Фрагмент книги «Изгнанные в сад: Пособие для неначинавших огородников»
— А почему она на крыше?
— Не влезла. Но тут же все понятно, видишь стрелочки?
— Я думала, это ручки. Как у сахарницы.
— С какой это стати у нашего замечательного дома должны быть ручки, как у сахарницы?
— Ну, не знаю. Ты же творческая натура.
— Не настолько. Ну так что, строим?
— Строй, милая, строй, — одобрила мама и удалилась в книгу.
Мы с салфеткой отправились к мужу Алеше, и там разговор был куда более драматичен. Не буду тут его описывать, отмечу лишь, что салфетка с чертежом в финале была утрачена. Улетела в окно. Под давлением обстоятельств.
Ну ничего, я нарисовала новый план. Еще лучше. Даже почти без стрелочек.
Тем более что ничего рисовать было и не надо. Бригада киргизских тружеников, десантированная нами в апреле в поле под Волоколамском, работала примерно так.
— Дом квадратный будет?
— Ну… да, почему бы и нет…
— Маленький, большой или средний?
— Большой!
— Значит, девять на девять на девять. Давай езжай. Через неделю привези еще гвоздей и доширака.
— А чертеж вам не нужен?
— Лучше туалетной бумаги побольше привези. И гвоздей.
— Гвозди я записала. А как же чертеж? У меня есть!..
— Послушай, мы же с тобой как человек с человеком говорим, да? Зачем чертеж, я тебе что, инженер?
— А вы не инженер?
— Нет, я дирижер. По образованию. Уезжай давай, только с ритма сбиваешь…
А ритм был отменным. За неделю трое киргизских молодцев построили бытовку, туалет и выкопали вручную яму под фундамент. Еще за три недели они залили фундамент, поставили несущие столбы, собрали каркас, зашили дом досками, вставили окна и уложили крышу. А потом уехали в Киргизию, потому что деньги у меня кончились бесповоротно. Как-то я не предполагала, что стройка пойдет так резво, мнилось, что дом будет расти солидно и неспешно до самой осени, а уж к осени я как-нибудь непременно разбогатею. Например, найду в шкафу чемодан с валютой.
Четырнадцать окон, например, это серьезный вызов робким финансам. Продавцы окон — люди алчные. Они трясутся от жажды наживы. Они думают, что за их маленькое жалкое окошко можно требовать от жизни многого.