Фрагмент книги «Война с демонами. Дневная битва»
— Для этого есть Инэвера, придется тебе подождать. — Он посмотрел на сестру. — Завтра Ханну Паш, дорогая сестренка! Быть может, дама’тинг найдет тебе мужа.
— Не меняй тему! — Манвах огрела его пальмовым листом. — Тебя не пугает то, что творится в стенах Лабиринта, но ты боишься того, что находится у женщины между ног?
Соли скривился:
— По крайней мере, в Лабиринте я окружен сильными потными мужчинами! И как знать? Быть может, я приглянусь какому-нибудь дама из пуш’тингов. Такие могущественные, как Баден, переводят шарума-любимчика в личную стражу, а она выходит на бой только в Ущерб! Представь — всего три ночи в месяц в Лабиринте!
— И трех ночей много, — пробормотала Манвах.
Инэвера пришла в недоумение:
— Разве Лабиринт не священное место? Не почетное?
Манвах что-то буркнула и вернулась к плетению. Соли долго глядел на сестру отрешенным взором. Его непринужденная улыбка растаяла.
— Смерть в Лабиринте — священная смерть, — наконец сказал брат. — Мужчина, который там гибнет, не минует Небес, но мне пока не хочется свидеться с Эверамом.
— Прости, — уронила Инэвера.
Соли встряхнулся, и улыбка мигом вернулась.
— Лучше не забивай голову такими вещами, сестренка. Лабиринт не твое бремя.
— Сын мой, — возразила Манвах, — в Красии каждая женщина несет это бремя, и не важно, воюем мы вместе с вами или нет.
Из-за шторки послышались стон и шорох. Мгновение спустя появился Касаад, отец Инэверы. Даже не взглянув на Манвах, он толкнул ее сапогом и занял тенистое место сам. Швырнул на землю пару подушек, разместился на них, опрокинул крохотную чашку кузи и сразу же, щурясь на солнце, налил вторую. Его взгляд, как обычно, прошел сквозь Инэверу, словно дочери не существовало, и остановился на ее брате.
— Соли! Поставь корзину! Теперь ты шарум и не должен трудиться руками, как хаффит!
— Отец, у нас срочный заказ. Кашив...
— Тьфу! — Касаад пренебрежительно махнул рукой. — Мне дела нет до желаний этого намасленного и надушенного пуш’тинга! Поставь корзину и встань, пока никто не увидел, как ты мараешь новые черные одежды. Довольно и того, что нам приходится день-деньской торчать на грязном базаре.
