Фрагмент книги «Молва»
«Части Красной Армии и Военно-Морского Флота, — сообщала листовка, расклеенная по городу, — вместе со всеми трудящимися Одессы героически отбивают атаки озверелого врага, нанося ему тяжелые удары. Проявим еще большую храбрость и отвагу в борьбе за родную Одессу!»
Со стороны степи город спешно опоясывали траншеями и противотанковыми рвами. На строительстве оборонительных сооружений работали все, кто мог держать в руках кирку, лопату, лом, старики, женщины, подростки. На Степовой, Дальницкой и других выбегавших в степь улицах баррикады — горы мешков с песком и известнякового камня возвышались до крыш домов. Город превращался в крепость.
В один из этих дней Яшу неожиданно вызвали в райком комсомола.
— Все так же рвешься в бой? — спросил секретарь райкома комсомола, едва Яша перешагнул порог кабинета.
Прищурившись, Яша недоверчиво посмотрел на секретаря. Чего это он вдруг? Говорили вроде недавно. Недели две назад.
«Придет еще твое время, повоюешь, — сказал тогда секретарь Яше и, посмотрев на него усталыми, воспаленными глазами, добавил: — А пока собирай хлопцев — айда рыть окопы».
«Винтовку — и на фронт», — стоял на своем Яша.
«Лопату в руки и рыть окопы», — повторил секретарь жестко и, прикрыв ладонью Яшино заявление, дал понять, что разговор окончен.
А вот сегодня его вызвали в райком.
— Да разве один я, многие ребята хотели бы сейчас быть там, — после небольшой паузы ответил Яша, кивнув головой в сторону, откуда доносился гул канонады.
— Почему же до сих пор не среди бойцов?
— Пробовали, не получилось, — он горько усмехнулся, вспомнив, как первый раз их вернули с полдороги, а второй — почти с передовой…
— А траншеи рыли?
Вместо ответа Яша молча показал ладони, покрытые желтыми бугорками мозолей.
— Вот что, — секретарь встал, заходил по кабинету. — Вашу мореходку скоро эвакуируют…
Сердце у Яши екнуло. Неужели придется уезжать с училищем?
«А как же родные? — хотел спросить он. — Ведь дома больной, парализованный отец, мать, сестренка, брат Лешка».
Вдруг ухнуло так, что задрожали стекла, и в стакане, стоявшем на столе, задребезжала ложечка.
