.

— Соберите всех жителей, — где-то впереди раздался голос не­знакомца, Эленда Венчера. — Колоссы придут с севера, они и не посмотрят на ворота, а полезут прямо через насыпь. Я хочу, чтобы дети и старики собрались в самой южной части города. Их нужно разместить в возможно меньшем количестве домов.

— И что это даст? — требовательно спросил Фатрен.

Он поспешил следом за «императором», не зная, что еще можно сделать.

— Колоссы опаснее всего, когда впадают в кровавое безумие, — на ходу пояснил Венчер. — Если они и впрямь возьмут город, надо­ позаботиться о том, чтобы им пришлось долго искать твоих людей. Если их бешенство утихнет во время поисков, они заскучают и начнут мародерствовать. Тогда у жителей появится шанс ускольз­нуть, не опасаясь погони.

Венчер приостановился, потом повернулся и посмотрел Фат­рену в глаза. Лицо у него было мрачное.

— Шанс ничтожный. Но уж лучше так.

И он снова двинулся вперед по главной улице города.

Фатрен шел позади и слушал, как шепчутся солдаты. Они все слышали о человеке по имени Эленд Венчер. Это именно он два года назад захватил власть в Лютадели после смерти Вседержителя. Новости с севера были скудными и недостоверными, но почти во всех случаях упоминался Венчер. Он расправился со всеми претендентами на трон, даже собственного отца прикончил. Он скрыл от всех, что является рожденным туманом, и предположительно женился на той самой женщине, которая убила Вседержителя. Фатрен сомневался, что столь важная персона — скорее легенда, чем живой человек, — могла бы явиться в скромный городок­ в Южном доминионе, да еще и без сопровождающих. Даже здешние шахты уже почти ничего не стоили. Незнакомец наверняка солгал.

Если не считать того, что он и в самом деле был алломантом.

Фатрен ускорил шаг, нагоняя чужака. Венчер — или как там его звали — остановился возле большого здания поблизости от центра города. Раньше оно принадлежало Стальному братству. По приказу Фатрена окна и двери забили досками.

— Ваши мечи отсюда? — поинтересовался Вен­чер.

Помедлив мгновение, Фатрен покачал головой:

— Из особняка.

— Лорд не забрал оружие? — удивился Венчер.

— Мы думаем, он собирался вернуться. Солдаты, которых он тут оставил, в конце концов дезертировали, присоединившись к проходившей мимо армии. Они забрали все, что сумели унести с собой, а мы прибрали оставшееся.

Кивнув, Венчер потер заросший подбородок и в задумчивости уставился на здание, в котором некогда располагалось братство. Дом был высоким и, несмотря на заброшенность — или, возможно, благодаря ей, — смотрелся зловеще.

— Твои люди выглядят хорошо подготовленными. Я этого не ожидал. Кто-нибудь из них участвовал в битвах?

Дрюффель тихо фыркнул, демонстрируя свое мнение по этому­ поводу: не стоило бы чужаку повсюду совать свой нос.

— Наши люди сражались достаточно, чтобы стать опасными, незнакомец, — ответил Фатрен. — Этот город пыталась захватить банда разбойников. Решили, что мы слабы и нас легко запугать.

Если чужак и расслышал в словах угрозу, то не подал вида — просто кивнул.

— А с колоссами вам драться приходилось?

Фатрен и Дрюффель обменялись взглядами.

— Никто еще не пережил сражения с колоссами, — проговорил­ наконец Фатрен.

— Окажись это правдой, — не согласился Венчер, — я был бы уже десять раз мертв.

Он повернулся к растущей толпе, в которой были и солдаты, и простые горожане.

— Я научу вас тому, что знаю сам о сражениях с колоссами, но у нас осталось совсем мало времени. Капитаны и командиры отделений должны собраться у городских ворот через десять минут. Рядовым построиться вдоль вала — я обучу командиров и капитанов нескольким приемам, а они потом передадут главное своим людям.

Некоторые солдаты зашевелились, но большинство, к их чести,­ остались там же, где стояли. Чужака невыполнение приказов как будто бы совсем не оскорбило. Он молча глядел на вооруженную толпу. Испуганным не выглядел, равно как и сердитым или разочарованным. Он выглядел... властным.

— Мой господин, — наконец решился один из капитанов. — Вы... привели на помощь войско?

— Вообще-то, я привел два, — сказал Венчер. — Но дожидаться­ их некогда. — Он повернулся к Фатрену и посмотрел прямо в глаза. — Ты написал и попросил меня о помощи. И, как твой сеньор, я не смог отказать. Помощь все еще требуется?

Фатрен нахмурился. Не просил он никого о помощи. Он уже открыл рот, чтобы возразить, но осекся:

«Я смогу уступить власть так, что это не будет выглядеть пора­жением. Мы, конечно, все умрем. Но... я смотрю в глаза этому человеку и почти верю, что у нас есть шанс».

— Удивлен, что вы... прибыли один, мой господин, — неожиданно для самого себя ответил Фатрен.

— Так я и понял. Идем, нам следует обсудить тактику, пока собираются твои солдаты.

— Очень хорошо. — Фатрен шагнул было вперед, но Дрюффель схватил его за локоть.

— Что ты творишь? — прошипел брат. — Ты послал за этим че­ловеком? Не верю.

— Собери солдат, Дрюфф, — отрезал Фатрен.

На мгновение Дрюффель застыл, потом тихо выругался и ушел, гордо выпрямив спину. Не походило, что он собирался повиноваться. Взмахом руки Фатрен приказал заняться этим двум своим­ капитанам, а разобравшись с проблемой, присоединился к Венчеру. Вдвоем они зашагали обратно к воротам следом за несколькими­ солдатами, которым чужак дал указание удерживать на расстоянии горожан: Фатрену и Венчеру было о чем поговорить без посторонних ушей.

С неба по-прежнему сыпался черный пепел, усеивая улицу и собираясь на горбатых крышах одноэтажных домов.

— Кто ты такой? — негромко спросил Фатрен.

— Тот, кем назвался, — ответил Венчер.

— Я тебе не верю.

— Но доверяешь.

— Нет. Просто не хочу спорить с алломантом.

— Неплохо для начала, — заметил Венчер. — Послушай, дружище, к твоему городу приближаются десять тысяч колоссов. Тебе сейчас любая помощь будет кстати.

«Десять тысяч?» — подумал Фатрен и оцепенел.

— Я ведь правильно понял: городом руководишь именно ты?

Усилием воли Фатрен справился с потрясением.

— Да, — подтвердил он. — Мое имя Фатрен.

— Очень хорошо, лорд Фатрен, мы...

— Я не лорд.

— Что ж, ты только что им стал. Фамилию выберешь позже. До того как мы продолжим, тебе стоит узнать об условиях получения моей помощи.

— Каких условиях?

— Тех, которые не обсуждаются, — пояснил Венчер. — Если мы победим, ты поклянешься мне в верности.

Нахмурившись, Фатрен остановился посреди улицы. Вокруг сыпался пепел.

— Так вот в чем дело? Ты явился сюда перед битвой, назвался как бы верховным правителем и теперь собираешься приписать се­бе нашу победу в сражении? Почему я должен клясться в верности человеку, которого впервые встретил несколько минут назад?

— Потому что, если ты этого не сделаешь, — негромко проговорил Венчер, — я все равно лишу тебя власти.

И пошел вперед.

Фатрен ненадолго застыл, потом ринулся вперед и догнал Вен­чера:

— Ну да, я все понял. Даже если мы переживем эту битву, нами все равно будет править тиран.

— Да, — просто сказал Венчер.

Фатрен не ожидал столь прямого ответа.

— Раньше я считал, что все можно делать по-другому. — Венчер­ покачал головой, глядя на город сквозь завесу падающего пепла. — И все еще верю, что когда-нибудь так и будет. Но сейчас у меня нет выбора. Мне нужны твои солдаты и нужен твой город.

— Мой город? — сдвинув брови, переспросил Фатрен. — Зачем?

— Сначала надо пережить битву, — погрозил пальцем Венчер. — Остальным займемся после.

И Фатрен вдруг с удивлением понял, что действительно доверяет чужаку. Он не мог объяснить, откуда взялось столь странное чувство. Этот человек был из тех, за кем хотелось идти, — лидером, каким Фатрен всегда надеялся стать.

Венчер не ждал, согласятся или не согласятся на его «условия».­ Это было не предложение, а ультиматум. Фатрен снова заторопил­ся и догнал Венчера, когда тот уже вышел на маленькую площадь перед городскими воротами. Там суетились солдаты. Они не носи­ли мундиров — единственным отличием капитана от рядового бы­ла красная лента, повязанная выше локтя. Венчер дал им немного времени, чтобы собраться: все и так знали, что на город скоро нападут, и пришли бы сюда в любом случае.

— Времени нет, — в очередной раз громким голосом повторил Венчер. — Я мало чему успею вас научить, но даже это может силь­но повлиять на исход сражения.

Колоссы разного роста: в самых мелких примерно пять футов, а в настоящих громадинах — почти двенадцать. Но будьте готовы, что даже маленький колосс сильнее любого из вас. К счастью, каж­дая из этих тварей дерется сама по себе. Ни один колосс никогда не придет на помощь своему товарищу.

Они нападают прямо, не прибегая к вероломству, и стремятся одержать верх при помощи грубой силы. Не давайте им такой возможности! Прикажите своим людям собраться в группы: по двое — на маленького колосса и по трое-четверо — на большого. Удержать большую полосу обороны мы не сможем, но хотя бы выстоим какое-то время.

Пусть вас не заботят твари, которые обойдут нас и ворвутся в город: жителей мы спрячем в самых отдаленных домах, и колоссы, скорее всего, займутся мародерством, позабыв о том, что их собратья продолжают сражаться. Нам только это и нужно! Не гонитесь следом. Ваши семьи не пострадают.

Сражаясь с большим колоссом, бейте его по ногам: сначала повалите, а потом уже пытайтесь убить. Если противник — маленький колосс, остерегайтесь, чтобы копье или меч не застряли в складках его отвислой шкуры. Поймите, колоссы вовсе не глупы — просто они действуют безыскусно. Предсказуемо. Они добе­рутся до вас самым простым способом и нападут прямо, без всяких ухищрений.

И вот наконец самая важная вещь, которую вы должны понять:­ их можно победить. Мы это сделаем сегодня. Не позволяйте себя запугать! Сражайтесь согласованно, сохраняйте присутствие духа, и я обещаю: мы выживем!

Речь Венчера не вызвала одобрительных возгласов, но командиры отрядов казались теперь чуть более уверенными в себе. Все разошлись, чтобы передать инструкции своим людям.

Фатрен приблизился к императору:

— Если подсчеты справедливы, на одного нашего придется пять колоссов.

Венчер только кивнул.

— Они больше, сильнее и опытнее нас.

Венчер снова кивнул.

— Тогда мы обречены.

Венчер наконец-то посмотрел на Фатрена и нахмурился; черный пепел покрывал рукава его мундира.

— Вы не обречены. У вас есть то, чего нет у них.

— И что же это?

Их взгляды встретились.

— У вас есть я.

— Мой господин, император! — раздался возглас с вершины земляного вала. — Идут колоссы!

«Они уже зовут первым его», — подумал Фатрен. Он не знал, стоит ли оскорбиться или восхититься случившимся.

Одним прыжком Венчер оказался на вершине вала, преодолев при помощи алломантии огромное расстояние. Большинство солдат пригибалось и пряталось за укреплениями, хотя враг был еще далеко. Венчер же, выпрямившись во весь рост, стоял в своем белом мундире и вглядывался в горизонт, прикрывая сощуренные глаза ладонью.

— Они разбивают лагерь, — заметил он с улыбкой. — Отлично!­ Лорд Фатрен, готовьте людей к атаке.

— Атаке? — переспросил Фатрен, едва успевший вскарабкаться следом за Венчером.

— Колоссы устали после перехода и увлечены обустройством на ночлег. У нас не будет лучшей возможности, чтобы напасть.

— Но мы же заняли оборону!

Венчер покачал головой:

— Очень скоро твари разъярятся до умопомрачения. Надо ата­ковать первыми, а не ждать, пока нас всех перережут.

— И оставить вал без защиты?

— Ваши укрепления впечатляют, лорд Фатрен, но от них ника­кой пользы. У вас нет достаточного числа солдат, чтобы защитить весь периметр, а колоссы, как правило, выше и решительнее людей. Они просто захватят вал и хлынут в город.

— Но... — начал было Фатрен. И осекся.

Взгляд у алломанта был спокойный, но твердый и выжидающий. Все становилось понятным без слов. «Я теперь тут главный». Больше никаких споров.

— Да, мой господин.

И Фатрен подозвал гонцов, чтобы те передали приказы.

Император молча наблюдал за мальчишками-курьерами, ко­торые ринулись прочь. Среди солдат началось волнение: они не ожидали, что придется идти в атаку. Все новые и новые взгляды устремлялись на Венчера, который с гордо поднятой головой стоял на земляном валу.

«Он и в самом деле выглядит как император», — против собственной воли подумал Фатрен.

Приказы передавались дальше, дальше... Когда уже вся армия смотрела на Венчера, он вытащил меч и поднял его к пепельному небу. Затем с нечеловеческой стремительностью спрыгнул с земляного вала и бросился по направлению к лагерю колоссов.

Секунду-другую он бежал один. Потом, стиснув зубы, к императору присоединился Фатрен. И наконец волной захлестнув укрепления и пронзительно крича, за ними последовали солдаты.

С оружием в руках они бежали навстречу смерти.

Сила, переданная мне, преобразила мой разум. Понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы стали понятны ее природа, ее история и ее предназначение.

Однако знание еще не означало, что я смогу этой силой воспользоваться:­ не хватало опыта и необходимых умений. К примеру, мне было теперь известно, как передвинуть планету в небе. Но куда же ее поместить, чтобы она не оказалась слишком близко к солнцу или слишком далеко от него?

2

День Тен-Суна начался, как обычно, во тьме. Отчасти потому, что у него не было глаз. Конечно, Тен-Сун мог создать себе па­рочку: он ведь принадлежал к Третьему поколению, которое считалось старым даже среди кандра, и переварил достаточно трупов,­ чтобы изучить строение органов чувств и творить интуитивно, не нуждаясь в образце для подражания.

К несчастью, от глаз мало толку — требовался череп. И еще Тен-Сун знал, что большая часть органов не может нормально работать без полноценного тела и без скелета. Его же собственная масса раздавит глаза, стоит лишь неосторожно пошевелиться. Да и вращать ими будет очень сложно.

Тем более на что смотреть? Тен-Сун чуть сдвинулся, меняя форму внутри своей тюремной камеры. Его тело представляло со­бой груду полупрозрачных мышц, похожих на скопище соединенных друг с другом больших улиток или слизней, или на тело моллюска. Сосредоточившись, кандра мог растворить одну из мышц и объединить ее с другой или создать что-то новое, однако без подходящего скелета он был почти беспомощен.

Тен-Сун снова пошевелился в своей камере. Его кожа обладала­ чувствительностью — своеобразным ощущением вкуса и запаха. Прямо сейчас кандра, к примеру, воспринимал смрад собственных­ экскрементов, покрывавших стены камеры, но не осмеливался отключить это чувство. Связей с внешним миром осталось не так уж много.

«Камера» на самом деле была не более чем каменной ямой, кото­рую сверху прикрывала решетка. Тен-Сун едва в ней помещался. Через решетку тюремщики бросали еду и иногда поливали узника водой, чтобы утолить его жажду и смыть экскременты через маленькое дренажное отверстие в полу. Кандра не смог бы просочиться ни сквозь это отверстие, ни сквозь решетку — даже мышцы невозможно сжимать до бесконечности.

Сколько все это продолжалось, Тен-Сун не знал. Месяцы? Человек бы уже давно сошел с ума, но кандра был наделен Благосло­вением Ясности. Его разум не сдавался с такой легкостью.

Впрочем, иногда узник проклинал Благословение за то, что оно не позволяло погрузиться в блаженное безумие.

«Сосредоточься!»

Даже не имея мозга, Тен-Сун был способен думать. Почему? Вряд ли это понимал хоть один кандра. Разве что Первое поколение? Они наверняка знали больше остальных, но не торопились просвещать своих сородичей.

«Они не могут держать тебя здесь вечно, — мысленно проговорил Тен-Сун. — Первый договор...»

Но он начинал сомневаться в Первом договоре — точнее, в том, что Первое поколение хоть как-то его соблюдало. Только вправе ли Тен-Сун их в чем-то обвинять, если и сам он нарушил обязательства? Пошел против воли хозяина, помог другому человеку. Предательство привело к смерти того, с кем он заключил Договор.­

И даже столь постыдное деяние было лишь самым малозначительным из преступлений Тен-Суна. За нарушение Договора пола­галась смерть, и если бы он не успел больше ничего натворить, собратья убили бы его, и дело с концом. К несчастью, на кону стояло­ нечто намного более важное. Показания Тен-Суна — его допрашивало Второе поколение без свидетелей — выявили куда более серьезный и опасный промах.

Тен-Сун выдал тайну своего народа.

«Они не смогут меня казнить, — думал он, сосредотачиваясь на этой мысли. — По крайней мере, до тех пор, пока не узнают, кому я рассказал».

Тайна. Самое ценное.

«Я погубил всех. Весь свой народ. Мы снова станем рабами. Нет, мы уже рабы. Мы станем куклами, которыми будут управлять­ чужие разумы. Нас захватят и используют, и наши собственные тела уже не будут нам принадлежать».

Вот что он наделал, вот к чему могли привести его действия. Он заслужил заточение и смерть. И все же хотел жить. Он должен­ был презирать самого себя. Но почему-то казалось, что его поступок являлся единственно верным.

Тен-Сун снова изменил форму: клубок скользких мышц пришел­ в движение и вдруг застыл, не закончив трансформацию. В камне ощущались вибрации. Кто-то приближался.

Перестроившись, кандра растопырился по всей тюремной яме так, что в середине тела образовалось углубление. Предстояло поймать всю пищу до последней капли — кормили узника совсем скудно. Однако никто не стал лить на него похлебку. Тен-Сун все ждал и ждал, когда решетка вдруг открылась. У него не было ушей, но он чувствовал вибрацию, которая сопровождала движения наверху: грубую железную решетку оттащили в сторону, бросили...

«Что?»

В мышцы впились крючья и, вспарывая плоть, потащили тело из ямы. Было очень больно. Не только из-за крючьев, но еще и из-за внезапного ощущения свободы, когда его швырнули на пол. Против собственной воли Тен-Сун ощутил вкус грязи и засохшей похлебки. Мышцы дрожали, отсутствие каменных стен казалось удивительным, и он потянулся, двигаясь в направлениях, о которых почти забыл.

Потом в воздухе появился новый запах. Кислота. Густая и жгучая, должно быть, в позолоченном изнутри ведре, которое принес­ли с собой тюремщики. Они все-таки собирались его убить.

«Но они не посмеют! Первый договор, закон нашего народа — это...»

Что-то упало. Не кислота — что-то твердое. Тен-Сун нетерпели­во прикоснулся к незнакомому предмету, мышцы двигались одна за другой, ощущая, изучая, пробуя на вкус. Предмет был круглым,­ с отверстиями и кое-где казался острым... Череп.

Вонь кислоты усилилась. Ее размешивали? Тен-Сун быстро во­брал в себя и заполнил череп. В особом внутреннем кармане хранился небольшой запас растворенной плоти. Этим запасом узник и воспользовался, чтобы быстро покрыть череп кожей. Потом со­средоточился на легких, создал язык... Действовал с отчаянием, потому что кислота воняла все сильней...

Боль. Мышцы на боку обожгло, часть тела растворилась. Види­мо, Второе поколение отчаялось разузнать его секреты. Однако пе­ред тем, как убить, приговоренному были обязаны дать возможность­ высказаться. Так гласил Первый договор — вот для чего потребовался череп. Но стражам явно приказали покончить до того, как Тен-Сун успеет сказать хоть что-нибудь в свою защиту. Следуя бук­ве закона, исполнители в то же самое время игнорировали его дух.

Однако им было невдомек, насколько быстрым может быть Тен-Сун. Лишь немногие кандра провели столько же времени, исполняя Договоры, сколько он: все Второе поколение и большая часть Третьего давным-давно отошли от дел и жили, не зная невзгод, в Обиталище.

Такая жизнь ничему не учит.

Большинству кандра требовались часы, чтобы создать тело, а у молодых на это уходили дни. Тен-Суну понадобилось несколь­ко секунд, чтобы сформировать подобие языка. Пожираемый кис­лотой, он из последних сил сотворил трахею, наполнил воздухом легкое и прохрипел единственное слово:

— Справедливости!

Кислоту лить тут же перестали, но тело продолжало гореть. Превозмогая боль, Тен-Сун создал в полостях черепа простейшие слуховые органы.

— Дурак! — прошептал поблизости чей-то голос.

— Справедливости! — повторил Тен-Сун.

— Прими смерть, — прошипел другой. — Не пытайся навредить нашему народу еще больше, чем успел до сих пор. Первое по­коление даровало тебе возможность умереть, памятуя о твоих дополнительных годах службы!

Тен-Сун замер. Суд будет публичным. До сих пор о его предательстве знало лишь несколько избранных. Он мог умереть позор­ной смертью Нарушителя Договора, но сохранить хоть какое-то подобие уважения за свои былые заслуги. Где-то рядом — скорее всего, в какой-нибудь из ям по соседству — находились обреченные на вечное заточение, пытку, которая способна сломать даже разум того, кто наделен Благословением Ясности.

Хотел ли Тен-Сун пополнить их ряды? Открыв свои деяния на общем собрании, он получит вечность, полную боли. Требовать суда было глупостью, поскольку отсутствовала всякая надежда на оправдание. Признание решило его судьбу.

Если он заговорит, то не ради того, чтобы защититься. Причина заключалась совсем в другом.

— Справедливости! — повторил Тен-Сун на этот раз едва различимым шепотом.

Надо признаться, обладание таким могуществом в некотором смысле меня изрядно ошеломило. Чтобы понять его, потребовались бы тысячелетия. Это сделало бы переделку мира куда более легкой задачей. Опасность, таившаяся в моем невежестве, была очевидной. Ребенок, наделенный неимо­верной силой, может легко сломать свою игрушку, а моей игрушкой оказался­ целый мир, поэтому исправить сломанное представлялось совершенно невозможным.

3

Эленд Венчер, второй император Последней империи, не родился воином — он родился аристократом. Во времена Вседержителя это означало, что главным образом Эленд был профессиональным светским львом. Юность он провел, обучаясь легко­мысленным играм Великих домов, и жизнь имперской элиты его избаловала.

Неудивительно, что в итоге Эленд стал политиком. Он всегда интересовался политической теорией и знал, что однажды возгла­вит свой Дом, хотя являлся в большей степени мыслителем, чем настоящим государственным деятелем. Поначалу хорошего короля из него не вышло. Эленд не понимал, что от правителя требуются не только хорошие идеи и честные намерения. Требуется намного больше.

«Сомневаюсь, что ты когда-нибудь станешь тем правителем, который способен возглавить атаку на врага, Эленд Венчер» — эти слова Тиндвил, террисийской хранительницы, которая обучала его практической политике, император вспомнил их, когда его солдаты ворвались в лагерь колоссов, и улыбнулся.

Он воспламенил пьютер. В груди немедленно разлилось тепло,­ и мышцы налились силой. Эленд не так давно стал алломантом, и временами это все еще приводило в трепет.

Как он и предсказывал, нападение застало колоссов врасплох. Они не могли не заметить приближение противника, но отреагировали не сразу. Неожиданности всегда сбивали колоссов с толку. Им было трудно осознать, что малочисленная группа слабых людишек бросилась в атаку на их лагерь. Для этого требовалось время.

Войско Эленда должным образом воспользовалось форой. Про­должая разжигать пьютер, император одним ударом сразил первого колосса. Тварь попалась из мелких, со свисающей складками синей кожей, которая словно и не прилегала к мышцам. Когда Эленд вытащил меч из груди существа, в красных глазках-бусинках отразилось некое подобие удивления.

— Быстрее! — закричал Эленд, когда у походных костров, где собрались колоссы, началось волнение. — Убейте как можно боль­ше, пока они не разъярились!

Солдаты — испуганные, но отчаянные — ринулись в атаку. «Ла­герь» был на самом деле не более чем участком земли, где колоссы­ затоптали пепел и растения, а потом выкопали ямы для костров. Заметив, что первые успехи вселили в людей уверенность, Эленд разжег ее при помощи алломантии, сделав их храбрее. Он еще не приноровился использовать металлы так, как это делала Вин, но в эмоциях знал толк.

Фатрен, дюжий предводитель городского ополчения, держался рядом с императором, и вдвоем они повели группу солдат на большую стаю колоссов. Эленд старался не упускать его из вида: Фатрен являлся правителем этого маленького города, и его смерть подкосила бы боевой дух. Вместе они стремительно набросились на нескольких потрясенных колоссов. Самый крупный из них достигал почти одиннадцати футов, и некогда свободно свисавшая шкура была теперь туго натянута. Колоссы никогда не переставали­ расти, но кожа у них оставалась все того же размера. На молодых тварях она свисала складками — на более зрелых натягивалась и трескалась.

Эленд зажег сталь, бросил перед собой горсть монет и толкнул их всем весом в направлении колоссов. Конечно, сразить столько выносливых противников обычными монетами было практически­ невозможно, но кусочки металла все же ранили и в какой-то степени ослабляли.

Часть монет еще находилась в полете, когда Эленд ринулся в атаку на большого колосса. Тварь выхватила из-за плеча огромный меч, встречая врага с явным ликованием.

Колосс ударил первым. Его…