Фрагмент книги «Вы не поверите!»
Вы не поверите!
Быть может, ребята, с отборной руганью у вас все о’кей — в нужный момент подберете крепкое словцо. Но вот что я скажу: даже если бы вы подслушали, как доктор Геббельс, поужинав эрзац-бифштексом, бормочет под нос всякое о мистере Черчилле, то не поняли бы и половины выражений, которые срывались у меня с языка в этом плавании.
Я человек нейтральных взглядов. Настолько нейтральных, что даже если думаю: «Герр Гитлер кривой, а Пизанская башня рядом с ним — эталон вертикали», я не скажу об этом и глухому. И будучи нейтральным, всякий раз, когда вижу фотографию герра Геринга в свеженьком мундире, издаю звук, вроде бы выражающий восхищение, но больше похожий на треск рвущейся ткани.
Я большой наивный лопух. Готов поверить, что Уинстон Черчилль потопил «Атению» [1], Польша вторглась в Потсдам, а Джо Сталин — всего лишь олух, пытающийся кое-как доучиться в колледже. Для меня неопровержимый факт, что чехи по злобе объявили войну самим себе, а Австрии нравится быть частью Венгрии. Обо всем этом знаю из речей доктора Геббельса. Кто я такой, чтобы утверждать, будто доктор — стопроцентный врун, рядом с которым Анания [2] выглядел бы жалким дилетантом, блефующим ради мелочи перед двумя подслеповатыми старушками из Общества трезвости и рукоделия?
Повторяю: я придерживаюсь нейтральных взглядов.
А еще я обожаю шведов. В полном восторге от шведского капитана грузопассажирского парохода, который заставляет судно выписывать кренделя, чтобы увернуться от торпед, выпускаемых с подводных лодок. Зачем их выпускают? Да просто парни у торпедных аппаратов хотят подружиться. Не отказался бы поговорить с ними о нейтралитете... с помощью обрезка водопроводной трубы!
Темень на борту просто жуткая. Стоит кому-нибудь чиркнуть спичкой, и кажется, будто начался салют в честь Дня независимости. А так — ни черта не видно. Хотя, по правде говоря, и смотреть особо не на что. Всякий раз, когда я пытаюсь пройти по верхней палубе, из темноты обязательно выныривает особа женского пола, кидается мне на шею и спрашивает, не знаю ли я, где ее каюта. Отвечаю дамочке, что не в курсе, ведь, разок окинув ее взглядом в судовой столовой, я решил сохранять полный нейтралитет.
