Фрагмент книги «Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза»
Земля, может быть, и святая, но место было страшное, и Елизавета боялась идти туда. На глаза ей навернулись слезы, она вся сжалась и жалобно захныкала от одной мысли об этом.
— Ш-ш-ш, — шикнула мать и крепче сжала руку дочери.
Елизавета была слишком напугана, чтобы прислушаться к ней.
— Но зачем мы идем туда, миледи? Мы не сделали ничего дурного. Мы не воровки.
— Бесси, тише. Скоро я вам все объясню.
На плечо Елизаветы легла чья-то рука. Она подняла глаза и увидела улыбавшуюся ей бабушку.
— Господь бережет нас, дитя, — сказала та. — Он распорядится, как лучше.
Но вот они уже рядом с крепкой дубовой дверью. Елизавета задрожала и увидела, что мать немного замялась, а потом взяла железный дверной молоток и постучала.
Прошло, казалось, очень много времени, прежде чем какой-то монах открыл дверь.
— Господь да пребудет с вами, сестры мои. Кого вы ищете?
— Увы, братец, — отозвалась мать, — мы здесь не как гости. Мы пришли просить убежища.
Последовала пауза, монах молча взирал на них.
— Вы должники? Не могу представить, чтобы такие благообразные леди были виновны в каких-то преступлениях. И к тому же с вами дети, мы не принимаем...
— Я — ваша королева, — ледяным голосом проговорила мать с таким видом, который заставлял умолкнуть большинство людей, — и мы с детьми находимся в опасности. Король покинул королевство, а милорд Уорик и герцог Кларенс идут на Лондон. Прошу вас дать нам убежище.
Елизавета слушала в смятении. Отец покинул королевство? И почему им нужно бежать от ее крестного отца Уорика и дяди Кларенса? Она смутно понимала: в семье происходят какие-то неурядицы, и знала, что мать ненавидит обоих этих мужчин, но понятия не имела почему.
— Ее милости скоро рожать, — встряла бабушка.
— Прошу вас, входите и садитесь, а я пока приведу отца настоятеля, — нервно буркнул монах.
Когда они вошли в здание, Елизавета огляделась, боясь, как бы из темноты не появились нашедшие здесь убежище преступники, однако, к ее облегчению, в огромном, похожем на церковь пространстве почти никого не было. Только две спящие фигуры, завернутые в накидки, лежали на соломе в дальнем конце.
