Фрагмент книги «Мириады языков. Почему мы говорим и думаем по-разному»
Посвящается Шен и Крис
Ледяные порывы ветра на много градусов ниже нуля и, судя по гримасам прохожих, неприятны даже по меркам манхэттенцев. Я укрываюсь в крохотной, как шкаф, кофейне у подножья неприветливого каньона, который именуется Восьмой авеню. Город как будто захвачен врасплох суровой январской метелью; снег скапливается на обочинах дороги, по которой ползет утренняя вереница машин, едущих в офисы. С капучино в руке, ощущая, как щеки вновь обретают чувствительность, я нахожу, что вид из окна становится сказочным. Но сказка вскоре исчезает из-за происходящего на углу Восьмой авеню и 42-й улицей, где у серебристой Toyota Prius возникли проблемы — она буксует в снегу, пытаясь повернуть направо. Передние колеса крутятся вхолостую, на перекрестке скапливаются машины, они отчаянно гудят, хотя водитель гибрида явно ничего поделать не в силах. Проходит не меньше минуты, прежде чем колеса машины обретают сцепление с поверхностью, пробившись сквозь слои снега и достигнув асфальта. Хетчбэк скользит дальше, направляясь в спальные районы среди потока нетерпеливых водителей и пассажиров.
Мне приходит в голову вопрос: можно ли назвать снегом то, в чем увязла машина? Выбор слова кажется не совсем подходящим. Более точным представляется «давленый снег», потому что просто «снег» — это неточно или как минимум недостаточно. «Слежавшийся снег»? Это не снег с дождем, поскольку падал в виде снежинок, а не ледяных шариков. Я чувствую себя языковым инвалидом, пытаясь найти более подходящее слово. Это безусловно сорт снега, но все доступные описания ощущаются как семантически неточные. Колеса машины застряли в «снежном льду», или «льдистом снегу», или в «снежной каше». Все эти выражения, приходящие на ум, ощущаются как нечто кустарное и не вполне общепринятое, и большинство из них составные — «снег» определяет или определяется другим словом.
И тут мне в голову приходит географическое совпадение. Я нахожусь всего в нескольких километрах от бывшего рабочего места Франца Боаса, который считается основателем американской антропологии и автором идеи о том, что «в некоторых языках существует много обозначений снега». Боас был профессором Колумбийского университета и первым ученым, предположившим, что английская снежная терминология относительно бедна. В 1911 г. он обнаружил, что в инуитских языках существуют как минимум четыре различных базовых обозначения, которые все переводятся английским словом snow и смежными дескрипторами. Там есть слово qana «падающий снег»; piqsirpoq «поземка»; qimuqsuq «снежный занос»; и aput «снег, лежащий на земле». Преувеличения росли по экспоненте, и в конечном итоге открытие Боаса повлекло за собой популярное (пусть и не среди ученых) представление о том, что у эскимосов десятки и чуть ли не сотни слов для обозначения снега. Подобные утверждения повторяются в The New York Times и прочей прессе. Как отмечалось в вышедшем еще десятилетия назад юмористическом эссе лингвиста Джеффри Пуллума, многие заявления, связанные с темой «обозначения снега», были до смешного неточными. Неточность, однако, не подразумевает, что языки не несут неожиданных и глубоких различий в плане того, как они описывают определенные физические явления. Масштаб этих различий, вероятно, кое-где упускался из виду именно из-за подобных преувеличенных утверждений, как в случае с эскимосским снегом, — утверждений, которые было легко опровергнуть. Как мы убедимся в этой книге, в изучении языков мира периодически всплывает аналогичная склонность отмахиваться от языкового разнообразия. Если оставить в стороне этот более масштабный вопрос, очевидно, что с тех пор нет недостатка в дебатах и толкованиях вокруг преувеличений, связанных с присутствием в некоторых языках бесконечного множества обозначений снега. Бо́льшая часть этих дебатов упускает из виду простой ключевой момент, иллюстрируемый примером Боаса: языки обычно отражают среду, в которой они развиваются. Народы Гренландии, скорее всего, будут говорить о разных видах снега, так как они часто сталкиваются с разным снегом и, соответственно, должны координировать свое поведение и действия вокруг него. Напротив, группа аборигенов в Австралии может быть совсем незнакома со снегом и не нуждаться в базовых словах для его обозначения, а тем более обозначения его разновидностей. Сюжет с «обозначениями снега» в основе своей — всего лишь простая иллюстрация того факта, что на языки влияют специфические социальные потребности и среда обитания их носителей. Языки мира невероятно разнообразны отчасти в силу разнообразия физических и социальных сред, в которых живут люди. В этой книге я рассмотрю некоторые ключевые результаты исследований языкового и культурного разнообразия, представлю новые данные о том, как люди общаются и мыслят. Цель этой работы — показать особенно актуальные направления исследований, которые проводятся психологами, лингвистами, антропологами и другими специалистами. Эти исследования меняют наши представления о человеческой речи и связанных с ней мышлении и поведении1.
