Фрагмент книги «Личное дело Мергионы, или Четыре чертовы дюжины»
Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
Поскольку мелодия песни ее исполнителями была забыта еще крепче, чем напиток из вереска, пели в основном на мотив композиции «На муромской дорожке».
— Как вы думаете, — пробормотал Харлей, — не завалялась ли здесь бутылочка вина? Хотя бы кипрского? Хотя бы початая? Или хотя бы стаканчик того напитка… никак не вспомню название… который из вереска?
Клинч перестал зеленеть и начал синеть.
— Все, забудьте! — торопливо сказал Харлей. — В конце концов, мы имели полное право отпраздновать. А вы как думаете? Разоблачение и пленение Бубльгума, который под личиной ректора скрывал личину злодея-завистника, решившего лишить всех нас магии — раз! Победа над домовыми, которые под личиной гномов едва не разнесли Первертс — два! Спасение ста тысяч магов от нелепой, хотя и мучительной смерти — три! Повторное пленение Бубльгума, уже под его собственной личиной — четыре!
Преподаватель гордо взметнул кулак с четырьмя загнутыми пальцами. И одним отогнутым.
Дубль глянул на свои вдвое чаще загнутые пальцы и гордо улыбнулся.
— И я еще не говорю, — Харлей три раза икнул, но справился с собой, — о главном достижении года, об изобретении Абсолютного Отпугивающего Все Живое Эликсира!
Стены Первертса вздрогнули.
Это проснулась Сьюзан МакКанарейкл.
Декан факультета Орлодерр обвела тяжелым взглядом дрожащие стены своей комнаты и просипела:
— Это еще ничего, это я еще колдовать не начала.
А колдовать было жизненно необходимо. Без парочки подходящих случаю заклинаний мисс Сьюзан не решилась бы выйти в коридор — из сочувствия к гостям школы волшебства. Сто тысяч магов, спешно эвакуированные вначале в Гренландию, а затем назад в Первертс, не были готовы к такому испытанию: увидеть профессора МакКанарейкл после новогодней ночи.
— Сначала займемся внешностью, — решила Сьюзан и глянула в трюмо. Трюмо побледнело и отказалось показывать отражение.
