Фрагмент книги «Шанс его жизни»
2015
Если бы он был местом, то, скорее всего, это был бы тупик.
Так он думал, слушая радиопередачу, на которую случайно наткнулся: «Если бы вы были местом, Франсуа-Ксавье Рошуар…»
Ведущий задал этот вопрос своему гостю, писателю лет сорока, который в ответ улыбнулся радиоулыбкой. Его рот произвел едва уловимый звук.
— Я был бы… Знаете, в Сиене есть площадь, Пьяцца-дель-Кампо, которая своей формой напоминает раковину большого гребешка, а наклоном — амфитеатр. Она, кстати, вдохновила на роман Мишеля…
— Конечно! Настоящий шедевр! — восторженно перебил журналист.
— Однажды летом я поехал туда с родителями, чтобы увидеть знаменитое Сиенское Палио2.
— Замечательно…
— И я верю, что я — та часть детства, которая пытается существовать в бесконечной великой Истории, в этом музее жизни, которым является наша…
Станислас закатил к небу глаза и выключил радио. Тупик. Мы все — тупики. И ничего более. А тех, кто воображает себя сиенской площадью, он просто терпеть не может.
Он припарковался перед оштукатуренным домом, стоявшим в ряду других точно таких же домов, выстроившихся как по линейке на окраине города. Его родители живут здесь с тех пор, как съехались сразу после свадьбы.
Три года назад его мать покрасила ставни в лавандовый цвет, что придало этому кубу из шлакоблоков немного провансальский вид. Станислас не знает, чего в этом жесте больше: надежды на перемены или отчаянья от жизни, проведенной на окраине. Как бы то ни было, сегодня идет дождь.
Калитка не заперта. Проходя через нее, Станислас произносит: «Это я», и нет никаких сомнений в том, что это действительно он. У Синтии и Давида лишь один ребенок. Но, как всегда, все намного сложнее, чем кажется.
Его отец носит старый спортивный костюм темно-синего цвета и комнатные тапочки, с которыми не расстается целый день. Иногда он встает, выходит за дверь и достает почту из ящика. В остальное время он сидит в своем кресле, поглаживая подлокотник. Давид и это кресло похожи на дуэт французской эстрады. Два разных существа, которые в конечном итоге сливаются воедино. Кстати, Станислас прозвал это кресло Джонатаном.
