Фрагмент книги «Герои умирают»
Наше специальное предложение не будет повторяться; подарочное издание с ограниченным тиражом — ваш единственный шанс пережить это драгоценное мгновение, заглянуть в сердце Паллас Рил, когда та стоит на коленях на площадке Трансфера, спасенная от смерти единственным мужчиной, которого она по-настоящему любила. Это ваш шанс увидеть ее глазами, почувствовать ее чувствами. Ощутить, как слезы текут по ее щекам при взгляде на поверженного героя.
Блеск глицериновых глаз чуть заметно тускнеет — наверное, на них осела пыль, — зато улыбка каменеет, как будто губы растянули и закрепили степлером.
— И для того чтобы отметить это невероятное спасение, Студия предлагает вам аттракцион невиданной щедрости: всякий, кто закажет набор сегодня до полуночи, получит в подарок «Часы Жизни» Паллас Рил в специальном персонифицированном издании!
Калиброванные лучшими учеными Студии на основе вашей текущей информации, взятой из глобальной медицинской базы данных, персонифицированные «Часы Жизни» Паллас Рил будут с точностью до секунды отмерять время вашей жизни! Дизайн этого очаровательного прибора позволит держать его на ночном столике, на вашем служебном месте и даже на кухне...
Рекламный блок, такой длинный, что зрители по всему миру успевают забыть, кто эти люди на экране и почему на них вообще надо смотреть, сопровождается бегущей строкой: «Специальное персонифицированное издание „Часов Жизни“ Паллас Рил не предназначено для предсказания длительности жизни. Создано исключительно в развлекательных целях».
Пролог
1
Когда моя рука касается дверной ручки, во мне пробуждается глубоко погребенный страх и учащает сердцебиение: будет больно.
Я набираю полную грудь воздуха и вхожу.
Спальню принца-регента Тоа-Фелатона можно, пожалуй, назвать скромной, если учесть, что парень, который лежит сейчас на кровати, правит второй по величине Империей Надземного мира. Кровать тоже скромная: восемь столбиков, размер — всего пол-акра. Дополнительные столбики из резного тьеррила с розовыми прожилками, толстые, как мое бедро, поддерживают сияющие бронзовые светильники. Длинные языки желтого пламени, острые, словно наконечники копий, покачиваются из-за сквозняка, которым тянет в невидимый с пола потолочный люк. Я неслышно закрываю за собой дверь, и ее обитая парчой поверхность сливается со стеной так, что выхода уже не найти, если не знаешь, где он.
