Ральф 124С 41+. Роман о жизни в 2660 году

Хьюго Гернсбек

Ральф 124С 41+

РОМАН О ЖИЗНИ В 2660 ГОДУ

Хьюго Гернсбек

Ральф 124С 41+. Роман о жизни в 2660 году. — М.: Вимбо, 2025.

ISBN 978-5-00224-953-4

Иллюстрация: Алла Белова

Литературное редактирование: Геннадий Корчагин

Послесловие: Владимир Сурдин

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

«Ральф 124С 41+» появился на свет в 1911 году в «Модерн электрикс», первом журнале, который издавал автор. Изначально журнал был посвящен исключительно вопросам радио. Повесть писалась во времена, когда слово «радио» еще не вошло в обиход. В те годы мы пользовались термином «беспроволочная связь».

Учитывая прогресс науки за годы, истекшие со времени, когда был написан «Ральф», и желая представить книгу для гораздо более широкого круга читателей, автор был вынужден внести в нее многочисленные поправки и кое-что переписать заново. Однако первоначально заложенные в повесть идеи и концепции не подверглись сколько-нибудь существенному изменению.

Автор всегда помнил о том, что предсказания и прогнозы в большинстве случаев принимаются за фантастику. Так было с «Наутилусом» в известном романе Жюля Верна «80 000 километров под водой». В то время его концепция подводной лодки была объявлена смехотворной. Однако пророчество сбылось. Более того, воображение этого писателя значительно отстало от того, что фактически достигнуто наукой на сегодняшний день.

Если вы полагаете, что автор забрел чересчур далеко в область чистого воображения, представьте себя на миг среди ваших далеких предков, которым бы рассказали о паровозе, пароходе, рентгеновских лучах, телеграфе, телефоне, фонографе, электрическом освещении, радиосвязи и тысяче других обыденных принадлежностях наших дней. Разве прадеды не сочли бы такие предсказания верхом безумия и нелепости?

По отношению к предсказаниям, содержащимся в этой книге, вы находитесь точно в таком же положении, как и ваши отдаленные предки. Открыв через семьсот пятьдесят лет, то есть в эпоху, описанную в повести, эту книгу, наши потомки посмеются над отсутствием у автора достаточного воображения, чтобы угадать самые элементарные достижения первой половины следующего века!

Возможно, заслуживает упоминания то обстоятельство, что некоторые из сделанных автором в 1911 году предсказаний уже стали реальностью. Тут в первую очередь следует указать устройство, которое автор назвал гипнобиоскопом и которое имеет целью приобретение знаний во время сна. Автор был немало изумлен, когда ознакомился с результатами опытов Джеймса Финни, начальника радиослужбы военно-морского флота США, испробовавшего на себе в 1923-м новый метод и затем применившего его практически в морском училище в Пенсаколе, штат Флорида. Можно наблюдать, как курсанты спят на длинных кушетках с чем-то вроде шлема на голове. В шлем вмонтированы два телефонных приемника, по которым спящему передаются радиосигналы. Было установлено, что во сне курсант быстрее запоминает азбуку Морзе, чем если учить его другим способом. Это потому, что подсознание человека никогда не спит. Курсанты, не выдержавшие экзамен, успешно сдали его после обучения указанным методом.

Научная концепция автора, или его видение мира таким, каким тот станет через семьсот пятьдесят лет, является проекцией суммы научных знаний сегодняшнего дня. Развитие науки происходит усиленным темпом, и если это поступательное движение продолжится, можно с полным основанием предположить: то, что будет фактически достигнуто через семьсот пятьдесят лет, далеко превзойдет описанное в этой книге.

Хьюго Гернсбек

3 сентября 1925 года

1 ЛАВИНА

Вибрации в лаборатории не успели стихнуть, как со стеклянного стула поднялся человек и посмотрел на сложный прибор, стоящий на столе. Теперь работа над ним закончена, последняя деталь встала на свое место. Человек взглянул на календарь. Первое сентября 2660 года, канун знаменательного и хлопотливого дня, когда предстоит проверить конечную фазу длившегося три года эксперимента.

Он зевнул и потянулся всем своим могучим телом. Это был крупный мужчина, значительно выше среднего роста его современников, куда ближе к росту великанов-марсиан.

Однако выдающееся телосложение этого человека не шло ни в какое сравнение с его огромным умом. Это был Ральф 124С 41+, величайший ученый своего времени, один из десяти живущих на планете людей, которым было разрешено прибавлять к своему имени знак +.

Ральф подошел к укрепленному на стене телефоту, нажал несколько кнопок, и через некоторое время экран аппарата засветился. На нем появилось чисто выбритое и довольно привлекательное лицо мужчины лет тридцати. Узнав в своем телефоте Ральфа, он с улыбкой поздоровался:

— Привет, Ральф!

— Здравствуй, Эдвард. Приходи завтра утром ко мне в лабораторию. Покажу нечто исключительно интересное. А впрочем, лучше взгляни-ка сейчас!

Ральф посторонился, чтобы его приятель мог увидеть прибор на столе. Прибор этот находился футах в десяти от экрана телефота.

Эдвард подошел поближе к своему экрану, чтобы лучше разглядеть изображение.

— Так ты его доделал! — воскликнул он. — А как же твой знаменитый...

В этот момент голос Эдварда пресекся, и одновременно померк экран Ральфа. Что-то случилось на центральной станции телесвязи. После нескольких тщетных попыток восстановить работу устройства раздосадованный Ральф уже собирался отойти от стола, но тут экран снова ожил. Однако вместо своего друга Ральф увидел миловидную девушку. На ней было вечернее платье; рядом на столе горела лампа.

Появление незнакомого лица на экране поразило девушку, и она вскрикнула. Ральф поспешил объясниться:

— Извините, пожалуйста, но на центральной снова что-то перепутали. Мне придется подать жалобу на плохое обслуживание...

Ответ незнакомки показал, что в этот раз неполадки на центральной были не совсем обычными: Ральф оказался соединен с межконтинентальной линией. Наконец он уловил фразу:

— Pardon, monsieur, je ne comprends pas1.

Ученый тотчас повернул маленький светящийся переводной диск, установив стрелку против надписи «Французский».

— Такая досада с этими неполадками на линии, — произнесла девушка теперь уже на безукоризненном английском языке и тут же спохватилась, что она не слишком любезна с этим приветливо улыбающимся мужчиной приятной наружности. — Но иногда центральной станции можно простить ее ошибки. Конечно, все зависит от великодушия и деликатности другой пострадавшей стороны, — добавила она.

Ее попытка смягчить тон, чуть приправленная кокетливостью, не осталась незамеченной Ральфом. Он поклонился в знак признательности.

Незнакомка приблизилась к экрану и с любопытством взглянула на открывшуюся перед ней лабораторию — одну из лучших в мире.

— Какое странное помещение! Что это? Где вы находитесь?

— В Нью-Йорке, — протянул в ответ Ральф.

— Это очень далеко отсюда, — сказала она весело. — А вы можете угадать, откуда я говорю?

— Пожалуй, могу, и довольно точно, — кивнул Ральф. — Во-первых, прежде чем я включил аппарат для перевода, вы говорили по-французски, так что надо полагать, вы француженка. Во-вторых, в вашей комнате горит лампа, а в Нью-Йорке сейчас только четыре часа пополудни. Вы в вечернем платье... У вас, очевидно, уже вечер, а так как часы на вашем камине показывают девять, я могу заключить, что вы находитесь во Франции, ведь нью-йоркское время опережает французское на пять часов.

— Толково, но не совсем верно. Я не француженка и живу не во Франции, а в западной Швейцарии — в моей родной стране. Вы, должно быть, знаете, что швейцарское время почти совпадает с французским.

И они оба засмеялись.

— Ваше лицо кажется мне знакомым, как будто я где-то вас видела, — внезапно прозвучали ее слова.

— Вполне возможно, — смутился Ральф. — Вы, вероятно, видели мою фотографию.

— До чего же я недогадлива! — воскликнула она. — Почему не узнала вас сразу!.. Ведь вы знаменитый американский изобретатель Ральф 124С 41+.

Ученый улыбнулся, а девушка продолжила:

— Ваша работа, несомненно, очень интересна. Как мне повезло, что я с вами познакомилась так необычно! Подумать только — знаменитый Ральф 124С 41+, который всегда избегает общества!.. — И после минутного колебания она вдруг решительно произнесла: — Вы не сочтете меня нескромной, если попрошу у вас автограф?

К своему удивлению, Ральф заметил, что ему понравилась эта просьба. Обычно он отвечал женщинам — охотницам за автографами вежливым отказом.

— С удовольствием, — сказал он. — Но хотелось бы, однако, узнать, кому я его даю.

— Вот как, — с некоторым смущением сказала она. — А для чего вам это нужно?

— Для того, — ответил Ральф со смелостью, удивившей его самого, — чтобы мне не пришлось потом разыскивать вас по всей Швейцарии.

— Хорошо... В таком случае, — проговорила она, краснея, — я, очевидно, должна назвать себя. Я Элис 212В 423, живу в Вентальпе.

Ральф подключил к своему телефоту телеавтограф, девушка сделала то же у себя. Когда оба прибора были соединены, ученый написал свое имя и увидел, как его подпись тут же появилась на аппарате в Швейцарии.

— Спасибо от всей души! — воскликнула Элис. — Как я горда, что получила ваш автограф! Ведь, насколько я знаю, вы впервые дарите его женщине, не так ли?

— Вы совершенно правы, и должен признаться, что для меня огромное удовольствие преподнести его именно вам.

— Как чудесно! — восторженно продолжала она, разглядывая автограф. — Мне еще никогда не приходилось видеть подлинной подписи с плюсом... Просто невероятно, что я вдруг сделалась обладательницей автографа одного из десяти...

Благоговение и восторг светились в ее темных глазах. Ральфу стало немного не по себе. Девушка почувствовала это и попыталась как-то оправдаться.

— С моей стороны просто бессовестно отнимать у вас время, — заговорила она снова. — Но видите ли, последние пять дней не с кем было словом перемолвиться и теперь до смерти хочется отвести душу.

— Продолжайте, пожалуйста, я слушаю вас с удовольствием. Почему вы одна?

— Дело в том, — объяснила она, — что мы с отцом живем на середине высоты горы Монте-Роза, и вот уже пять суток здесь бушует такая ужасная метель, что нашу виллу буквально засыпало снегом. И ни один воздухолет не смог приблизиться к ней. Я в жизни не видала ничего подобного! Мои отец и брат отправились в Париж, рассчитывая в тот же день вернуться, но в пути произошла авария и брат повредил коленную чашечку. Это заставило их задержаться вблизи Парижа, а здесь тем временем повалил снег. Телесвязь нарушилась — где-то в долине сошла лавина, и первый, с кем меня соединили за эти пять дней, были вы. Не возьму в толк, как это центральная соединила меня с Нью-Йорком. Прямо загадка!

— В самом деле, удивительно. А что с вашим радио?

— Обе мачты — силовая и передаточная — были сорваны одновременно, и я осталась вовсе без средств связи. Наконец мне с трудом удалось временно установить легкую магниевую силовую мачту; я вызвала телепередаточную станцию и просила снова направить сюда энергию, как вдруг оказалась соединенной с вами.

— Я так и подумал, что произошла какая-то авария, когда увидел в вашей комнате старомодный «Рэйдиаламп»2, но не вполне уяснил себе, в чем дело. Вам стоит проверить энергию — полагаю, ее уже успели направить. Во всяком случае, люминор должен работать.

— Вы скорее всего правы, — ответила Элис и тут же громко и отчетливо скомандовала: — Люкс!

Чувствительный механизм детектофона люминора тотчас отозвался на ее приказание: комната наполнилась чудным холодным розоватым светом, исходящим от тонкого провода, протянутого под белым потолком вдоль четырех стен помещения.

Однако свет показался Элис слишком интенсивным, и она потребовала:

— Убавь яркость!

Механизм сработал и на этот раз: излучение проводов люминора ослабело, и комната погрузилась в приятный нежно-розовый сумрак.

— Теперь лучше, — улыбнулась девушка. — И калориферы стали нагреваться. Ведь я до костей промерзла! Только подумайте: пять дней без отопления! Право, я иногда завидую нашим предкам, которые, насколько мне известно, отапливали свои жилища печами, сжигая в них куски дерева или необычного черного камня.

— Да уж, попали вы в переделку! Просто ужасно оказаться отрезанной от всего мира, и это в наши дни, когда научились управлять погодой. Уникальный опыт, что ни говори. Но мне все же непонятно, что могло вызвать метель в середине лета?

— К сожалению, несколько месяцев назад губернатор нашего кантона не поладил с четырьмя инженерами погоды, и они объявили забастовку. Потребовали, чтобы власти значительно улучшили для них условия, а получив отказ, включили четыре метеобашни разом на максимальное повышение давления и скрылись, оставив ток высокого напряжения бесконтрольно излучаться со страшной скоростью. Это произошло вечером, а к полуночи весь наш кантон, окруженный четырьмя метеобашнями, был покрыт слоем снега толщиной в два дюйма. Эти инженеры специально установили на башнях дополнительные, обращенные вниз разрядники, с тем чтобы снег засыпал метеобашни. Они все предусмотрели. К башням нельзя было подойти в течение четырех дней. Наконец их пришлось разрушить при помощи энергии, направленной из сорока остальных метеобашен. Затрачено…