Фрагмент книги «Ким Ир Сен. Вождь по воле случая»
Я очень благодарен Шиле Миёси Ягер, одному из ведущих историков Корейской войны, и ее мужу Джиюлю Киму, историку и полковнику армии США в отставке, за их советы по шестой главе книги, посвященной этой войне.
Рукопись книги прочитали Пак Хэнун, советник южнокорейского издательства «Хануль», и мой друг Анастасия Гой. Их советы помогли автору значительно ее улучшить.
Своими уникальными свидетельствами с автором этих строк поделились Юрий Кан, живший в КНДР в 1940-х годах неподалеку от дома Ким Ир Сена, Дмитрий Капустин, работавший в советском посольстве в КНДР в конце 1960-х, Эдриан Бузо, работавший в посольстве Австралии в Пхеньяне десятилетием позже, Антон Беблер, участвовавший в приеме Ким Ир Сена в Югославии в 1975 году, Ан Чханиль, бежавший из Северной Кореи в 1979-м, и Ким Ёнхван, встречавшийся с Ким Ир Сеном в 1991 году. Я очень благодарен им за их интервью.
Кроме того, я хотел бы высказать мою благодарность Владимиру Дорохову, Ё Хёнчжуну, Ки Квансо, Ким Сонён, Борису Канторовичу, Анастасии Королевой, Таисии Лаптевой, Ли Миён, Брайену Майерсу, Оливеру Машетеру, Пак Чханпхё, Балажу Салонтаю, Игорю Селиванову, Елизавете Семеновой, Алеку Сигли, Татьяне Федоровой, Нику Хольту, Оливеру Хотхэму, Чон Сончжану и Чхве Хёнчжуну за помощь в написании книги.
Из всех архивов, в которых я собирал материалы, самыми открытыми для исследователей и приятными для работы были южнокорейский Архив Комитета по компиляции национальной истории и Российский государственный архив новейшей истории. Я бы хотел выразить свою признательность их сотрудникам и руководству.
К вопросу о транслитерации
При написании любой книги об истории Северной Кореи на русском языке автор с неизбежностью сталкивается с проблемой транслитерации. Если в русскоязычной японистике общепринятым стандартом является система Поливанова, а китаистике — «новая» система Палладия Кафарова, то в корееведении ситуация куда сложнее.
В отличие от Китая и Японии, почти всю первую половину ХХ века Корея не была суверенной страной. Это привело к тому, что корееведения как особой дисциплины в России и, позднее, в СССР тогда почти не существовало, корейский язык преподавался в очень ограниченном масштабе и Кореей занимались почти исключительно советские корейцы, которые записывали корейские имена и названия в соответствии с привычным им диалектным произношением. Диалект этот сильно отличается от нормативного корейского языка: например, имя корейского писателя Чхве Сохэ по этой записи писалось как Цой Се Хя. От тех же времен пошла и странная традиция разбивать корейские имена на два слова, хотя, если задуматься, записывать, например, имя первого южнокорейского президента как Ли Сын Ман не менее странно, чем писать Маяковский Влади Мир. Поэтому в большинстве современных корееведческих работ имена пишут слитно (тут надо заметить, что в восточноазиатских именах фамилия предшествует личному имени).
