Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

В мирное время сыновья хоронят отцов, а на войне — отцы сыновей.

Геродот

7 октября 2023 года отряд Рона Берковича, сержанта Армии обороны Израиля (IDF), был высажен с вертолета Black Hawk UH-60 в районе кибуца Нир Оз спустя три часа после того, как в эфире прозвучал позывной «Турецкий всадник» — «Рохев турки», — означавший появление террористов. Отряд Берковича еще при посадке вступил в бой с прорвавшимся из Газы спецназом ХАМАСа. После того как группа террористов была уничтожена, бойцы IDF приступили к осмотру местности. Сразу стало понятно, что они имеют дело с армией дьявола. Изнасилованные трупы, отрезанные женские груди, которыми играли в футбол, связанные тела детей, сожженных заживо, вырезанные из материнского чрева и обезглавленные младенцы — невиданные в истории зверства — вот что лицезрели солдаты. Командир отряда Рон Беркович держался дольше всех, в то время как его подчиненных рвало от ужаса и они не могли продолжать осмотр. Позже у десантников развилось посттравматическое стрессовое расстройство, а Рон Беркович ослеп и ничего не видел в течение пяти дней. Так случается психологическая слепота, когда приходится видеть невыносимое. Только через полтора месяца отряду Рона удалось вернуться в строй, чтобы воевать в Газе.

Озеро Кинерет у Тверии. Отец и сын сидят среди камышей на берегу, следят за поплавками и отмахиваются веточками от мошки и комаров. Время близится к закату. Вдруг появляются стрекозы. Воздушное полчище этажерчатых насекомых, чьи крылья сделаны из слюдяных витражей. Комары и мошка мгновенно пропадают в пастях крутящих фигуры высшего пилотажа стрекоз.

Ошеломляющее шуршание сменяется тишиной. Поплавки неподвижны.

— Пап, ты меня любишь?

— А ты вспоминал меня этим летом?

— Конечно. Как мы с тобой во Франции на гору с замком забирались. Как на развалинах ели бутерброды. А потом я потерял солдатика, которого брал с собой, и очень расстроился. Как вечером рыбу на углях в фольге запекали…

— Я люблю тебя.

— А что будет, когда ты умрешь?

— Я превращусь в ангела и буду охранять тебя.

— И никуда-никуда не исчезнешь?

— Нет.

Мальчик помолчал.

Рим, базилика Девы Марии Снежной. Он повернулся, чтобы двинуться обратно на выход, — и замер: пласт света, льющегося из приоткрытых створок дверей, оттеснил сумрак, и стало видно, как девушка в джинсах преклонила колени для исповеди. Тьма, скрывавшая ее лицо в пространстве исповедальни, казалась священной. Затем он вышел под снежное небо. Снег падал колоннами, и виделось, что Глухов распознаёт каждую кружащуюся снежинку в отдельности даже на страшной высоте. Прохожие, ослепшие от метели, шли по тротуарам, не замечая друг друга. Что их ждало по возвращении домой? Накрытый стол? Или потемки и холодный свет из окна, сочащийся над городом из снежного покрова? Иван Глухов зашел в подворотню, нырнул в подъезд. Лифт потащился вверх, но вдруг дернулся и замер — вместе с сердцем. Затем рванулся — и ушел вбок шахты, Глухова вжало в стенку. Скорость была набрана такая, что кабина вытянулась вдоль направления движения и превратилась в вагон поезда. Кто управлял локомотивом? Тот незримый в темноте исповедальни священник? Поезд мчался, поднимая с путей крылатые фонтаны свежего снега. Миновали пропасть, образовавшуюся на месте Европы, пронеслась Украина, потянулась Россия, Урал простучал под колесами, распахнулась тьма Сибири, затем надвинулся Тихий океан. Полная луна безучастно смотрела вослед вагонам.

Глухов проснулся от вкрадчивой сначала мелодии будильника; сон в поезде вырвался наружу и иссяк. Лабрадор Шерлок еще спал. Когда старый Шерлок спит и, похрапывая, поскуливает, он очень по-человечески это делает. Вот это и приводит к догадке: собачьи сны почти человечьи. Есть в снах нечто, что уравнивает немного всех, кому они снятся. Человек во сне глупеет, по его безволию нарушается все, что только может нарушиться, и люди становятся во сне немного животными; ну или ангелами. Во всяком случае, они несколько теряют человеческий облик. Что же мешает собакам становиться во сне немного людьми?

Будильник звенел каждое утро, кроме выходных, в 5:50. Первым делом Глухов впотьмах тащился в кухню и варил в джезве с двойным дном, заполненным морским песком, крепчайший Lavazza, смолотый обязательно накануне, перед тем как идти спать. Затем доставал из холодильника молоко, наливал треть чашки и ставил на сорок секунд в микроволновку. Тем временем всходил кофе. Соединив две жидкости, Глухов приступал к пробуждению. И только покончив с кофе, он сворачивал самокрутку и с наслаждением закуривал. Через минуту снимал с полки таблеточный контейнер, высыпал в рот содержимое ежедневной ячейки и запивал стаканом воды из фильтра. Оставалось только поздороваться со вскочившим к тому моменту с лежанки Шерлоком, умыться, пройтись с лабрадором по улице, облегчить собачку и накормить.

Ивану Глухову пятьдесят два года, и имя его — прибежище. Иногда ему казалось, что у него есть второе имя и он когда-нибудь узнает, кто он: например, Самюэль Вернон — бедный герой «Пятнадцатилетнего капитана» Жюля Верна. Или Бенджамин Уиллард — капитан разведки из «Апокалипсиса сегодня». Недаром Глухов был уверен, что у него есть двойник — простая вера, схожая с предрассудками древних египтян, считавших, что к каждому человеку прикреплена высшими силами сущность, чье имя особое — Ка. Этот Ка, точнее связанное с ним расщепление личности, как раз и отвечает за способность сознания к абстрагированию, к воображению вообще. В снах — действует Ка.

С 7 октября 2023 года прошло три месяца, и за это время Глухов был вынужден удвоить дозу венлафаксина и арипипразола. Теперь он не так часто погружался в состояние ужаса и ярости. Теперь он реже вскакивал среди ночи, бормоча: «Артемка, родной, как ты там, как, мой маленький…» Теперь он, пока допивал кофе, не погружался в телефон — в пришедшие за ночь новости из Газы. Теперь его ощущения напоминали собой то, что он однажды испытал, увидев фотографию, вынесенную на обложку книги французского философа, которым увлекался в юности: камбоджийского партизана подвергли страшной казни — посажению на кол; а чтобы человек не умер от болевого шока, его предварительно обкололи огромной дозой морфина, так что казнимый начал даже улыбаться. Да, Глухов теперь мог думать — и даже на посторонние происшедшему 7 октября темы, но все равно диэлектрическое его стекло, находящееся под чудовищным напряжением, время от времени пробивало, и тогда его охватывал клубок молний и искр, искореживавший все его тело и то, что осталось от души.

Сейчас Глухов смотрел с балкона на лесистую гору, за которой пролегает дорога на Хеврон, и думал случайную мысль: есть ли любовь с первого взгляда? Что он вообще знает о любви, кроме любви материнской, сопряженной с ежемгновенной заботой и участием? Мать любила его, он восхищал ее с младенчества. Она дрожала над ним и его сестрой и говорила: «Что такое счастье? Счастье — это когда дети не болеют». Любовь к женщинам Иван относил к иному миру, в котором есть место искусству. В юности любовь понималась им как боль и предел устремления, сочетаемые с высшим сексуальным наслаждением. Иными словами, это была в его жизни пчелиная история: ведь трутни, чтобы настичь королеву, увлекаемые ее запахом, взмывают на немыслимую для них — но не для королевы — высоту. Тот лучший самец, что не падет жертвой своих усилий и окажется в чести внести веер спермы в специальные резервуары в теле матки, станет обладателем будущего семенного фонда, зачав одним махом целый рой. Здесь нам и элемент естественного отбора (выше, дальше, быстрее), и осколок трубадурной культуры: воздушная гора, на вершине которой происходит соитие, оказывается метафизической горой, наполненной прозрачными частями охоты, устроенной влюбленным человеком, — чтобы уловить Бога. Любовь и есть ловушка для Бога. Но чаще в расставленные людьми тенета попадает чепуха или дьявол. Что же касается любви с первого взгляда — тут не было сомнений, что с любовью, точнее с ее перспективами, становится понятно все сразу. Глухову обычно требовалось секунд десять-двадцать первой встречи, чтобы выяснить, в каких отношениях он окажется с человеком когда-нибудь, когда им придется расстаться навсегда. Неважно, что будет происходить между ними в любой период знакомства, — общий знаменатель останется тем же, что успел сформироваться в первые мгновения. Вероятно, так устроен не только мозг, но и некий его отпечаток в эфире ноосферы: что-то, относящееся к высшим силам, в которые Глухов, впрочем, если и верил, то в тех пределах, в каких метафизика способна стать физикой или наоборот. Научное образование не мешало Глухову мыслить незримое. Напротив, иногда оно просто обязывало его верить в ангелов и Творца, но не в таких, какими привыкли потусторонний мир изображать люди. Для Глухова ангелы хоть и были этическими сущностями, но состояли преимущественно из формул, никакой плотью, кроме математической, они не обладали, в них ничто не могло сломаться, они только имели разные области обитания (применения) и всего две или три структурные косточки, к которым крепились метафизические маховые перья. Единственное, что его всерьез занимало в этом ангельском деле, — каким образом математика становится обладательницей энергии, иными словами, как математические формулы и теоремы становятся стихией: землей, огнем, воздухом, эфиром…

Вторую жену, мать Артемки, Глухов любил недостаточно. При том что она сама его не так уж и любила. После семнадцати лет брака развод становится вероятен благодаря хотя бы износу чувств. Есть браки, в которых распределение несчастья неравномерно. А есть такие, где счастье одно на двоих.

Относительно любви к детям: зд…