Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега

Содержание

Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега
Выходные сведения
Посвящение
Введение
I. Дочь Рима
Жест Цезаря
Колонна Тиберия
Проповеди Дени
Коронация Юлиана
Победа Аэция
II. Столица франков
Решение Хлодвига
Могила Женевьевы
Крыша Хильдеберта
Казнь Брунгильды
Трон Дагоберта
III. Забытый империей
Безучастность Карла
Коронация Пипина
Без Карла Великого
Противостояние Эда
Аллилуйя Оттону
IV. Главный город Капетингов
Ассамблея Адальберона
Дворец Роберта
Разочарование Анны
Домен Людовика
Школа Абеляра
V. Работа веков
Базилика Сугерия
Собор Мориса Сюлли
Завещание Филиппа Августа
Архивы Людовика Святого
Истоки и берега
Средиземноморью посвящается
I. Провансальский блеск
Многоликий Прованс
Олива
Бо-де-Прованс
Миндаль
Ла-Кро
Кипарис
Камарг
II. Побывать во Флоренции
III. Руки Святого Петра
IV. Зима на Капри
V. Сицилийские прогулки
VI. Кипр, причал цивилизаций

Maurice Druon

LES RIVAGES ET LES SOURCES

Copyright © 1965 by Maurice Druon


Maurice Druon

PARIS DE CESAR A SAINT LOUIS

Copyright © 1964 by Maurice Druon


Перевод с французского
Натальи Васильковой, Серафимы Васильевой


Подбор и подготовка иллюстраций Екатерины Мишиной


Фото Дарьи Ренье


Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».


Дрюон М.

Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега / Морис Дрюон ; пер. с фр. С. Васильевой, Н. Васильковой. — М. : Колибри; Азбука-Аттикус, 2015.

ISBN 978-5-389-09544-1

16+


Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и роману «Сильные мира сего», приоткрывающему закулисье современного западного общества. На этот раз перед нами совсем другой Дрюон — историк, писатель, но также и человек, влюбленный в великий город, который рассказывает о своем понимании Древнего мира, об истоках великих цивилизаций. В книге «Париж от Цезаря до Людовика Святого» главный персонаж — это город, который хранит память Франции, здесь оживают образы тех, кто закладывал фундамент французской столицы: Юлия Цезаря, Юлиана Отступника, враждующих королев Фредегонды и Брунгильды; Карла Великого, Пьера Абеляра, Людовика Святого и многих других. В книге «Истоки и берега» Дрюон поэтически живо рассказывает о Средиземном море, на берегах которого зародились начала культуры человечества.




© Н. Василькова, перевод, комментарии, 2015

© С. Васильева, перевод, комментарии, 2010

© Д. Ренье, фото, 2015

© ООО «Издательская Группа
„Азбука-Аттикус“», 201
5
Издательство КоЛибри®

Введение

«...Париж мне по-прежнему мил; я отдал ему свое сердце еще в дни моего детства... Я француз только благодаря этому великому городу: великому численностью своих обитателей, великому — своим на редкость удачным местоположением, но сверх всего великому и несравненному своими бесчисленными и разнообразнейшими достоинствами: это слава Франции, одно из благороднейших украшений мира»1.

Когда Мишель Монтень2 писал эти строки, Парижу сравнялось уже шестнадцать столетий и он весь целиком умещался на пятистах гектарах земли. Сегодня Париж раскинулся на более чем десяти тысячах гектаров. За четыре последних века существования столица Франции увеличилась в двадцать раз.

Монтень, попади он из своего Парижа в сегодняшний, не узнал бы ни­чего, кроме собора Парижской Богоматери, шпиля Сент-Шапель3, башни Святого Иакова4, кусочка Лувра да нескольких стен в Клю­ни...5 Что же до остального: дорог, зданий, транспорта, лавок, звуков, — тут ему просто все показалось бы чужим, ну, кроме разве что названий некоторых улиц на табличках... А если говорить о людях, то, может быть, родными ему показались бы повадки студентов, пробегающих каждый день через скверик у Сорбонны, мимо его мраморного подобия, где Монтень изображен сидящим — совсем по-домашнему, нога на ногу. Скульп­тура почти не возвышается над землей — мыслитель на одном уровне с проходящими людьми, на одном уровне с жизнью. Но Факультетская улица6, где уже в наше время Монтеню воздвигнут памятник, на цоколе которого выгравированы сказанные им прекрасные слова, — эта улица показалась бы ему незнакомой.

Тем не менее Париж как город совершенно тот же, потому что, желая рассказать о нем, дать ему определение, воспеть ему хвалу, — мы говорим словами Монтеня, не меняя ни буквы. В ходе веков камни стираются быстрее, чем слова.

Слава города и его долговечность складываются в основном из поступков, горестей, драм, снов и мечтаний людей, поколения которых сменяют одно другое и память о которых сохраняется дольше, чем их жилища. Добавляя после многих других собственную хвалу родному городу, я уступаю при этом своим склонностям романиста. В истории первых веков его существования, часто весьма туманной и неопределенной, я прилагаю особые старания к тому, чтобы различить человека, людей, тех, чьи деяния, следуя одни за другими, сотворили его легенду и соткали его судьбу.




1 Монтень М. Опыты. Ч. 3, гл. IX. О суетности. Пер. А. С. Бобовича.

2 Монтень Мишель (Montaigne, Michel Eyquem de; 1533–1592) — французский писатель и философ.

3 Сент-Шапель (Sainte-Chapelle) — «святая капелла», была задумана как хранилище реликвий, вывезенных Людовиком IX (Святым) из Константинополя, и возведена в 1245–1248 годах. Это лучшая из готических церквей небольших размеров. Тонкие каменные стены часовни усилены металлическими скобами и богато украшены. В первом ярусе (нижней капелле) три нефа, он укреп­лен контрфорсами. В основном ярусе (верхней капелле, высота которой достигает 20 м), куда можно было пройти из главных покоев дворца, вначале был устроен небольшой альков для королевской семьи. Неф верхней капеллы знаменит своими полностью сохранившимися витража­ми (в основном XIII века). Наружный портик с западной стороны, круглое окно-роза и пинакли, а также башенка перестроены в эпоху Нового времени.

4 Башня Святого Иакова (La tour Saint-Jacques) — все, что осталось на этом мес­те от романской церкви Сен-Жак-ла-Бушери, бывшая ее колокольня, законченная в 1573 году, когда церковь перестраивали, меняя стиль с романского на готический. В период Великой французской революции церковь, объявленная народной собственностью, была продана и разобрана на доходный товар — камни. А у башни — своя судьба. В 1648 году Блез Паскаль проводил здесь замеры атмосферного давления. Благодарные французы установили ему в башне памятник. Кроме того, ниши башни сохранили 19 статуй разных святых. Статуя святого Иакова украшает колокольню на самом ее верху, где по углам стоят скульптуры человека, орла, быка и льва — символы четырех евангелистов. Некоторое время башня служила для производства охотничьих пуль: расплавленный металл, падая с 50-метровой высоты через специальную решетку, застывал маленькими шариками в подставленных тазах с водой. С 1981 года на башне и в примыкающем к ней сквере работает метеостанция.

5 Имеется в виду открытый в 1843 году Музей Средневековья, который объединяет под своей крышей руины галло-римских терм и резиденцию аббатов Клюни.

6 Rue des Écoles (фр.).

I. Дочь Рима

Жест Цезаря

Люди, которым предстоят великие исторические свершения, появившись на свет, ничем особенно не отличаются от других младенцев. Новорожденные как новорожденные. Так же и города, очаги цивилизации: посмотреть в начале существования — место как место. Предназна­чение как тех, так и других до поры до времени внешне никак не проявляется, но наступает момент, когда судьба ставит на них свою отметину, открывая тем и другим их место под солнцем и открывая их самих миру.

Естественно, и остров Лютеция7 изначально ничем не отличался от сот­ни таких же, как он, островов. Подобно всем прочим, и этот напоминал изумруд из рассыпавшегося по водам Сены ожерелья. Ничто еще не привлекало внимания к глухой галльской деревушке, окруженной стеной из грубо вытесанных камней. Ничто не привлекало к ней внимания, и остров Лютеция мирно дремал посредине реки, пока весенним днем 53 года до Рождества Христова не появился здесь Юлий Цезарь, который шел из Амьенуа в Гатине8, затем дальше — к Сансу9 и искал самый короткий путь туда.

Той весной сеноны и карнуты10 — племена, жившие близ Санса и Орлеа­на, — наотрез отказались посылать своих представителей на Галльскую ассамблею, происходившую в амьенском лагере. Цезарь сразу же воспринял их отсутствие на ассамблее как акт неповиновения, поднял свои легионы и двинулся с ними в поход, решив перенести ассамблею в главный город паризиев, который назывался Лютеция Паризиорум11, — ближайший к мятежным территориям населенный пункт.

Украшенные изображениями орла и волчицы12 штандарты центурионов возникли среди ив и болотной флоры, которая произрастала по правому берегу, — совсем рядом с тем местом, которое сегодня занимает Шатле13. Легионеры утопали в грязи там, где мы сейчас пробираемся сквозь толпу в часы пик, торопясь в Театр Наций. Участники легендарного похода совсем уже скоро сыграют пролог эпопеи в двадцати актах, длящейся двадцать веков.

Цезарь остановил коня, приподнялся в седле и, указывая на остров, выступавший из воды напротив него, на остроконечные крыши, видневшиеся сквозь одетые листвой ветви, произнес:

— Сегодня вечером я разобью свой лагерь там!

Одним этим жестом он извлек Париж из сумрака — словно вытащил шар с выигрышным номером в лотерее Истории. Цезарь созвал в приглянувшемся ему городке Галльскую ассамблею и тем самым, предвосхищая события, назначил Лютецию Паризиорум на роль столицы.

Четыре года спустя Цезарь стал хозяином в Риме. Но к тому времени он успел мимоходом отметить город, который придет в свое время на смену Риму.

Колонна Тиберия

Стоило Цезарю покинуть Лютецию, паризии взбунтовались. Один из легатов14 Цезаря Лабиен15 разгромил на равнине Гренель войско паризиев с Камулогеном во главе, сражение это происходило на территории, где расположены наше Марсово поле и наша Военная школа.

Подобные совпадения заставляют задуматься. Следует ли, в частности, из этого сделать вывод о том, что действия, когда-то совершенные людьми в некоем месте, накладывают на него отпечаток и остаются в земле, словно зерно, которое постоянно дает всходы одного и того же растения?

Римские войска расквартировались в Лютеции. Вследствие размещения на острове постоянного гарнизона лагерь был укреплен, превращен в castellum16. Возможно, на месте палатки Цезаря и, несомненно, на мес­те палатки Лабиена вскоре были воздвигнуты palatium, каменное стро­ение, где жил римский префект, и tribunal, который он возглавлял и где отправлял правосудие.

С началом правления Августа в прямом подчинении у римского импе­ратора находились три провинции Трансальпийской Галлии: Лугдунская со столицей Лугдун (теперешний Лион), Аквитания и Белгика — словом, вся «Косматая Галлия» (Gallia comata), как называли ее из-за длинных волос обитателей, — в отличие от старой римской провинции Нарбонн­ской Галлии, или Provincia Romana, — Прованса, где властвовал сенат.


 


Барельефы колонны Юпитера. Ок. 14 г. н. э.


Непосредственные преемники власти Цезаря поочередно навещали Галлию и надзирали за порядком в ней. Сначала Август, который прожил там довольно долго, деля ее на административные единицы, затем Тиберий, тревожное напоминание о котором мы огибаем, проходя мимо Триумфальной арки в Оранже17, после него — Калигула, организовавший в Лионе первые литературные конкурсы, причем награда, присужденная Калигулой, воспринималась почти так же, как современная Гонкуровская премия. Клавдий родился в Лионе, и римские сенаторы всегда радовались возможности посмеяться над ним, лишний раз поддразнить, назвав галлом. Если Нерон особенно интересовался Грецией, то Гальба и Вителлий18, правда по необходимости — желая подавить последние вспышки мятежа, снова проложили дорогу в Галлию.

В Лютеции nautes, то есть лодочники, морские купцы, которые вмес­те с рыболовами первыми обеспечили городу процветание, ибо составляли ее основное население и занимались перевозкой товаров по воде, дали обет и в соответствии с ним поставили колонну в честь Юпитера напротив palatiuma, с той стороны острова, что смотрит на верхнее течение реки. Это произошло при императоре Тиберии и почти в то самое время, когда в Иудее сбиры прокуратора Пилата схватили знахаря-яс­новидца, который нарушал своими предсказаниями общественный порядок. Впрочем, этому самому Пилату, сосланному во Вьенн, пришлось ­закончить карьеру в Галлии, где он и умер. Скорее всего — покончил жизнь самоубийством, но причиной были не угрызения совести, правители того времени часто казнили непокорных на кресте: нет, он пребывал в отчаянии, попав в императорскую немилость. Что же до Иисуса Христа, Пилат, должно быть, и само имя его позабыл...

Колонна Юпитера стояла точно на месте Нотр-Дам-де-Пари. Камни, из которых она была сложена, нашли строители XVIII века, когда закла­ды­вали фундамент для клироса кафедрального собора Парижской Бого­мате­ри19. Эта колонна — древнейший монумент столицы — давала не один повод для волнения, растроганности: на всех четырех ее сторонах кельтские божества были изображены рядом с римскими богами. Наверное, здесь же располагался и алтарь, где приносили жертвы или оставляли дары.

Дворец и алтарь: франкские короли и христианское богослужение окажутся на одной и той же площадке. А старинный торговый корабль мы видим в центре герба Парижа.

Город, напоминающий корабль, город на воде и богатством своим обязанный воде; даже имя этого города кажется взятым из водяного потока, потому что, вполне вероятно, слово «Париж» уходит корнями в галльское «par», означающее — «корабль».

Однако Лютеции было еще очень далеко до того, чтобы стать в Галлии главным населенным пунктом. Резиденция императорского легата, или прокуратора, находилась в Лионе. Даже в бельгийской части Галлии, Белги­ке, положение паризиев было более чем скромным, они во всем зависели от сенонов. Позднее церковь, словно расплавленный металл, льющийся в изложницу, по мере завоевания римскими легионами территории Галлии, станет по их следам распространять свое влияние и религиоз­ную юрисдикцию. Именно по этой причине парижский епископ вплоть до царствования Людовика XIII по иерархии подчинялся архиепископу Санса.



Жертвенник галло-романского храма, найденный на территории собора Нотр-Дам в 1711 г.


Тем не менее, пока длился первый имперский период, город не переставая рос и всячески старался утвердиться. Население вскоре настолько увеличилось, что он уже не умещался на острове: слишком много стало народу, слишком много всего научились делать — развились старые и появились новые профессии и ремесла. Проблему с жильем удалось решить, перебравшись на левый берег: именно здесь возводились новые кварталы жилых домов, здесь сооружались новые общественные здания.

Лютеция, рожденная на месте бивака у пересечения дороги с рекой, и захотела бы — не смогла бы забыть о своем предназначении: стать для начала чем-то вроде появившихся позднее почтовых станций, где меняют лошадей путешественники и торговцы. Вот она и прокладывала новые пути — к Мелену, Мо и Суассону20, к Понтуазу и Руану21, к Дрё и Шартру22, становясь центром, откуда звездными лучами во все стороны разбегались дороги. Свое будущее — вот что строила Лютеция, мостя эти дороги, по которым шли и ехали люди со своими чаяниями и плодами своего труда. Но главной оставалась дорога Цезаря, дорога на Санс и Орлеан, где вскоре стало так тесно, что во избежание заторов стали строить новую, параллельную дорогу, via inferior23, и народ тут же сократил название, чтобы удобнее было произносить, до via infer, это «infer» в Средние века пре­вратилось в «enfer», то есть «ад», и стала нижняя дорога дорогой в ад, позже — Адской улицей, rue dEnfer, ну а в последний раз История поиграла в слова еще позже, слив артикль со словом и добавив окончание... и ­получилась хорошо знакомая нам улица Данфер-Рошро!24

Самые древние известные нам парижане носили имена Марцеллус или Тетрикус, Сердус или Солимарус. Утром они отправлялись в термы25 (теперь эти термы можно увидеть в музее Клюни) и, сидя там в клубах пара, беседовали о делах или о политике, обсуждали новости, пришедшие из Рима. Одобряли энергичные меры, принятые легатом императора Марка Аврелия для того, чтобы пресечь распространение христианства во Вьенне и в Лионе. Если им требовалось разрешить какие-то вопросы, связанные с торговлей или системой путей сообщения, они перебирались во дворец префекта, стоящий на острове: здесь обитали городские власти, здесь вершилось правосудие. Иногда в городе давал представления цирк, при нем был зверинец, в цирке выступали жонглеры, в цирке же проводились кулачные бои. Пока еще — хвала Юпитеру! — на арены не бросали христиан на растерзание диким животным, ибо практически некого было бросать, но на нее уже выходили знаменитые гладиаторы, суперзвезды той эпохи. Тогда Сердус и Солимарус, Тетрикус и Марцеллус спешили к аренам (в район улицы Монж26), устраивались поудобнее в принадлежащих им каменных креслах — о том, что они были владельцами кресел, свидетельствовали вырезанные на камне имена... Вот так и долетела до нас память об этих людях... А летом они ходили в театр — он был выстроен неподалеку от нашей улицы Расина27, на площадке, которую нынче занимает площадь Одеон28, — в самый первый парижский театр, спектакли которого показывались только по утрам. Там играли Сенеку, Теренция и Плавта, там на сцену выходила Федра...

А жили галло-романские горожане, Тетрикус, Солимарус, Сердус и Марцеллус, в «латинском квартале».

Проповеди Дени

Древнее — тысячелетнее! — народное предание гласит, что Париж еще до конца I столетия нашей эры обзавелся своим первым революционером. Его звали Дионисий или, на французский лад, Дени. Он родился в Афинах, в юности его потрясла тьма, внезапно упавшая на весь средиземноморский восток в Страстную пятницу29, а вскоре в Афинах появил­ся с намерением найти здесь новых учеников и последователей святой апостол Павел. Дионисий принял от него крещение и основал первую афинскую христианскую общину, стал афинским епископом. Позже он отправился в Рим, где в то время правил Нерон, бросивший апостола Петра вместе с учителем Дионисия Павлом в темницу: святые апостолы обвинялись в неповиновении закону, злоумышлении и намеренном поджоге30. А уже после этого третьим последователем Петра, епископом Климентом31, ему была поручена миссия отправиться в языческую Галлию и проповедовать тогдашнему населению Парижского региона Слово ­Божие.

Увы, увы! Более внимательное прочтение Григория Турского32, далеко­го предка всех французских историков, не позволяет нам думать, что Дио­ни­сий, первый епископ Афин, и Дионисий, первый парижский епископ33, — один и тот же человек. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Двух Дионисиев разделяет сто пятьдесят лет, и они-то и обязывают нас отказаться от столь лестного отождествления. Парижский епис­копат был основан при императоре Деции34, в середине III века, но никак не в царствование Домициана35.




7 Красивое слово «Лютеция», которое, как иногда кажется, должно переводиться как «город света» (от лат. lux), на самом деле переводится вовсе не так. Оно образовалось от слова не латинского, а кельтского, и если переводить буквально, то Лютеция — что-то вроде Болотограда (от кельт. lut — «болото»).

8 Амьенуа (Amienois) — исторический район на севере Франции, в окрестностях города Амьен (Amiens), в среднем течении реки Сомма (Somme). Гатине (Gâtinais— старинная французская провинция, разделявшаяся когда-то на французское Гатине, с главным городом Немур, и орлеанское, с главным городом Монтаржи.

9 Санс (Sens) — старинный город в Бургундии, на правом берегу реки Йонна. Название происходит от племени сенонов.

10 Сеноны (senones) и карнуты (carnutes) — древние кельтские народы, имевшие общую границу. Сеноны на севере граничили с паризиями, главным их городом был Агединк (civitas Senonum, или Senones). Карнуты жили на обоих берегах Луары, между реками Шером и Эрой. Главным городом был Аутрикум (Autricum, ныне Шартр).

Из других карнутских городов лучше всех известен Cenabum (ныне Орлеан). У карнутов дольше, чем у их современников и земляков, сохранились священные леса, где друиды совершали жертвоприношения и разбирали тяжбы. Завоевывая одну за другой земли будущей Франции, Цезарь в 57 году расположил свой лагерь именно на территории карнутов, но они свергли поставленного им царя Тасгетия и долго боролись за свою независимость под начальством Верцингеторига.

11 Lutetia Parisiorum (лат.). Паризии — галльское племя, обитавшее по среднему течению реки Секвана. Паризии не были самым мощным племенем в Галлии, но об их экономическом процветании свидетельствуют такие археологические находки, как, например, золотые весы.

12 Орел легионов, воинский знак всех легионов Римской империи, начиная со времени римского полководца Мария (156 или 155–86 до н. э.), — это серебряный орел с молниями в когтях, которого в бою несли впереди на высоком древке. Что же касается волчицы на штандартах — имеется в виду, вероятно, Капитолийская волчица, вскормившая основателей города Рима — близнецов Ромула и Рема.

13 Châtelet (фр.) — площадь в Париже, названная по имени древней крепости Гран-Шатле, возведенной на этом месте для защиты близлежащего моста. Крепость была разрушена при Наполеоне I. Современный вид площадь приобрела при Наполе­оне III. В центре находится фонтан Шатле, неподалеку расположен театр Шатле с залом, способным принять около трех тысяч зрителей.

14 Легат (от лат. legare — посылать) — посланник сената в Римской республике, а в империи — императорский наместник в римской провинции.

15 Лабиен (Labienus) Тит Аттий (100–45 до н. э.) — римский государственный деятель и полководец. Во время Галльской войны был сначала легатом в войске Цезаря, затем наместником в Галлии. Позже Лабиен примкнул к приверженцам Гнея Помпея и воевал против Цезаря при Фарсале и в Африке. Погиб близ испанского города Мундо в сражении между войсками Цезаря и сторонниками сыновей Помпея.

16 Укрепленное место, форт, укрепление, крепостца (лат.).

17 Триумфальная арка воздвигнута в 20 году н. э. в честь победы римлян над галлами. Массивная арка имеет три прохода и богато декорирована рельефами, отображающими события Римско-галльских войн и победы Юлия Цезаря. Интересно, что обнаружена и раскопана она была лишь в XIX веке.

18 Гальба Сервий Сульпиций (Servius Sulpcius; 5 год до н. э. — 69 год н. э.) — с 31 года консул, затем наместник Аквитании, Африки и части Испании, в июне 68 года стал императором, но в январе 69-го был убит. Вителлий (Vitellius Aulus Germanicus; 15–69) — римский император, правивший всего восемь месяцев: с 17 апреля до 20 декабря 69 года, когда был убит при взятии Рима войсками Веспасиана. Отличался расточительностью и чревоугодием.

19 Сейчас этот памятник древней культуры экспонируется в зале frigidarium (холодных древнеримских бань) терм, составляющих часть музея Клюни.

20 Мелен (фр. Melun) — главный город французского департамента Сена-и-Марна, у северной окраины леса Фонтенбло, в 45 км к юго-востоку от Парижа. Первые упоминания о нем относятся к 52 году до н. э. — тогда он назывался Melodunum, а нынешнее его имя — на латыни Metlosedum — датируется VI веком. Город Мо (Meaux) — латинское его название было сначала Latinum, потом Meldi (по названию галльского племени) — также находится в департаменте Сена-и-Марна, на реке Марна, но к северо-востоку от Парижа. Суассон — город в 90 км от Парижа, в департаменте Эна. При римлянах Суассон был известен как главный город племени свессонов и назывался Noviodunum или Augusta Suessionum.

21 Понтуаз (фр. Pontoise, в переводе «мост через Уазу») — северо-западный пригород Парижа, который служит с 1964 года административным центром департамента Валь-д’Уаз. Руан (фр. Rouen, в античную эпоху Rotomagus) — столица Нормандии, город находится в 120 км от моря и предположительно был основан римлянами.

22 Дрё (Dreux) — город во французском департаменте Эр-и-Луар, на реке Блэз, в 82 км к западу от Парижа. Шартр (фр. Chartres) — город на реке Эр, префектура (столица) департамента Эр-и-Луар. Во времена Античности Шартр, столица племени карнутов, был уже большим городом.

23 Нижняя, подземная дорога (лат.).

24 Данфер-Рошро Пьер Мария Аристид (Denfert-Rochereau; 1823–1878) — французский полковник, прославившийся защитой Бельфора во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов.

25 Термы (лат. thermae) — в эпоху римских императоров публичные учреждения, которые сочетали в себе греческий гимнасий, то есть место для физических упражнений и общения, с теплой баней.

26 Rue Monge (фр.).

27 Rue Racine (фр.).

28 La place dOdéon (фр.).

29 Из Жития святого Дионисия Ареопагита: «В тот самый день, когда был распят на кресте, ради нашего спасения, Христос Господь и когда в полдень солнце померк­ло и в продолжение трех часов была тьма, Дионисий в изумлении воскликнул: „Или Бог, Создатель всего мира, страждет, или сей видимый мир кончается!“»

30 Пo некоторым преданиям, апостол Павел был осужден на смерть за то, что помогал апостолу Петру одолеть друга императора, Симона волхва, и обратить в хрис­тианство двух любимых жен императора Нерона. Другие источники указывают, что причиной казни апостола Павла послужил факт обращения им в христианство главного императорского виночерпия. По некоторым данным, день смерти апостола Павла совпадает с днем казни апостола Петра в 67 году (предположительно 29 июня ст. ст.), по другим — ему, как римскому гражданину, отсекли мечом голову в тот же день, 29 июня, но ровно через год. С апостолом же Петром было так: его приговорили к распятию, наподобие Иисуса Христа, но он не считал себя достойным принять такую же кару, какой подвергся Господь, и просил мучителей распять его головой вниз, желая даже в смерти преклонить перед Ним свою голову.

31 Святой Климент — третий епископ Рима (с 92 по 101 год). Претерпел мученическую кончину при императоре Траяне (в 101 году). Памятником деятельности Климента остались его Послания к коринфянам.

32 Григорий Турский (Gregorius Turonensis; 538–594) — франкский священник и историк, настоящее его имя Георгий Флоренций. Его иногда называют отцом французской истории, поскольку важнейшая работа этого плодовитого автора — состоящая из десяти книг «История франков» (Historia francorum), пять книг которой посвящены времени, в котором жил он сам.

33 Дионисий Парижский (III век н. э.) — первый епископ Парижа, священномученик. Память — 3 октября.

34 Гай Мессий Квинт Траян Деций (лат. Gaius Messius Quintus Trajanus Decius; 201–251) — римский император с 248 (захватил Рим в 249 году) по 251 год.­

35 Тит Флавий Домициан, чаще называемый просто Домициан (лат. Titus Fla­vius Domitianus; 51–96), — последний римский император из династии Флавиев. Император с 81 года. Почетные титулы: Germanicus (с 84 года) и Princeps iuventutis (Вождь молодежи), Великий понтифик, девятикратный консул (с 83 по 88 год и в 90, 92 и 95 годах), цензор (с 5 сентября 85 года, с конца года — несменяемо), 16-крат­ный трибун (с 13 сентября 81 года — ежегодно), авгур и член коллегии арвальских братьев.

Мученичество Св. Дионисия и его сподвижников. Миниатюра. 1387

Тем не менее остается верным то, что Дионисий Парижский пришел к нам из Рима, что он, скорее всего, грек и в любом случае вскормлен ­эллинизмом, как и многие проповедники Деяний апостолов. Остров был официальной резиденцией религиозных властей, христианство находилось под запретом, потому Дионисию пришлось излагать людям свою философию свободы, равенства и братства на самой окраине — там, где уже начинались поля, в предместьях на левом берегу. Строго говоря, он не призывал к мятежу, он просто отрицал божественное происхождение императора и боролся за отделение церкви от государства, где священнослужителям следует быть посланниками Духа, а не находиться на службе у власти. Коренных жителей, притесняемых римскими оккупантами, рабов и даже молодежь из знатных семейств привлекала новая мораль, на проповеди Дени в построенном им храме собирались целые толпы. То место, где первохристиане устраивали свои трапезы, состоявшие попрос­ту из хлеба и вина, где они совершали богослужения, прославляя Господа и Пресвятую Деву Марию, и сейчас служит для отправления религиоз­ного культа, сегодня здесь располагаются сама церковь Нотр-Дам-де-Шан36 и ее приход.

Но вернемся в III век. Император Домициан послал в Париж префектом своего военачальника Сисиния, чтобы тот казнил тамошних христиан. Первыми были взяты под стражу смутьян Дионисий и два его ближайших сподвижника, Рустик и Елевферий. Их бросили в тюрьму Глоция на набережной Цветов. Префектура парижской полиции и поныне находится в этих краях.

После допроса Дионисия и его товарищей повели к северу от города, к холму, где тогда возвышался храм Меркурия. Воспоминание о пути, по которому они шли, о той прямой мощеной римской дороге, сохранилось в названии улицы Мучеников37.

По пути на казнь истерзанного пытками Дионисия еще трижды спросили, не желает ли он покориться императору и принести языческим богам жертвы в обмен на жизнь. Но ему было девяносто лет, и он решил, что спасать ему уже почти нечего, стало быть то, что можно спасти, не стоит отречения. После третьего отказа ему, священнику Рустику и дьяко­ну Еле­вферию отрубили голову, а гора, где была свершена казнь, и по сей день называется горой Мучеников, Mons martyrum на латыни, Монмарт­ром.

После казни у присутствующих случилась коллективная галлюцинация, а может быть, избыток фантазии у народа расцветил рассказы очевидцев о мученичестве святого, но утверждают, что люди видели, как Дионисий встал с плахи, поднял с земли свою голову с длинной белой бородой, подошел к ближайшему роднику, омыл ее и продолжил путь к северу. Он прошел таким образом расстояние в шесть тысяч шагов... Кое-где говорится, что четырнадцать километров.

Чудо — это то, во что верят.

Могила святого Дионисия Парижского очень скоро стала почитаемым местом — примерно как гробница отшельника у мусульман. Ходили слухи, что земли вокруг нее, как по волшебству, стали невероятно плодородными. Позже здесь поселились монахи-бенедиктинцы, король Дагоберт38 выбрал монастырь Сен-Дени местом своего захоронения, и Сен-Дени пре­вратился с тех пор в королевскую усыпальницу.