Peter Cheyney

CAN LADIES KILL?

 

Перевод с английского Сергея Самуйлова

 

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Владимира Гусакова

 

Чейни П.

Могут ли леди убивать? : роман / Питер Чейни ; пер. с англ. С. Самуйлова. — СПб. : Азбука, Издательство АЗБУКА, 2025

 

ISBN 978-5-389-31004-9

 

16+

 

Роман Питера Чейни «Могут ли леди убивать?» о расследованиях агента ФБР Лемми Коушена. Когда директор ФБР получил письмо от некой Мареллы Торенсен с намеками на преступления государственного масштаба, разгадывать загадку он отправил Лемми Коушена. Явившись к автору письма в назначенное время, Лемми обнаружил, что дом пуст, а Марелла странным образом исчезла. Пустяковое, казалось бы, дело выльется в нелегкое расследование, в ходе которого Лемми столкнется с контрабандистами, наемными убийцами, китайской мафией и смертельно опасными красавицами.

 

© С. Н. Самуйлов, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Азбука®

ПРОЛОГ

Берлингейм, Калифорния

Вилла «Розалито»

1 января 1937 года

 

Директору Бюро расследований

Министерства юстиции США, Вашингтон

 

Уважаемый сэр,

после долгих размышлений я наконец решила написать Вам. Возможно, история покажется мистической, но в данном случае без этого не обойтись.

В течение последних двух или трех месяцев я случайно ­узнала о делах, заниматься которыми, на мой взгляд, должен Ваш департамент. Речь идет о делах криминального характера и федерального масштаба. В данный момент я не хочу говорить больше, поскольку надеюсь, что в получении от меня дополнительной информации необходимости нет.

Я очень надеюсь, что смогу написать Вам более подробно в течение следующих десяти дней или же ход событий с 1-го по 9-е число этого месяца даст мне основание для телефонного звонка с целью прояснения этого вопроса.

Если же Вы не получите от меня вестей до 9-го числа сего месяца, полагаю, Вам следует прислать надежного сотрудника для контакта со мной во второй половине дня 10-го числа. Если потребуется, я буду готова сделать ему полное за­яв­ление.

Искренне Ваша

Марелла Торенсен

ГЛАВА 1
Холодильник для дамы

Стою, смотрю на этот дом и думаю, что если у меня ко­гда-нибудь заведутся деньжата и я стану на якорь, то брошу кости в такой вот лачужке.

Потому что в ней есть то, что называют атмосферой. Домишко стоит в стороне от проезжей части, на склоне небольшого зеленого холма. От дороги его отделяет белая ограда, повсюду цветочные клумбы и всякие декоративные штучки, выложенные белыми камнями. За воротами начинаются широкие ступеньки, ведущие вверх, к передней двери.

Признаюсь, я бы не прочь отдохнуть. Путешествовать самолетом, конечно, здорово, но немного утомляет. С другой стороны, я ловлю себя на том, что уже устаю от всего на свете. Да, устают даже джимены [1], но они, может быть, вам об этом уже говорили.

Поднимаясь по ступенькам к крыльцу, пытаюсь вообразить, что же собой представляет эта Марелла Торенсен. Ее фотографии у нас не нашлось, а жаль, потому что, когда я вижу фотографию дамочки, у меня возникают насчет нее разные идеи. Но поскольку я увижу ее через минуту, возможно, фотография не так уж и нужна.

Интересное дело. Вы видели письмо, которое эта да­мочка написала директору в Вашингтон. Она называет свою историю мистической. Я посмотрел это слово в словаре, там написано, что «мистическое» означает «энигматическое». Я опять в словарь, а там написано, что «энигматическое» ­означает «за пределами человеческого понимания».

Подумайте сами. Если дамочка пишет письмо директору Федерального бюро и намекает на какие-то темные дела, о которых ему следует знать, выходит, кто-то в этих краях нарушает закон. В таком случае хочется спросить: а почему же ты не обратилась к своему мужу? В конце концов, если ты замужем за парнем десять лет, то логично в первую очередь пойти к нему.

Но знаете, дамы частенько поступают странно. Хотя кто я такой, чтобы вам об этом говорить? Вы и сами все знаете. Они куда более практичны и решительны, чем принято думать. Романтики — это парни. Я сам знал одну дамочку из Цинциннати, весьма религиозную малышку, так она своего второго мужа пырнула отверткой только за то, что он не захотел идти в церковь в воскресенье. Вот вам и пример того, какими жестокими бывают женщины.

С такими мыслями я и поднялся на крыльцо. У двери симпатичная кнопка. Нажимаю и слышу, как где-то в доме мелодично звенит колокольчик. Стою, жду.

Сейчас четыре часа, дует легкий ветерок. Похоже, дождь собирается. На мой звонок нет отклика, поэтому я нажимаю на кнопку еще раз. Проходит пять или шесть минут. Что ж, иду по дорожке вокруг дома. Место, конечно, шикарное, не слишком большое и не слишком маленькое. Дорожка поворачивает за угол, и передо мной открывается ухоженная лужайка с маленькой китайской пагодой в дальнем углу.

В центре заднего фасада два французских окна, и я вижу, что одно из них приоткрыто. Подхожу ближе и замечаю: тот, кто входил или выходил в прошлый раз, так торопился, что отломил ручку. Как-то оно странно, ломать ручку застекленной двери.

Просовываю голову внутрь и вижу длинную комнату с низким потолком. Много хорошей мебели, красивые безделушки. И ни души. Захожу и негромко покашливаю, вроде как подаю знак, что я здесь. Никто не отзывается.

В правом углу комнаты — дверь. Иду туда, открываю и по­падаю в коридор. Снова покашливаю, так что меня вполне могут принять за чахоточного. Шагаю по коридору и оказываюсь в холле за передней дверью. Справа столик, на нем латунный поднос с почтой.

Под столиком у стены — видно, соскользнул с подноса — телеграфный бланк. Поднимаю, читаю. Так и есть, это телеграмма от директора для миссис Мареллы Торенсен, в которой сообщается, что специальный агент Л. Г. Коушен свяжется с ней сегодня между четырьмя и пятью часами пополудни.

Ну и где же она? Я оборачиваюсь и зову миссис Торенсен. В ответ тишина. Возвращаюсь по коридору. Слева широкая лестница. Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю в другой коридор: по правую сторону — перила, по левую — три комнаты за белыми дверями.

В конце коридора открытая дверь, а на полу женский шелковый шарфик. Подхожу, заглядываю. Женская спальня, причем премиленькая. Но выглядит так, словно кто-то здесь немного повеселился. Между двумя окнами, выходящими на фасадную сторону, стоит туалетный столик, только вот все, что на нем было, разбросано по полу. Большое кресло перевернуто, а прямо посреди голубого ковра, свернувшись змеей, лежит полотенце. Такое впечатление, что миссис Торенсен была сильно не в духе.

Я снова спускаюсь вниз, прохожу по коридору и начинаю свое маленькое расследование. Продвигаюсь по всему дому — никого. В кухне, возле банки с чаем, на столе нахожу записку. Адресована она некой Нелли. В записке сказано: «Об ужине не беспокойся. Я вернусь не раньше девяти вечера».

Похоже на то, что Нелли тоже взяла тайм-аут.

Выхожу из дома тем же путем, каким вошел, и закрываю французское окно. Возвращаюсь к взятой напрокат машине, сажусь и закуриваю сигарету. Если дамочка вернется не раньше девяти вечера, то почему бы мне не скататься в Сан-Франциско — потолковать с О’Халлораном? Может, он что-то дельное предложит.

 

Я уже собираюсь завести мотор, но тут из-за поворота показывается машина и подкатывает к вилле «Розалито». Из авто выходит дамочка, этакая стройная милашка с легкой походкой и модной шляпкой на черных волосах. Видать, с визитом к миссис Торенсен.

Поворачиваю ключ и отъезжаю, но поскольку парень я любопытный, то, минуя припаркованную машину, списываю номер. В конце дорожки оглядываюсь и вижу: дамочка жмет кнопку звонка. Думаю, ее ждет разочарование.

К половине шестого я в Сан-Франциско. Ставлю машину в гараж и беру курс на отель «Сэр Фрэнсис Дрейк», где я уже останавливался раньше. Регистрируюсь, пропускаю стаканчик, принимаю душ и сажусь пораскинуть мозгами в тишине.

Вы, наверно, со мной согласитесь, что все это выглядит чертовски глупо. Эта дамочка, Марелла Торенсен, пишет директору и просит прислать джимена, а потом, получив телеграмму, подтверждающую мой приезд, уматывает из дома, оставив кухарке записку, что вернется не раньше девяти часов. Как по мне, тут явно творится неладное.

Звоню в управление полиции, спрашиваю О’Халлорана и, надо же, попадаю прямо на него.

— Эй, Терри, — говорю я ему, — послушай. Ты сейчас занят чем-то серьезным? Можешь заглянуть в отель «Сэр Фрэн­сис Дрейк» поболтать с Лемми Коушеном?

Он, конечно, говорит, что придет. Теренс О’Халлоран, лейтенант полиции во Фриско, мой приятель с тех давних пор, как я помог ему найти приличную работу в этом городе. Виски он может залить в себя столько, сколько не примет организм ни одного знакомого мне копа. И притом что физиономия у парня невзрачная, как горное ущелье, мозги у него иногда шевелятся.

Ждать долго не приходится. Терри подваливает, я заказываю бутылку ирландского виски и начинаю понемногу выкачивать из него информацию:

— Послушай, Терри, обращаюсь к тебе вроде как неофициально, потому что сейчас этим делом занимается не департамент полиции, но, может быть, ты что-то знаешь о миссис Марелле Торенсен. Если знаешь, давай выкладывай.

Я рассказываю ему о письме, которое эта дама написала в Бюро расследований, и о своем визите к ней домой.

— Собираюсь вернуться на виллу к девяти, вот и подумал, что неплохо бы пока поразузнать об этой малышке и ее муже.

— Сказать, Лемми, особенно нечего, — говорит он. — Дамочку не видел давненько. Смотреть на нее приятно, но во Фриско она бывает хорошо если раз в год. А вот ее муж — тот еще пройдоха. Я так думаю, он свое дело знает и нос держит по ветру. И вот почему я так считаю.

Шесть лет назад он ничего собой не представлял, заурядный адвокатишка. Вел какие-то дела от случая к случаю, одна мелочовка, а потом вдруг становится поверенным самого Ли Сэма. А этот Ли Сэм — парень при деньгах. У него шелковый бизнес в Калифорнии и четыре фабрики по другую сторону каньона. Но чинкам [2] всегда мало, вот он и начал промышлять рэкетом, поставил столы для пинбола в Чайнатауне и, наконец, связался с типом по имени Джек Рокка, ко­торый приехал сюда из Чикаго и за которым тянется хвост уголовных дел длиной с мост Золотые Ворота.

Проблем с законом у этих двоих хватает, но как только запахнет жареным, наш парень Торенсен тут как тут, и, глядишь, все не так уж и горячо. Думаю, если бы он Ли Сэма не вытаскивал, чинку бы не удавалось выходить сухим из воды и никакие денежки ему бы не помогли.

Я киваю:

— Полагаю, Ли Сэм и платит ему немало за юридические услуги?

— А то как же. Торенсен неплохо себя обеспечил. Две машины, шикарный дом в Берлингейме и дом на Ноб-Хилл. Голова у него работает, но, знаешь, есть такие ловкачи, что сами себя переловчить могут. — Он закуривает сигарету. — Слушай, Лемми, а что эта дама, Марелла Торенсен, от вас, федералов, хочет?

— Хоть убей, не знаю, но постараюсь выяснить. Она ос­та­вила кухарке записку, что вернется к девяти часам. Я вый­ду отсюда примерно без четверти девять. Повидаюсь с этой дамой, может, узнаю, что у нее на уме. А пока давай запра­вимся.

Я звоню портье, заказываю ужин, мы сидим, едим и разговариваем о старых временах, до сухого закона, когда мужчины были мужчинами, а женщины были этому рады.

В половине девятого Терри уходит — у него какие-то дела в управлении, — а я начинаю думать о том, что пора вернуться на виллу и побеседовать с Мареллой Торенсен.

Выхожу из комнаты, и тут телефонный звонок. О’Хал­лоран.

— Эй, Лемми, — говорит он, — тут вот какое дело. Помнишь, я рассказывал тебе об этом парне, Ли Сэме? Он только что разговаривал со мной по телефону. Сказал, что беспокоится. Вот почему. Его дочь была в Шанхае — то ли в отпуск ездила, то ли еще зачем. Сегодня днем она ему позвонила. Мол, прилетела в Аламеду из Шанхая на «Чайна клипере». Ли Сэм удивлен, он и знать не знал, что она возвращается. Спрашивает ее, мол, как и почему? А она объясняет, что получила письмо от Мареллы Торенсен, в котором та говорит о желании ее увидеть сегодня во второй половине дня на вилле «Розалито».

Дочь Ли Сэма сообщает папаше, что прямо сейчас берет машину и едет на виллу «Розалито» в Берлингейме с таким расчетом, чтобы быть там через полчаса, а уже к шести вернуться домой на Ноб-Хилл.

Дома она не появилась, и старикан начинает беспокоиться: где дочка и что случилось? Звонит на виллу «Розалито», но никто не отвечает. Похоже, там никого нет. Я тебе потому об этом сообщаю, что если ты туда доберешься, то, может, расскажешь мне потом, что там происходит. А уж я дам знать чинку.

Я немного подумал и говорю:

— О’кей, Терри. Ты ведь сделаешь кое-что для меня, ладно? Пока волноваться из-за дочки Ли Сэма не стоит. У меня на этот счет есть одна мыслишка. Оставайся на месте. Думаю, я к одиннадцати вернусь, вот тогда и ты подтягивайся. Может, мне и будет что рассказать.

— Понял, — говорит Терри. — Я позвоню старику, скажу, что мы свяжемся с ним позже. — И вешает трубку.

Похоже, что это дело становится все более загадочным. Я так понимаю, та дамочка, которая подъехала к вилле «Розалито», должно быть, и есть дочка Ли Сэма. И если так, то куда ж она подевалась после того, как выяснила, что в доме никого нет?

Я спускаюсь, иду в гараж, где оставил машину, и лечу в Берлингейм. Надвигается туман — такие туманы спускаются на Сан-Франциско с реки Сакраменто, — и мне надо добраться до места, пока еще что-то видно.

Подъезжаю к вилле, останавливаюсь, иду по длинной террасной дорожке к передней двери и наигрываю мелодии на звонке. Снова никакого ответа. На другое я и не рассчитывал. Обхожу дом, вижу, что одна застекленная дверь открыта, хотя я ее и закрывал, когда выходил. Похоже, китаянка вошла этим же путем.

Я включаю свет, прохожу по дому — все по-прежнему — и заканчиваю обход в кухне. Замечаю, что записка, лежавшая около банки с чаем, пропала. Уж не наведывалась ли сюда кухарка Нелли? И если наведывалась, то где же она?

Иду в холл, снимаю телефонную трубку и звоню О’Хал­лорану. Спрашиваю, есть ли новости. Да, есть. Терри связался с Ли Сэмом, и тот сообщил, что дочь уже дома, вернулась в начале десятого — мол, задержалась у друзей.

Я спрашиваю, говорил ли он что-нибудь этому Ли Сэму насчет того, что миссис Торенсен не было на вилле «Розалито», и Терри отвечает, что нет, такой необходимости не было, все равно дочка Ли Сэма уже об этом знала.

Я говорю, что еду прямиком в отель и что из-за тумана рассчитываю вернуться туда часам к одиннадцати. Предлагаю ему встретить меня там и малость промочить горло. Терри отвечает, что ради виски и на край света помчится.

Выхожу на улицу, завожу машину и еду обратно. Туман навалился, как одеяло, да еще и дождик моросит. Мерзкий вечерок. Езда в такую погоду — одно мучение, так что возвращаюсь я только в четверть двенадцатого.

О’Халлоран, понятное дело, у меня в номере. Ту бутылку, что я заказал в прошлый раз, он уже прикончил, и я беру еще одну.

— Послушай, Терри, — говорю ему. — Я на этой работе подошвы сотру. Хочу наведаться к Ли Сэму домой да поговорить с его дочкой. Мне надо знать, где Марелла Торенсен.

Он ставит стакан на стол.

— Почему бы тебе не позвонить ее мужу? У него квартира на Ноб-Хилл. Может быть, она тоже там.

— Может, да, а может, нет. Если бы эта дама хотела поговорить с мужем о том деле, о котором хочет поговорить со мной, она бы это уже сделала. Прямо сейчас я не хочу беспокоить этого парня Элмара Торенсена. Хочу поговорить с китаянкой, а ты, будь другом, сделай кое-что для меня. Оставайся здесь с виски. Возможно, мне еще кое-что от тебя понадобится. В таком случае позвоню тебе из дома Ли Сэма.

— О’кей, Лемми. Как по мне, так лучше и не бывает. Ноги на стол и пью виски. Что еще надо для счастья?

Я выхожу. У двери оглядываюсь — он уже тянется за бутылкой.

Такси доставляет меня на холм и высаживает возле Вейл-Даун-Хаус, где живет Ли Сэм. Подхожу ближе и вижу: сквозь туман просвечивает окно. Дом здоровенный, стоит на собственном участке и окружен высокой стеной с большими разукрашенными воротами. Похоже, «зеленых» у старика, что листьев на дереве весной.

Прохожу через ворота, иду по подъездной дорожке, звоню. Дверь открывает узкоглазый тип в костюме дворецкого. Говорю, что я — федеральный агент, хотел бы перекинуться парой слов с…