Страшная тайна
Для Салли и Банни Фрэнкленд
С любовью
Благодарности
Эту книгу было трудно писать, так что я в долгу перед многими людьми не только за их вклад, который, как всегда бывает с книгой, гораздо больше, чем многие понимают, но и за терпение, вдумчивость и эмоциональную щедрость, с которой они выносили мои стоны и жалобы. Я чувствую себя в высшей степени счастливой благодаря блестящим рабочим командам по обе стороны Атлантики, с помощью которых эта книга увидела свет, а также благодаря друзьям и членам семьи, которые не дают погаснуть свету в моей жизни.
Во-первых, как всегда, спасибо Летиции Резерфорд, агенту моей мечты. Боже, ты удивительна.
В Великобритании в издательстве Sphere: спасибо Кэт Берк, чей талант подбирания кошек и умных корректировок непревзойден, Талии Проктор, Ханне Вуд, Эмме Уильямс, Кирстин Астор, а также Линде Маккуин. Возможно, писатели не часто говорят об этом, но я никогда раньше не получала правки, которые заставляли меня смеяться вслух.
В США в издательстве Penguin: благодарю Эмили Мердок Бейкер и Энджи Мессину, которые не только сделали искусством сопровождение и поддержку иностранца в мистической сфере (и тех вещах, которые американцы заметят, а британцы — нет), но и являются великолепными, талантливыми и очень достойными людьми.
Спасибо Эрин Митчелл, творцу тихих чудес, бездонному источнику смеха и блестящему другу.
Спасибо маме и Банни, Уиллу, Кэти, Эли, Дэвиду, Элинор, Торе, Арчи и Джорди, которые являются светом моей жизни.
Спасибо Лорен Милн Хендерсон, она же Ребекка Ченс, которая пожертвовала невероятно щедрое количество своего времени и свое знаменитое мастерство построения сюжета в тот момент, когда я думала, что зашла в тупик. Она буквально вернула книгу к жизни. Вот почему писателям нужны другие писатели. Серьезно: если вы писатель и у вас нет лучших друзей-писателей, заведите их прямо сейчас.
Кто-то там, далеко, должен поблагодарить Роберта и Марию Гавила за то, что они помогли им пережить зиму своим щедрым пожертвованием в фонд «Авторы для Непала». Я также должна поблагодарить их за то, что они подарили мне свои имена. Имена удивительно трудно найти, а их имена просто великолепны.
Благодарю Энид Шелмердайн, Валери Лоус и Анжелу Коллингс за увлекательные беседы о сами-знаете-чем. Надеюсь, вам понравится то, что в итоге получилось!
Спасибо Патриции Маккези, которая является храброй женщиной и прекрасным примером благодати под огнем.
Мои ФЛ; боже, как я вас люблю. Спасибо, что доказали мою точку зрения.
Правление. Я знаю, что мы не так часто бываем рядом в эти дни, но вы пронесли меня через это и всегда в моем сердце.
Мои друзья (в абсолютно случайном порядке): Джон Литтл, Брайан Донахью, Джейн Микин, Чарли Стэндинг, Ники Шрагер, Джос Бакстон, Джо и Джанет Камиллери, Антония Уиллис — спасибо за скалы Дингли и многое другое. И, боже, я сейчас кого-то забуду, но Мерри Чейн, Джон Амаечи, Пол Берстон, Алекс Хопкинс, Джо Джонстон Стюарт, Венеция Филлипс, Диана Пеппер, Ариэль Лагунас, Хелен Смит, Линда Иннес (о да!), Мари Коузи, Роуэн Коулман, Джейн Роджерс, Сара Хилари, Клаудия Клэр, Крис Мэнби, Дженни Колган, Лиза Джуэлл, Джоджо Мойес, Джеймс О’Брайен, Люси Макдональд, Джулс Берк... Если вас нет в этом списке, не думайте, что это потому, что я вас не люблю.
Спасибо Стивену Кингу, который всегда был огромным источником вдохновения, а также изменил лично мою жизнь так, что это не поддается описанию. Вот это человек.
Спасибо Балу Маккези за то, что он маленький засранец и самая веселая из муз.
И, наконец, спасибо моему прекрасному отцу, Пирсу Маккези, по которому я буду скучать вечно.
Я вас прошу, когда
Вы будете об этих всех несчастьях
Писать в сенат, таким меня представить,
Каков я есть, ни уменьшать вину,
Ни прибавлять к ней ничего нарочно…
Пишите им, что я был человек
С любовию безумною, но страстной…
У. Шекспир. Отелло, венецианский мавр [1]
Когда мужчина женится на своей любовнице, он создает вакантное рабочее место.
Дж. Голдсмит
КОМУ: Клиенты, Пресса, Контакты
ТЕМА: СРОЧНО, ПРОПАЛ РЕБЕНОК, ПОЖАЛУЙСТА, РАСПРОСТРАНИТЕ
ДАТА: 31 августа 2004 года
Вложения: Коко.jpg, браслет.jpg
Друзья,
прошу прощения за рассылку, но я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи.
Моя крестница, трехлетняя Коко Джексон, пропала из летнего дома ее семьи в Борнмуте в прошедшие выходные, в ночь с воскресенья на понедельник, 29–30 августа.
Согласно опыту полиции, первые 48 часов с момента похищения ребенка — ключевые, поэтому время в данном случае играет решающую роль. Умоляю помочь — если вы отправите это письмо всем, кто, по вашему мнению, сможет откликнуться и распространить его дальше, мы сможем привлечь больше внимания к этой ситуации и повысить шанс того, что Коко благополучно вернется домой.
Рост Коко — 3 фута (92 см), у нее светлые волосы до плеч и челка. Она светлокожая, хотя после лета у нее появился легкий загар и четкая россыпь веснушек на носу. У нее голубые глаза и темные, очерченные брови. Когда Коко исчезла, на ней была пижама с Губкой Бобом.
Очень важно: на ней был крестильный браслет, который подарили мы с Робертом; он изготовлен так, что его тяжело снять, и возможно, похититель еще не сделал этого.
Это браслет из золота, с пробой в 22 карата. На внешней стороне браслета — узор из сердечек, на внутренней выгравированы имя и фамилия Коко и ее дата рождения (11.07.01).
Прикладываю фото Коко, сделанное на этих выходных, а также фото аналогичного браслета ее сестры-близняшки.
Умоляю, пожалуйста, распространите это письмо. Я не могу описать, насколько это важно для нас и как мы будем благодарны. Родители Коко убиты горем, и мы все безумно переживаем.
Если вы читаете это письмо и думаете, что могли видеть Коко, даже если вы сомневаетесь, пожалуйста, свяжитесь с сержантом Натали Морроу из уголовного розыска Борнмута по номеру 555-6724 или напрямую со мной. Мы все в отчаянии. Пожалуйста, помогите нам.
С любовью,
намасте,
Мария
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Эмилия Перейра
Няня
17 сентября 2004 года
Начну с того, что миссис Джексон уволила меня в среду, до отъезда, и меня в Борнмуте даже не было. Уволила, потому что злилась на своего мужа. Думала, что каждая женщина, оказавшаяся рядом с ним, хочет его увести. Но не я. Он казался мне жутковатым. Вечно стоял слишком близко, спрашивал всякое, типа, есть ли у меня парень, искал повод прикоснуться. Я не удивлена, что у нее были подозрения, только подозревать нужно было не меня.
После того как она меня выгнала, я уехала к своей подруге Лизе Мендес в Стивенидж, потому что миссис Джексон меня ни о чем не предупредила, просто выдала деньги наличными и приказала собрать вещи, а мне некуда было пойти. Я спала у Лизы на полу и ждала рейс обратно в Лиссабон, когда Коко пропала и вы арестовали меня, как какую-то преступницу. Я ни разу не была даже рядом с домом в Сэндбэнксе за те полгода, как мистер Джексон купил его. Мне кажется, они провели там всего один уик-энд перед тем, как строители приступили к ремонту, но вернулись рано и в довольно мрачном настроении, поэтому я удивилась, что мистер Джексон решил отпраздновать там день рождения. Я бы скорее делала ставку на Дубай, если вы понимаете, о чем я.
Я знаю, что в те выходные мистер Джексон собирался праздновать свой пятидесятилетний юбилей и месяцами планировал грандиозную вечеринку в доме у пляжа.
Потом, где-то месяц назад, он передумал. Мне кажется, он понял, что люди не захотят ехать так далеко, поэтому запланировал большую вечеринку в Лондоне и еще одну поменьше — на тот самый уик-энд. В каком-то смысле даже хорошо, что миссис Джексон меня уволила: я прекрасно знаю, как они тусуются, мне пришлось бы работать круглые сутки все эти длинные выходные. К ним собирались приехать друзья, а это не те люди, которые любят, когда их детишки мешают веселью. Если честно, даже если бы она меня не выгнала, я бы ушла сама — они нехорошие люди.
Я работала у них три года, начала почти сразу после рождения близняшек, но, как я уже сказала, они нехорошие люди. Я осталась, потому что мне хорошо платили, но миссис Джексон мне никогда не нравилась. Она ленивая, самодовольная и недружелюбная. За все три года она так и не запомнила, когда у меня день рождения и хотя бы что-то обо мне, ну правда. Она никогда не разговаривала со мной, не задавала вопросов, только отчитывала и раздавала указания. Она ничем не занималась в то время, которое освобождалось у нее благодаря мне, только ходила по салонам и магазинам и готовилась к вечерним выходам с мужем. Когда они были в Лондоне, они всегда отсутствовали. Они буквально жили в ресторанах, при этом какой-то благодарности с ее стороны — за все то, что он ей дал, — не было заметно вообще. А когда он отсутствовал, она постоянно была не в духе, беспрерывно писала ему сообщения и запиралась у себя в комнате. Я думаю, она любила девочек, но в итоге всегда делала то, что хотел делать он, и проводила с ними мало времени. Не знаю. Может, так себя богачи и ведут, но я не понимаю, зачем заводить детей, если не хочешь проводить с ними время.
Я бы не задержалась так надолго, но я привязалась к девочкам. Одна только мысль о том, что кто-то может подумать, будто я причинила Коко какой-то вред, приводит меня в ярость.
Я даже не смогла попрощаться с ними, когда она меня вышвырнула, и теперь я чувствую себя отвратительно, ведь это был последний раз, когда я видела Коко.
Я уехала в Стивенидж вечером в среду и пробыла там до вторника, когда полиция объявилась на пороге у моей подруги. Почти все время я была с кем-то: у меня там друзья, и я хотела провести с ними какое-то время перед возвращением в Португалию. И я никогда не оставалась одна настолько долго, чтобы поехать в Борнмут и вернуться обратно так, чтобы этого никто не заметил. Я понятия не имею, что произошло в доме Джексонов в выходные, и понятия не имею, что случилось с Коко Джексон.
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Януш Бéда
Строитель
Показания записаны полицией Кракова
Переведено 15 сентября 2004 года
Я не знаю семью Джексон. Я видел только мистера Джексона, и всего три раза. Мы с Каролем Немцем, Томашем Ждановичем и моим братом, Габриэлем Бéдой, монтировали бассейн в Сивингсе, соседнем с Харбор-Вью доме. Мы работали там неделю, и проект затягивался, потому что бассейн делался на заказ, с портретом хозяина в образе Нептуна, и его нужно было установить целиком с помощью подъемника. Вырыть под него котлован оказалось труднее, чем мы думали, так как он оказался ниже уровня грунтовых вод. Нам пришлось искать и арендовать оборудование для откачки, и работа растянулась до выходных.
Мистер Джексон с друзьями приехал вечером в четверг и уже в пятницу стал жаловаться на шум. Нам это показалось забавным, мы ведь знали, что в Харбор-Вью все лето работали строители и тогда его вообще не заботили соседи. Утром в субботу он опять пришел и спросил, как долго мы будем работать, и, когда мы ответили, что, вполне вероятно, до самого вечера, он объяснил, что у него вечеринка в честь дня рождения, и предложил нам внушительную сумму денег, если мы согласимся отложить работы до следующего полудня.
Так как из-за длинных выходных подъемник нужно было возвращать не раньше вторника, мы согласились и поделили деньги. Нам с братом нужно было на месяц вернуться в Польшу к семьям, как только мы закончим работу, а Кароль и Томаш только рады были остаться на пару дней перед отъездом, чтобы закончить отделку и облицовку, а потом проследить за сдачей подъемника. В субботу мы покупали подарки для родных и вернулись в воскресенье перед обедом. В доме Джексонов было тихо, но нас это не насторожило, так как мистер Джексон дал понять, что они будут развлекаться допоздна.
Он пришел к нам в воскресенье после обеда и вручил мне бутылку виски, поблагодарив за то, что мы перенесли работы. Коко была с ним. Ее сестре ночью было нехорошо, поэтому ее с ними не было. Они оба выглядели счастливыми и расслабленными, и он был гораздо дружелюбнее, чем до этого. А она была очень миленькой девочкой в розовом и, хоть поначалу и стеснялась, потом оттаяла и казалась довольной.
Работы прошли гладко, и мы с Габриэлем уехали из Борнмута около восьми вечера, чтобы успеть на паром из Портсмута в 23:30. У нас сохранились билеты, и я уверен, что записи с камер наблюдения подтвердят, что мы были на пароме. О том, что случилось, мы узнали только на следующий вечер, когда позвонил Кароль и рассказал обо всем. В понедельник утром они занимались расшивкой швов между плиткой вокруг бассейна, когда по соседству началась суета. Они начали работы около шести утра, чтобы успеть в срок, и Кароль думает, что это было примерно в 10:30. Жаль, что я не могу помочь как-то еще, но, сами видите, меня не было в стране, когда ребенок исчез. Мы просто в шоке от того, что вы считаете нас причастными к этому.
В последний раз я видел Коко Джексон в воскресенье после полудня. Со стороны девочки казались здоровыми и ухоженными, хоть я и общался лично только с Коко. Я видел и вторую, она тоже нормально выглядела. Мистер Джексон явно хороший отец, он не отпускал руку Коко, когда разговаривал с нами.
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Чарльз Клаттербак
Гость
Показания записаны полицией Лондона
3 сентября 2004 года
…мы с Имоджен пошли спать где-то около трех ночи и, проснувшись в 11 утра в воскресенье, узнали, что между Клэр и Шоном произошла очередная стычка и что она отбыла в Лондон. Никого из нас это особо не озаботило. Их брак всегда был с шероховатостями, и это был не первый раз, когда она уходила в гневе. Если честно — ну, строго между нами, — мы все думали, что он совершил ошибку, когда развелся со своей первой женой и женился на Клэр. Та хотя бы на людей не бросалась. Клэр же неотесанная, если вы понимаете, о чем я, и у нее просто потрясающий талант обижаться. Да, моя жена — крестная мать Руби, но мы с Имоджен уже некоторое время думали, что было бы благоразумно слегка отдалиться от этой семьи. Понимаю, это звучит неприятно, однако политическая карьера человека может быть разрушена его окружением, и одно из моих обязательств перед партией — не подорвать ее репутацию.
Шон определенно успокоился к моменту пробуждения близняшек и детей Оризио, так что день прошел спокойно. После обеда мы отправили детей в аквапарк «Королевство Нептуна» вместе с теми матерями, которые сочли возможным принять в этом участие, моей женой Имоджен и дочкой-подростком семьи Гавила. Руби, которой было нехорошо, мы оставили у телевизора с набором DVD, возможно, это была «Дора-путешественница». Никому из нас не показалось странным, что мать не взяла близняшек с собой в Лондон; по правде говоря, это казалось в порядке вещей. Как я уже говорил, эта женщина ведет себя крайне демонстративно, и, наверное, ей казалось, что таким образом она преподносит мужу какой-то урок. Плюс ко всему, у нас у всех было похмелье разной степени тяжести и мысли слегка путались. Бо́льшую часть дня мы провели в гостиной за поеданием оставшейся с вечера еды и чтением газет. На праздновании дня рождения не исключена была вероятность скандала, и я выдохнул с облегчением, когда понял, что ничего не случилось.
Остальные дети вернулись около пяти вечера. Они слегка капризничали, что неудивительно, ведь уик-энд был долгим. Мы чудом пережили чай, купание и отход ко сну. Они все были в постели к восьми вечера и, очевидно изможденные, сразу же уснули, все без исключения. Дети Оризио спали на надувных матрасах в комнате родителей, а дети Гавила провели все выходные в отдельном флигеле и отправились тем вечером в Лондон на яхте. Коко и Руби делили односпальную кровать в комнате прислуги на первом этаже. Недавно у них обнаружился лунатизм, и нам всем казалось, что безопаснее держать их подальше от лестниц, которые явно проектировали люди без маленьких детей. У Шона в комнате была радионяня, но ночью он ничего не слышал, а когда обнаружилась пропажа Коко, стало понятно, что в какой-то момент устройство выключилось, а он этого не заметил.
Мой водитель забрал нас с Имоджен в 8:30 утра в понедельник, и мы были у себя дома в Лондоне к 10:30. Мы встали, позавтракали и уехали до того, как остальные проснулись. Нам и в голову не приходило заглянуть в комнату к близняшкам; мы были заняты и очень опаздывали.
Когда вы позвонили, буквально за несколько минут до того, как первые сообщения появились в новостях, я был в своем вестминстерском офисе и решал дела, связанные с подготовкой к новому парламентскому сроку…
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Мария Гавила
Гостья
12 сентября 2004 года
…это были замечательные выходные. Дивная погода, чудесная компания, дети прекрасно ладили друг с другом и отрывались на пляже и в аквапарке в воскресенье днем. Не могу поверить, что такой восхитительный уик-энд так плохо закончился; кажется, я все еще в шоке. Шон Джексон и мой муж Роберт дружат несколько десятилетий, еще с колледжа, и Чарльз Клаттербак также с ними с тех времен. Линда Иннес — недавний член компании; пару лет она разрабатывала дизайны интерьера для «Джексон Энтерпрайзес», и у них с Шоном выстроились теплые дружеские отношения. В этот уик-энд я впервые познакомилась с ее партнером, доктором Джеймсом Оризио, но знаю, что он довольно известный и уважаемый специалист, ведет прием на Харли-стрит, и многие мои клиенты его очень рекомендуют (я советник по связям со СМИ, мой муж — адвокат, так что у нас немало контактов в шоу-бизнесе).
Мы уехали в воскресенье вечером, после того как свозили всех детей (кроме Руби) в аквапарк. Роберт остался дома, чтобы иметь силы потом вести нашу лодку, «Время пить джин», в Брайтон. Она стоит в доках Святой Катарины в Лондоне, так что это довольно долгое путешествие для одного дня. С нами были наш сын Хоакин и дочь Роберта, Симона; после позднего ужина мы провели ночь в гавани Брайтона и утром отплыли в Лондон. Шон позвонил нам в понедельник, около трех пополудни, когда мы входили в устье Темзы. После того как мы пришвартовались, я сразу ринулась в свой офис в Сохо на такси, а Роберт отвез детей и багаж домой и потом присоединился ко мне.
Я запустила кампанию «Найди Коко» так быстро, как только могла. У меня хороший опыт организации медиакампаний в сжатые сроки, будь то использование удачного стечения обстоятельств у клиента или сведение ущерба к минимуму. И я прекрасно знаю, как быстро нужно принимать решения, когда речь идет о похищении ребенка.
Я составила письмо в понедельник вечером, но отложила его отправку по своим контактам до утра вторника, чтобы оно было у всех в топе непрочитанных сообщений, когда они начнут проверять почту.
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Камилла Джексон
Сводная сестра Коко Джексон
2 сентября 2004 года
Не знаю, чем вам помочь. Мы с моей сестрой Индией были в Харбор-Вью в четверг, но уже в пятницу уехали в Лондон. Мы не особо ладим с мачехой. Это пустяки, никакого там абьюза или типа того, но она никогда не пыталась подружиться с нами, так что и мы ничего не предпринимали. Нас взбесило, что папа забыл о нашем приезде, хотя это его день рождения и наш визит уже сто лет был в графике посещений, так что, когда мы узнали, что у Клэр случилась перепалка с няней, и поняли, что будем бесплатными сиделками на все выходные, мы снова уехали.
Да, я сказала, что мы не ладим с мачехой. Почему вы спрашиваете? Вы что, серьезно думаете, что это могло толкнуть нас на похищение собственной сестры, реально? Слушайте, Клэр — корова. Она украла папу у нашей мамы и разрушила нашу семью. Думаете, было бы нормально, если б она мне нравилась? Да она и не пыталась хоть что-то для этого сделать. Так или иначе, я не испытывала каких-то сильных чувств к Коко и Руби — ни плохих, ни хороших. Ну, по крайней мере, до этого случая. Это ужасно. Это худшее, что случилось с нашей семьей. Я просыпаюсь по ночам от снов, в которых она мертва.
Мы сели на поезд до Ватерлоо и поехали домой. Наша мама была в Шотландии, потому что думала, что нас не будет все выходные, так что мы пригласили несколько друзей переночевать. Они были у нас до понедельника. В основном мы играли в компьютерные игры и смотрели фильмы. Так что да, если вам нужны имена людей, которые подтвердят наше алиби…
ГЛАВА 1
2004. Воскресенье. 4:45. Шон
Он ждет, пока она натягивает платье, и помогает с молнией. В серой предрассветной дымке она кажется поблекшей, светлые волосы отливают скорее латунью, чем золотом, лоб поблескивает от чрезмерного количества косметических вмешательств. И все же, и все же… это лучше, чем только что рванувшая от них по газонам женщина на десять лет моложе нее. Внезапно Шон ощутил тяжесть каждого из своих пятидесяти годов. «Через несколько часов меня ждет адское похмелье, — думает он. — И готов поспорить, что Клэр не закроет на произошедшее глаза просто потому, что у меня день рождения».
— Черт, — бормочет Линда. — Черт, черт, черт, черт, черт.
Он отрешенно протягивает руку и касается ее шеи. Мышцы твердые, как камень. Он уверен, что десять минут назад Линда была полностью расслаблена. Клэр всегда все портит.
— Все будет в порядке, — говорит Шон.
Линда поворачивается к нему, прищурившись, но все так же без единой морщинки на блестящем лбу.
— Как все может быть в порядке, Шон? Давай, расскажи мне. Думаешь, она это проглотит? Безропотно проигнорирует? Да она будет на пороге у своих адвокатов еще до начала их рабочего дня! Тебе лучше перечитать свой брачный контракт и помолиться, чтобы он был безупречным.
Шон садится на ближайший шезлонг.
— Может, так будет лучше, — задумчиво произносит он.
— Лучше для кого? — огрызается она.
— Для… Ну ладно, это изначально было проигрышным мероприятием. Я даже не могу вспомнить, почему женился на ней. Жаль только детей, вот и все. Они заслуживают лучшего. И, знаешь, если все всплывет, ты и я…
Она изумленно открывает рот.
— Ты и я что?!
Он удивленно смотрит на нее.
— Я думал…
— Что? Что мы какие-то Ромео и Джульетта среднего возраста? Правда?
— Нет, конечно, нет. — Он издает короткий смешок, призванный спасти его гордость. — Не Ромео и Джульетта, разумеется, но…
— Господи боже, я замужем, Шон! — говорит она.
— Ну, вообще-то не совсем. Как и я, — отвечает он и пробует улыбнуться своей специальной улыбкой нашкодившего юнца.
Полный презрения взгляд, которым она его одаривает, выразительнее любых слов.
— Хорошо, по крайней мере, свое место я уяснил, — говорит он.
— О, прекращай давить на жалость. Со мной это не сработает. Давай, собирайся. Нам лучше вернуться. Я должна добраться до своего законного мужа и отца моих детей до того, как это сделает она.
Она наклоняется за золотой римской сандалией, утерянной в пылу страсти и теперь лежащей у каменной вазы, где пышным облаком цветет лобелия. Эта сандалия полностью совпадает по цвету с кружевом ее платья. Шона всегда поражает то количество времени и усилий, которые женщины прикладывают, добиваясь такого эффекта, курсируя из магазина в магазин, крутясь перед зеркалами в полный рост и хмурясь так, будто от их решений зависит судьба всей вселенной. Какая-то его часть восхищается этим (что логично, иначе его не тянуло бы к таким женщинам), но с возрастом ему все больше по душе простота, более приземленные существа, ставящие его, мужчину, выше всяких побрякушек.
— Твою мать, порвалась, — говорит она и скорбно смотрит на полоску позолоченной кожи, бесполезно мотающуюся во влажном воздухе. — Пятьсот фунтов, черт побери.
— С днем рождения, милый Шон, — задумчиво говорит он.
— Господи боже, какие же вы, мужики….
Она стягивает вторую сандалию и устремляется вперед, проходя там, где всего несколько минут назад шла Клэр. Шон вздыхает и идет за ней.
— Не надо меня преследовать, иди прогуляйся или еще что, — шипит она через плечо. — Нам не стоит идти вместе. Может, я опережу ее, если буду одна.
«Очень в этом сомневаюсь», — думает он.
— А в этом есть смысл?
— Есть! И вообще, может, твоему браку и конец, но это не значит, что мой должен закончиться вместе с ним. Иди!
Она указывает направо, на спуск, ведущий к воротам и дороге до переправы. Шон пожимает плечами и сваливает.
«Может, оно и к лучшему, — думает он, вышагивая в сырой от росы рубашке. Прядь густых песочных волос, которыми он так гордится, вырвалась на свободу из-под слоя геля и лезет в глаза. — Не то чтобы я этим гордился, но лучше мы расстанемся, потому что я плохой парень, а не потому что она злая. А она злая. Не понимаю, как я мог не замечать этого до того, как стало слишком поздно».
— Старина Шон, пора перестать думать членом, — говорит он вслух тишине вокруг.
Впрочем, это никогда и не окупалось. Такие женщины могут поддерживать показуху лишь до поры до времени. Как только у них на руках оказывается свидетельство о браке, минеты прекращаются и настает время головных болей.
«Господи, — думает он, — меня даже не порадовали в честь дня рождения, а ведь это юбилей! Ведь можно было надеяться, что она хотя бы сегодня постарается. Неудивительно, что приходится искать приключения на стороне».
В беседке полно следов вечеринки. Забытые бокалы на столе, три бутылки из-под дорогущего шампанского стоят рядком сбоку от дивана. В пепельнице — наполовину выкуренная сигара. Он берет ее и раскуривает на ходу, чтобы хоть она составила ему компанию. Он чувствует себя грязным, но грязь созвучна его текущему настроению.
Он решает пойти посмотреть на процесс стройки в Сивингсе. Даже в такой ситуации Шон не может отказать себе в удовольствии заглянуть на стройку, а его отношения с поляками, которые там работают, до этого были недостаточно тесными, чтобы как следует там все рассмотреть. Он выскальзывает за ворота Харбор-Вью и торопится скрыться в тени экскаватора, припаркованного на общей подъездной аллее. Хоть он и не делает ничего противозаконного (подумаешь, маленькое вторжение в частную собственность), ему не очень хочется, чтобы его видели тут в пять утра. Это точно вызовет вопросы, на которые будет трудно ответить.
Небольшой подъемник припаркован сбоку от экскаватора; длинная цепь, заканчивающаяся паукоподобной конструкцией, уже раскручена и свешивается, готовая подцепить вкладыш для бассейна. Купол вкладыша поставлен дном вверх для защиты от дождя, который так и не начался. Шон карабкается вверх в своих дорогих туфлях, чтобы изучить всю конструкцию; кожаные подошвы скользят по песчаной почве. Выглядит вкладыш добротно, хотя плексиглас, из которого он сделан, гораздо толще и тяжелее нужного. «Типичный любительский проект», — отмечает он в том приподнятом состоянии, которое бывает, когда осуждаешь чужую работу. Вкладыш бассейна в Харбор-Вью вполовину тоньше и примерно во столько же раз дешевле, и для его монтажа не потребовалось все это дорогостоящее оборудование — только восемь здоровенных работяг и много ругани. Он стучит по куполу, и в ответ слышится приятный резонирующий звук.
Царящий чуть дальше хаос хорошо ему знаком. Кусочки строительного пазла: лестницы, ведра и плиты, составленные в высокие стопки для дальнейшей укладки; бетономешалка, готовая залить края бассейна, как только он окажется на месте; куча ожидающих вывоза кусков штукатурки и щебня, оставшихся от демонтажа патио с безумным дизайном семидесятых, которое разобрали для того, чтобы выкопать яму для бассейна. Лопаты, кирки и гладилки сложены у входной двери и выглядят как приглашение для воров (за что он точно оштрафовал бы свою бригаду, если бы увидел такое на любом из своих объектов). Новехонький трамплин ждет своего часа на газоне, частично заняв клумбу и поломав гортензии. Проходя мимо, Шон оттаскивает его в сторону и цокает языком, выражая недовольство тем, что кто-то может так пренебрежительно относиться к прекрасному: некоторые стебли сломаны под корень.
Сад за ограждением обнесен кипарисами. В целом доставляющие массу неприятностей сорняки, но здешние скудные почвы держат их под контролем, и пройдет немало времени, пока они разрастутся и заполонят сад Харбор-Вью (на тот момент он, разумеется, будет уже давно продан). И еще буки. Ему лично нравятся эти величественные деревья. Через пару недель их кроны из зеленых превратятся в золотые и будут освещать ландшафт, словно маяки, в то время как кипарисы так и будут стоять весь год темно-зелеными. «Все проходит так быстро, — думает он. — Взять хотя бы эти последние десять лет: кажется, только вчера мне исполнилось сорок, а я не сделал и половины того, что собирался сделать за один только тот год. Так и не выпил ледяной коктейль у подножия горы Улуру, так и не пилотировал собственный вертолет и не плавал с акулами, не считая, конечно, людей из бизнеса. Я привык думать, что Хэзер мешала мне и душила мои мечты, но с Клэр ничего не изменилось, и я по-прежнему бегаю по кругу. Может, нужно признать, что причина во мне, а не в них. Я не флибустьер, которым всегда хотел быть, а всего лишь мужик среднего возраста, который надеется, что не потеряет все свои активы после очередного развода. Слава богу, в этот раз брачный контракт все же есть».
Он подходит к краю ямы, которую выкопали под бассейн. Она неожиданно глубока, впрочем, как и вкладыш, но он сомневается, что тот достанет до дна. Возможно, они планируют поднять уровень высоты, засыпав дно строительными остатками. Это было бы более экономно, чем платить за утилизацию.
Работяги сдержали свое слово и даже отключили насос на время своего отсутствия. Дно ямы наполнено водой: черной, противной, подернутой известковой пенкой. Ему в голову приходит мысль, что, если бы среднестатистические домовладельцы знали, как много их гладких дорогих стен — это всего лишь наполненные строительным мусором и прикрытые пластиком клетки, они бы не стали кидаться деньгами так, будто эти стены построены на века.
Со стороны дороги слышится писк и звук открывающейся двери, через секунду издает рык двигатель, и автомобиль начинает давать задний ход. «Надеюсь, это Клэр, — думает он, — убегает в своем стиле. Отлично. Сейчас слишком поздно, и у меня точно нет сил на второй акт».
У него немного улучшается настроение, и он направляется в сторону дома. Он часто отмечает, что, когда все решается за него, как это случилось сегодня, первое его чувство — невероятное облегчение. Непросто было удовлетворять и любовницу, и жену-пилу. А если любовница и в самом деле с ним порвала, то это чистая победа. Никто не питает относительно него никаких иллюзий, и больше никаких разрушенных мечтаний. «Я буду скучать по детям, — думает он. — Но, как только развод будет оформлен, Клэр практически гарантированно получит полную опеку». Если и есть какая-то вещь, подвластная его прикормленному юристу Роберту, так это поиск другого юриста, способного провернуть хороший развод.
«И тогда я буду свободен. Больше никакого дурного настроения, никаких обвинений, никакого „мы не можем, потому что у нас дети“, никаких походов в ресторан только ради того, чтобы отвлечься от взаимной ненависти. Она может забрать себе дом в Лондоне. В конце концов, мне достаточно квартиры. Я смогу замедлиться. Купить большой дом в пригороде, устроить несколько вечеринок, исследовать винный погреб. Я заработал достаточно. Даже после того, как я рассчитаюсь с Клэр, у меня хватит средств, чтобы жить долго и счастливо»…