Фрагмент книги «Вчерашний мир. Воспоминания европейца»
Звездные часы с препятствиями
Бесовщина по-русски
Под чужим небом
Послесловие
Фотоматериалы
Перевод с немецкого Г. Кагана
Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».
Цвейг С.
Вчерашний мир : воспоминания европейца / Стефан Цвейг ; пер. с нем. Г. Кагана. — М. : Колибри, Азбука-Аттикус, 2025.
ISBN 978-5-389-10262-0
16+
«Вчерашний мир» — последняя книга знаменитого австрийского писателя Стефана Цвейга, созданная в изгнании, в самый разгар Второй мировой войны. Прежде всего, это книга-прощание. Последний раз Стефан Цвейг оглядывается на величественное здание европейской культуры, приговоренное к сносу немецкими войсками. Перечисляет названия книг, городов и улиц, счастливые и печальные события, из которых сложилась первая половина ХХ столетия, с любовью пишет о людях, знакомством с которыми гордится. Однако «Вчерашний мир» — не просто сборник воспоминаний. Книга задумана как беспощадная исповедь сына своего столетия. «Много должно было произойти, — пишет Цвейг в предисловии, — событий, испытаний и катастроф, прежде чем я нашел в себе мужество начать книгу, в которой мое „я“ — главный герой».
© Г. Каган, перевод, 1987
© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025
Издательство КоЛибри®
Такими время встретим мы,
какими нас оно застигнет.
Шекспир. Цимбелин
Предисловие
Я никогда не придавал своей персоне столь большого значения, чтобы впасть в соблазн рассказывать другим историю моей жизни. Много должно было произойти — намного больше, чем обычно выпадает на долю одного лишь поколения, — событий, испытаний и катастроф, прежде чем я нашел в себе мужество начать книгу, в которой мое «я» — главный герой или, лучше сказать, фокус. Ничто так не чуждо мне, как роль лектора, комментирующего диапозитивы; время само создает картины, я лишь подбираю к ним слова, и речь пойдет не столько о моей судьбе, сколько о судьбе целого поколения, отмеченного столь тяжкой участью, как едва ли какое другое в истории человечества. Каждый из нас, даже самый незначительный и незаметный, потрясен до самых глубин души почти беспрерывными вулканическими содроганиями европейской почвы; один из многих, я не имею иных преимуществ, кроме единственного: как австриец, как еврей, как писатель, как гуманист и пацифист, я всегда оказывался именно там, где эти подземные толчки ощущались сильнее всего. Трижды они переворачивали мой дом и всю жизнь, отрывали меня от прошлого и швыряли с ураганной силой в пустоту, в столь прекрасно известное мне «никуда». Но я не жалуюсь: человек, лишенный родины, обретает иную свободу — кто ничем не связан, может уже ни с чем не считаться. Таким образом, я надеюсь соблюсти по меньшей мере хотя бы главное условие любого достоверного изображения эпохи — искренность и беспристрастность, ибо я оторван от всех корней и даже от самой земли, которая эти корни питала, — вот я каков теперь, чего не пожелаю никому другому.
