Фрагмент книги «Швея с Сардинии»
Франческа Рис
Отец смотрит на запад
Екатерина Манойло
Посвящается светлой памяти:
синьоры Анджелины Валле Валлебеллы, хозяйки нашего летнего домика и единственной портнихи в Стинтино, у которой имелась чудная швейная машинка с педалью. Синьора Валлебелла всегда шила у открытой двери, то и дело поглядывая на площадь (а вернее, просто широкую улицу) Оливковой бухты, и прокалывала уши всем местным девчонкам с помощью раскаленной иглы и бутылочной пробки, а мне в своем прохладном дворике, усаженном цветущими гортензиями, по утрам заплетала косы;
безвременно покинувшей нас два года назад синьоры Эрменеджильды Гарджони, самой умной и изобретательной женщины, какую я когда-либо знала, продолжавшей шить на машинке до девяноста семи лет, даже после того, как окончательно ослепла;
Джузеппины по прозвищу Жареная Рыба, фамилию которой я, к сожалению, не помню. Джузеппина была приходящей портнихой, она перелицевала для нас после войны множество пальто, нашила мне школьных халатиков с рюшами и крылышками, братьям — штанишек на подтяжках, а когда мне исполнилось пять, научила простейшим стежкам, терпеливо объясняя основы шитья, включая искусство обращения с ручной швейной машинкой;
моей бабушки Пеппины Систо, которая научила меня вышивать белой и цветной гладью и всякий раз, заметив отсутствие наперстка (я никогда не надевала и не надеваю его по сей день), жаловалась матери, уверяя ее, что так я совсем от рук отобьюсь;
и всех нынешних портних третьего мира, шьющих для нас по модным лекалам дешевые тряпки, которые мы потом покупаем за пару евро в сетевых магазинах одежды, за гроши горбатящихся над машинками по четырнадцать часов в сутки, каждая всегда над одной и той же деталью, никак не связанной с другими, как на конвейере, в подгузниках, чтобы не тратить время на походы в туалет, а после заживо сгорающих прямо в тех же огромных фабриках-тюрьмах. Шить — дело прекрасное и творческое, им нужно заниматься в удовольствие, а не так, НЕ ТАК.
