Фрагмент книги «Гишпанская затея или история Юноны и Авось»
Примерно год тому назад, Григорий Иванович приезжал в Петербург хлопотать о даровании ему привилегий в Русской Америке с женой своей Натальей Алексеевной, женщиной, выдающейся по уму и деловитости. Эта Русская Америка состояла из новых островных владений в северной части Тихого океана, включая огромный остров у Аляски и самую Аляску, открытых за последние 50 лет русскими промышленниками, ринувшимися в эту новую часть света с ее сказочными пушными богатствами после открытий Витуса Беринга в царствование Анны Иоанновны. Одним из таких был Григорий Иванович Шелихов, человек очень предприимчивый и бесстрашный, по происхождению сын разорившегося мелкого торговца, рыльского мещанина Ивана Шелихова. Быстро разбогатев в Сибири, Григорий Иванович уже с 1776 года стал отправлять в северные воды Тихого океана свои суда, построенные на собственных верфях в Охотске, вывозя оттуда грузы ценнейших мехов — бобра, котика, голубого песца, также моржовых клыков и китового уса, открывая новые земли, объявляя их русскими и приводя диких туземцев в подданство Екатерины.
Чтобы побить конкурентов, русских и иностранных, хищно изводивших зверя в им же открытых землях, Григорий Иванович привлек к делу денежного земляка, курского купца Ивана Ивановича Голикова, жившего в Иркутске в ссылке по делу о злоупотреблениях по винному откупу на родине. Они образовали компанию, и дела Шелихова развернулись еще шире. Чтобы окончательно утвердиться в новом обширном краю, надо было добиться от правительства привилегий на исключительное право пушного промысла там и таким путем избавиться от всех соперников. Несколько лет назад хлопотать по этому делу ездил в Петербург Голиков, помилованный тогда по случаю открытия памятника Петру в Петербурге — знаменитой фальконетовой статуи у сената. Имел же Голиков к Петру близкое отношение. Еле научившись грамоте в юности, он прочел случайно рукописные записки некоего архимандрита Михаила, служившего священником в одном из петровых полков и бывшего свидетелем многих событий петрова царствования, увлекся деяниями великого преобразователя, стал собирать материалы о нем и, попав в ссылку, решил на досуге написать первую многотомную историю о Петре. Шелихов с Голиковым знали, что Екатерину Русская Америка не интересовала. Она думала, что России в Америке — «где-то там у шорта на кулишки» делать нечего, а пушной промысел полагала делом частным, на поддержку которого у нее средств не было: был полон рот своих хлопот, — на вороту висели новые войны с Турцией и Швецией. Но умнейшая жена Григория Ивановича придумала поднести их дело Екатерине под привлекательным культурным соусом, любезным сердцу августейшей приятельницы французских энциклопедистов. И, следуя инструкциям, полученным от Шелиховых, Голиков, сам в Русской Америке не бывавший, трогательно расписал императрице, как открыв огромный остров Кадьяк, компаньон его, в противоположность хищным соперникам, думавшим только о мамоне, первым делом по усмирении диких туземцев построил им школу, где сам проповедывал слово Божье, привив многим тысячам дикарей любовь к России и православной вере.
