Фрагмент книги «Дурман Востока. По следам Оруэлла, Конрада, Киплинга и других великих писателей, зачарованных Азией»
Возможно, мы путешествуем ради того, чтобы не наскучить самим себе. Слишком уж много времени человеку приходится проводить в компании со своим «я»: изо дня в день наблюдать, как оно повторяет одни и те же слова, совершает те же ошибки, встречается с теми же друзьями и родственниками, курсирует между домом, работой, тренажерным залом и квартирой тестя с тещей. Моэм говорил, что часто устает от себя — это утверждение кажется довольно странным, если звучит из уст человека, который успел побывать врачом, исследователем, писателем и агентом британской разведки, поддерживал любовные связи и с женщинами, и с мужчинами и чем только не увлекался за свою жизнь — от искусства и архитектуры до тенниса. И все же лишь странствия по неизведанным местам, общение с непохожими на себя людьми, ощущение свободы от уз и оков повседневности позволяли ему не застывать — и все время меняться.
«Я всегда возвращаюсь домой другим человеком», — писал он.
Говоря о путешествиях, Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965) подразумевал нечто совсем непохожее на сегодняшний массовый туризм, который едва ли в состоянии изменить человека. Современный турист — существо стадное. Он селится в шикарных отелях, закупается сувенирами в точно таких же торговых центрах, как и у себя дома, и, нарядившись туземцем, фотографируется на память — хотя настоящих местных жителей и в глаза-то не видел. Зато он готов рискнуть жизнью, лишь бы выложить красивое фото в социальных сетях. Пару лет назад мне довелось оказаться в Портофино, в районе утесов, с которых открывается вид на Геную; там я увидел семейство, которое жаждало запечатлеть себя на фоне заката, но все никак не могло придумать, где бы им встать так, чтобы выглядело «покрасивее». Кончилось тем, что мать взяла ребенка на руки, вытянула их над обрывом — и спросила отца, все выбиравшего ракурс получше: «А может, так?» У меня на мгновение дух перехватило. Да, вероятность того, что малыш выскользнет из рук матери, была невелика, однако же… Стоило ли так рисковать ради одной красивой фотографии? «Надо быть последним глупцом… чтобы рассчитывать, будто внешний мир в состоянии развеять скуку»[1], — сказал бы этим людям Сомерсет.
