Фрагмент книги «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла»
Перевод с английского Ирины Гуровой
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Валерия Гореликова
Бронте Э.
Незнакомка из Уайлдфелл-Холла : роман / Энн Бронте ; пер. с англ. И. Гуровой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2021. — (Азбука-классика).
ISBN 978-5-389-16641-7
16+
В мрачном Уайлдфелл-Холле, давно покинутом старинном доме, неожиданно появляется молодая женщина в черном — одинокая, независимая и прекрасная. Соседи умирают от любопытства, но красавица-незнакомка не спешит открыть тайну своего прошлого...
«Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» — семейно-психологический роман, очень смелый для своего времени и актуальный до сих пор. Многие женщины с глубоким сочувствием прочтут о несчастливом браке, мучительных попытках уберечь родного человека от пьянства, решении разлучить ребенка с отцом — и о выстраданном наконец счастье.
© И. Г. Гурова (наследник), перевод, 1990
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2009Издательство АЗБУКА®
Дж. Холфорду, эсквайру
Дорогой Холфорд!
Когда мы виделись в последний раз, я с величайшим интересом слушал твой рассказ о наиболее примечательных событиях твоей юности, о днях, предшествовавших нашему знакомству. Потом ты пожелал, в свою очередь, услышать мою повесть, но я в ту минуту не хотел предаваться воспоминаниям и уклонился под не слишком убедительным предлогом, будто ничего примечательного в моей молодости не произошло. Однако мои неуклюжие извинения ты не принял, и, хотя тотчас переменил разговор, заметить, как глубоко ты обижен, было нетрудно — на твое лицо словно легло темное облако, которое не рассеялось даже при нашем прощании, а возможно, омрачает его и доселе. Ведь все твои письма с тех пор отличает меланхоличная и суховатая сдержанность, которая больно бы меня ранила, подтверди моя совесть, что я ее заслужил.
Не стыдно ли тебе, старина, — в твоем-то возрасте, после стольких лет горячей дружбы, когда я уже дал тебе столько доказательств своей искренности, своего доверия и нисколько не принимал к сердцу твою молчаливость и некоторую замкнутость? А в них-то, видимо, и вся суть. По природе ты не склонен открывать душу другим, и с твоей точки зрения, разумеется, в тот достопамятный день ты во имя дружбы совершил истинный подвиг (уже, вероятно, поклявшись больше никогда ничего подобного себе не позволять), а потому был вправе ожидать, что за столь великую милость я тотчас без малейших колебаний отплачу тебе такой же исповедью.
