Фрагмент книги «Непрошеная повесть»
Уникальной особенностью классической средневековой японской прозы4 может считаться ее лирический характер; проникновенное раскрытие духовной жизни, чувств и переживаний, человека как главная задача повествования — явление, не имеющее аналогов в мировой средневековой литературе. Лирический характер этой прозы особенно проявился в жанре, по традиции именуемом японцами дневниками (никки). Повествование строилось в форме поденных записей, отсюда и название, хотя по существу это были повести разнообразного содержания, чаще всего автобиографические. Это мог быть рассказ о путешествии или об эпизоде из жизни автора (история любви, например), а иногда и история целой жизни. К жанру дневников восходит и «Непрошеная повесть» Нидзё, написана она в русле давней литературной традиции. Перед нами не дневник в современном понятии этого слова. Правда, повесть строится по хронологическому принципу, но очевидно, что создана она, если можно так выразиться, «в один присест», на склоне жизни, как воспоминание о пережитом. Начитанная, образованная женщина, Нидзё строго соблюдает выработанный веками литературный канон, прибегает к аллюзиям и прямому цитированию из знаменитых сочинений не только Японии, но и Китая, обильно уснащает повествование стихами, наглядно показывая, какую важную, можно сказать, повседневно необходимую роль играла поэзия в той среде, в которой протекала жизнь Нидзё. Широко используются так называемые формульные слова: «рукава, орошаемые потоками слез» — для выражения печали, «жизнь, недолговечная, как роса на траве» — для передачи быстротечности, эфемерности всего сущего.
В текст повести не только вплетаются образы или фразы, заимствованные из классической литературы; нетрудно заметить, что многие эпизоды, как они поданы здесь, основаны на чисто литературных источниках, а не подсказаны личным опытом автора. Перепевом традиционных мотивов являются, например, сцены прощания с возлюбленным при свете побледневшей луны на предутреннем небе или сетования по поводу пения птиц, слишком рано возвестивших наступление утра, т. е. разлуку, — мотив, перешедший в литературу из древнейших народных песен. Заимствование поэтических ситуаций и образов — это почти непременное правило средневекового «литературного этикета» — для своего времени, безусловно, было весьма эффективным приемом. Современникам Нидзё, людям той среды, в которой она жила, были понятны многочисленные аллюзии, они расширяли поэтический диапазон текста, усиливали его эмоциональное звучание.
