Фрагмент книги «Она исчезла последней»
Тут Чарли замолкает, чтобы проглотить горку осетровой икры и запить ее хорошим глотком «Скримин-Игл»2. Молчит и Алекс.
— К счастью для тебя, менеджер проекта позвонил мне. И я повел их в Коннахт на «ужин с поваром». Гробаный стейк. Впрочем, ты же дилетант. А мы хотим, чтобы, получив контракт, они остались с нами. Ведь лоббисты им будут нужны круглый год.
Чарли с такой силой хлопает Алекса по спине, что наверняка выбил бы из него то, чем он подавился — если бы он, конечно, подавился.
— Грёбаный стейк, Чарли, — тихо поправляет Алекс. — Грёбаный, «ё», а не «о».
— А я так и сказал.
— И это был выдержанный стейк на косточке.
— Несвежий стейк. Твою ж мать.
— Для Кэссиди будет большой удачей получить этот контракт, Чарли, — говорит Алекс. — Я бросил на это все силы, но правительство еще не решило, что делать с портами, и не может позволить себе технологии, которые эти ребята хотят продать.
— Ну, ведь что-то делать все равно придется, дабы не пускать нищебродов. Такова воля народа. А премьер-министр должен объявить, как будет работать таможня после Брекзита. И тогда почему бы не Кэссиди? Бесконтактный таможенный контроль — это же мечта. Эти братья просто чертовы гении какие-то.
— Думаю, бюджета премьер-министра хватит только на картонные вывески и черные маркеры, — возражает Алекс.
— Значит, нужно больше смазки, ты, непонятливый засранец, — огрызается Чарли и резко встает, чтобы найти Серену, администратора.
Алекс выливает остатки вина себе в бокал и осматривает коллег по работе — сто двадцать человек, собравшихся в большом, тускло освещенном подвальном помещении «Смоковницы». Это ежегодная рождественская вечеринка «Томпсон, Мэйл энд Синклер», или TM&S, для тех, кто не хочет лишний раз утруждаться. Единственная уступка, которую в безупречно выдержанном в национальном стиле ливанском ресторане сделали Рождеству, — центральное украшение столов: простые белые свечи, обвитые замысловатыми ягодными гирляндами. В зале по-прежнему пахнет экзотическим ароматом цеструма, или ночного жасмина; изысканно украшенные медные вазы-амфоры уютно устроились под традиционными арками, а пышные растения, скрывающиеся в углах, напоминают о лете в обрамленных кедрами садах.